Принцип кентавра (СИ) - Соляная Ирина Владимировна

Детектив Барбер без труда нашел кабинет фрау Гольберг и постучал. У фрау Гольберг не было секретаря. Судя по всему, дела хозяйка галереи вела лично, поэтому поверхность её стола спряталась под стопками бумаг. Папки, конверты и разрозненные листки, кипы журналов и буклетов лежали на полках, на подоконнике и даже на полу в углу комнаты.

— Добрый день, фрау Гольберг, — детектив предъявил удостоверение журналиста «Юнге Вельт», — меня зовут Петер Петерс, запомнить легко.

— Добрый день, герр Петерс, чем могу служить? — фрау Гольберг выглядела усталой и озабоченной. Эта, несомненно, красивая женщина начала преждевременно стареть. На загорелом лбу виднелись длинные продольные морщины, а щёки и шея стали дряблыми. Светлый брючный костюм не скрадывал оплывающие формы. Фрау не скрывала, что ей не терпится избавиться от посетителя, который отрывает её от дел. Присесть Хью Барберу она также не предложила.

— Я командирован «Юнге Вельт» в Мюнхен для написания статьи о вашей выставке. Решено делать ежемесячные обзоры крупных культурных мероприятий.

— Странно, — удивилась фрау Гольберг, я буквально три дня назад говорила с выпускающим редактором Фрицем Циммерманом, и он ничего мне об этом не сказал.

— Возможно, фрау Гольберг, главный редактор не посвятил Фрица Циммермана в эту идею. — Хью старался выглядеть смущённым. — Видите ли, я работаю в газете немногим более года, мне ещё не доверяли таких ответственных поручений, и я сам сомневаюсь, что в полной мере оправдаю надежды начальства. Я им говорил, что лучше с этой задачей справился искусствовед, к которым вполне можно отнести господина Циммермана, учитывая его уровень образованности и энциклопедический ум, — Хью несло по волнам сладкой лжи, фрау Гольберг с кислым видом кивала ему, — но главный редактор сказал, что мыслит данный репортаж именно в ключе свежего и незамутнённого взгляда обывателя, коим я и являюсь, к моему прискорбию.

Фрау Гольдбкрг кивнула с высокомерным видом, а Хью смущенно покашлял.

— Одним словом, учитывая аудиторию нашей газеты, было решено, что искусствоведческий обзор — это не совсем то, что требуется. Я бы хотел не только рассказать о выставке как таковой и о современных тенденциях в мире изобразительного искусства, но и встретиться с художниками, их моделями и побеседовать с ними. Чтобы рассказать простому читателю, как рождается произведение искусства, что объединяет все представленные картины… — тут Хью запнулся, — и так далее.

— Я поняла вашу задачу, герр Петерс, — кивнула ему фрау Гольберг, — только вот я не знаю, чем могу вам помочь. — Я занимаюсь решением кадровых, финансовых и других управленческих вопросов. В силу этого я, в принципе, не могу дать вам нужной информации.

— Понимаете, вы могли бы содействовать мне, предоставив сведения о художниках выставки, я бы встретился с теми, кто открыт для общения… — начал было Хью Барбер.

— На выставке «Лица и лики» представлены работы восемнадцати художников, а в наших залах проходит одновременно пять выставок и планируется ещё две, а также ряд мероприятий, подготовкой занята именно я. И у меня совершенно нет времени, прошу меня понять. — фрау Гольберг красноречиво развела руками вокруг, показывая, как она завалена делами.

— Но я же не прошу сопровождать меня по выставке, организовывать встречи с мэтрами. — просительно улыбнулся Хью. — может, вы дадите мне контакты живописцев. А с ними я уж встречусь сам.

— Хорошо, — уступила фрау Гольберг, — я сейчас направлю вас к бухгалтеру, посмотрим, что можно вам помочь.

Хью понял, что для Фрица Циммермана эта стареющая дама расстаралась бы на славу, но он поблагодарил фрау Гольберг и направился далее по коридору в кабинет номер семнадцать.

Бухгалтер была также неблагосклонна, покопавшись в записях, она, сдвинув на лоб очки, сообщила, что может дать адреса только шести художников, назвав их фамилии. Среди них не было ни Бориса Казарина, ни Юджины Майер.

— А остальные художники? — спросил Хью, забирая список в папку.

— Вам мало? Вы же не энциклопедию писать станете, — фыркнула бухгалтер.

— Простите, но я видел в буклете потрясающий портрет работы Бориса Казарина, и посещение сегодняшней выставки также укрепило меня в мысли, что он один из самых значительных авторов, возле этого портрета больше всего посетителей. — упрямо сказал Хью.

— Что до Бориса Казарина, то тут я вам точно ничем не помогу, — фыркнула снова бухгалтер. Я с ним лично никогда не общалась, в галерею он не приходил, все дела он ведёт через своего представителя, так сказать — агента. Могу дать его телефон.

Хью кивнул, после чего секретарь выудила номер телефона из записной книжки и переписала на листок из блокнота. С кислой миной она протянула его Хью.

— Виктор Шилов, — прочёл детектив.

— Эти странные русские никому не доверяют и ведут дела только между собой, вам нелегко придётся, — впервые за весь разговор проявила сочувствие секретарь.

Выйдя из здания Мюнхенской художественной галереи, Хью развернул карту и нашёл прежде всего ближайший пункт проката автомобилей. Уже через полтора часа он стал временным владельцем подержанного БМВ — 700. Теперь по городу передвигаться он мог без проволочек. Хью остановился у ближайшего таксофона и позвонил агенту Казарина.

— Добрый вечер, господин Шилов, — начал разговор Хью Барбер.

— Слушаю, — произнес неприветливый голос.

— Ваш телефон мне дали в Мюнхенской художественной галерее, я журналист, мои имя Петер Петерс. Я работаю в берлинской газете «Юнге Вельт».

— Так.

— Я пишу очерк о выставке «Лица и лики» и хотел бы встретиться с Борисом Казариным, получить у него интервью.

— Борис Казарин не даёт интервью и не встречается с журналистами. Всего доброго, — отрезал Шилов и недружелюбно повесил трубку.

Хью с досады брякнул трубкой таксофона и вышел на душную улицу.

«Что имеется в сухом остатке на сегодняшний день?» — размышлял он. Есть список адресов десяти Юджин Майер, которых надо проверить. Есть телефон Виктора Шилова, по которому я могу установить место жительства и начать слежку. Хорошо, если Виктор Шилов живёт в Мюнхене, а если нет? Также надо бы собрать о Борисе Казарине хоть какую-то информацию, чтобы была зацепка».

Вернувшись в номер гостиницы, Хью Барбер нашёл в телефонном справочнике адрес Виктора Шилова. На счастье детектива Викор не скрывал своего места жительства, а спокойно зарегистрировался в Нойперлахе — не самом престижном районе Мюнхена. Туда Хью решил отправиться спозаранку. А пока Хью Барбер позвонил Ханне и попросил помочь собрать информацию о художнике Борисе Казарине, что только можно из открытых источников. Ханна была очень недовольна, но обещала помочь за коробку шоколада. Затем молодой детектив начал звонить по телефонам Юджинам Майер. Он понимал тщету этой деятельности, но не отступая от плана.

Три первые Юджины не ответили на звонок. Четвёртый номер отозвался автоответчиком. Хью сообщение оставил, отрекомендовавшись журналистом Петерсом. Пятый звонок был результативным и бесполезным одновременно. «Вот тебе и амбивалентность», — усмехнулся Петер Петерс. На другом конце провода молодой голос сообщил, что она — Юждина Майер внимательно слушает. Мнимый Петерс сообщил кратко свою легенду и выслушал удивлённый ответ:

— Это какая-то ошибка, я никогда не позировала художникам и сама никакого отношения к искусству не имею. Я работаю медсестрой в хосписе, но если вы настаиваете на встрече, я, пожалуй, могу завтра после дневной смены с вами встретиться.

Петеру Петерсу пришлось отмахнуться от встречи под благовидным предлогом завтрашней занятости.

Отдышавшись, Хью Барбер продолжил звонки. Снова номера не отвечают.

Детектив вспомнил, что неплохо бы пообедать и направился на поиски недорогого кафе.

Глава 9. Суп как катализатор поисков

Сделав заказ в людном кафе «Осенний шмель», Хью предался размышлениям. Он постоянно возвращался к визиту в психиатрическую клинику. Сыщика удивляла разность в оценках поведения Юю, которые давали её приятели и профессор Бреццель. Но приятели могли быть просто некомпетентны, и не понимать, что их подружка больна, списывая ее странности и агрессию на недостатки воспитания. К тому же сам Бреццель утверждал, что к Юю с детства не относились как к больной, не учитывали её тяжёлую наследственность. Бреццель выглядел исключительно убедительным, хотя сам, как оказалось, лечением Юю не занимался. Старый хрыч зато на ней сделал свой научный капитал. На ней и на таких, как она, включив их «типичные случаи» учебник психиатрии. Так Бреццель добился невероятной популярности как ученый и педагог.