Стиль подлеца - Чингиз Абдуллаев

— Что вы хотите? — недовольно спросила Коптева.

— Мы все-таки хотели бы поговорить, — улыбнулся Дронго, легко отодвигая от двери молодого человека. При весе за центнер и немалом его росте ему достаточно было толкнуть дверь, чтобы молодой человек отлетел от нее. Но он всего лишь отодвинул сожителя Коптевой от двери.

— Ах, ты еще дерешься, — недовольно проворчал альфонс, поднимая руку. Дронго перехватил ее.

— Не нужно, — серьезно сказал он, — не стоит лезть в драку.

Очевидно, тон, каким была произнесена эта фраза, и весь внушительный вид Дронго произвели впечатление. Молодой человек отпустил руку и, недовольно ворча, отошел в сторону.

— Проходите, — сиплым прокуренным голосом сказала Коптева.

Ее двухкомнатная квартира хранила следы былой роскоши. Очевидно, женщина не всегда работала горничной в отеле. На стене висели две картины достаточно неплохого качества. Даже не копии.

— Садитесь, — показала им женщина на стулья, расставленные вокруг стола. Ее молодой друг, успевший надеть рубашку, встал в углу, всем своим видом показывая недовольство. Светлана уселась напротив гостей, достала сигареты, закурила.

— Мы не хотели бы вас долго задерживать, — начал Дронго, — у нас только несколько вопросов. Это вы убирали в тот день номер, где была убита молодая женщина?

— Я, — кивнула Светлана.

— Вы не заметили ничего подозрительного в номере, где находилась убитая?

— Нет, — ответила она, чуть отводя глаза, — нет, не заметила.

— Вас позвали убрать номер после того, как убитую нашел Михаил Гогуладзе? И вы сразу поднялись на этаж?

— Нет, не поднялась. Сначала вызвали наше руководство, директора, службу безопасности. Потом приехали из прокуратуры, следователи. И только после того, когда все кончилось, меня позвали убрать номер. Крови там было много, и никак не удавалось почистить ковролин. Но мне сказали, чтобы я не очень старалась, если пятно нельзя почистить. Через два дня его поменяли.

— Кто сказал, чтобы вы не очень старались? — сразу уточнил Дронго.

— Не помню, — смутилась женщина, — я не помню, — упрямо повторила она.

— Вы обычно работаете на этом этаже, — продолжал настаивать Дронго, — значит, хорошо знаете все номера. Неужели вы не заметили ничего необычного?

— Нет, не заметила, — упрямо повторила она, потушив сигарету, — ничего не видела. Я только номер убираю, — сказала она с явным вызовом.

— Кем вы раньше работали? — вдруг понизил голос Дронго.

— Что? — не поняла она. Или сделала вид, что не поняла.

— Где вы работали до того, как перейти в отель?

— У меня муж был художником, а я работала в театре, гримером была, даже начальником отдела работала. Потом сократили, потом муж меня бросил. Вот и пришлось пойти в горничные, — она достала вторую сигарету, затянулась и спросила: — Осуждаешь?

— Нет, почему же, — ответил Дронго — он понимал, что в ее вопросе был заложен гораздо больший смысл. Это был вопрос и про молодого альфонса, стоявшего у неё за спиной, и про ее образ жизни, и про работу, и вообще про всю ее жизнь. И он так же честно ответил «нет», вкладывая в это слово всю энергетику заданного ею вопроса. Она это поняла и благодарно кивнула.

— Может, вы все же что-то заметили? — еще раз спросил Дронго.

Она молча покачала головой. Сильно затянулась, потом вдруг потушила сигарету и поднялась.

— Больше вопросов нет? — спросила она.

— Что было под картиной? — Он видел, как она вздрогнула. Нельзя было этого не заметить.

— П-под картиной? — переспросила она, чуть заикаясь. Даже если бы она больше ничего не сказала, этого было бы достаточно, чтобы заподозрить неладное. Дронго и Любомудров переглянулись. В этот момент все испортил молодой человек, стоявший в углу и, очевидно, решивший, что про него все забыли.

— Она же сказала вам, что ничего не помнит. Она же вам сказала, — сделал он несколько шагов к Дронго и взял его за руку, словно намереваясь выпроводить силой.

Дронго продолжал смотреть на Светлану, ожидая ответа на свой вопрос. Когда он почувствовал, как сжали его руку, он непроизвольно сжал кулак и локтем правой руки резко ударил молодого нахала в живот. Тот вскрикнул, сгибаясь от боли. Любомудров чуть поморщился. Дронго продолжал смотреть в глаза женщины. Но она не произнесла ни слова. Только вдруг кивнула головой, словно давая этим жестом понять, что все подозрения Дронго оправданны. Под картиной была установлена небольшая камера. Конечно, Дронго понимал, что ее убрали оттуда до того, как там появились сотрудники прокуратуры. Но он понимал и другое. Если камера была все-таки установлена под картиной, висевшей напротив кровати, то убиравшая номер горничная не могла не заметить обрезанных проводов, если они еще оставались под картиной, или четко обозначенное место от камеры, спрятанной столь искусным способом. Возможно даже, что Светлане посоветовали молчать, и она никогда не скажет, кто именно ей посоветовал и как все было на самом деле, понимая, что после подобных признаний ей не жить. Но она кивнула ему, и этого было достаточно, чтобы понять — камера действительно существовала в момент убийства.

Рядом стонал молодой человек, скорчившийся от боли. Дронго сделал шаг к ней и спросил:

— Кто? Кто советовал вам ничего не говорить? Она покачала головой. В глазах вспыхнул упрямый огонек.

— Я ничего не знаю, — уже с нарастающим раздражением произнесла она.

Он понял, что сейчас нельзя ничего больше спрашивать. Она просто не ответит больше ни на один вопрос.

— До свидания, — Дронго повернулся к двери, Он легко оттолкнул стонущего на полу альфонса и пошел к выходу. Любомудров последовал за ним. Он так и не проронил ни слова в этой квартире. Лишь, когда они вышли на лестницу, сказал с явным одобрением:

— Вы неплохо работаете. Умеете обращать внимание на личность своего собеседника.

— Спасибо, — вздохнул Дронго.

Они вышли из подъезда. «Ауди», в котором сидел Ильин, стоял на противоположной стороне улицы. Он уже успел развернуться, ожидая их, чтобы ехать в центр города. Любомудров вышел первым, Дронго пропустил его. И в этот момент раздался противный визг тормозов.

— Ложись! — закричал Дронго, толкая адвоката.

Над головой раздалась длинная автоматная очередь. Стреляли из темной «Хонды», которая тут же умчалась. С другой стороны улицы бежал, сжимая оружие в руках, Андрей Ильин. «Хонда» была уже далеко. Дронго поднялся, тяжело дыша и помогая подняться Викентию Алексеевичу. Тот попытался встать и жалобно вскрикнул.

— Кажется, вы разбили мне коленную чашечку, — пробормотал Любомудров, — но все равно спасибо. Вы спасли мне жизнь.

Из соседних подъездов начали появляться люди, встревоженные выстрелами.

— Не думаю, — возразил Дронго. — Если бы они хотели нас убить, то вполне могли подождать, когда мы начнем переходить улицу. Скорее хотели просто припугнуть.

Людей собиралось все больше. Любомудров, морщась, пытался встать, но нога болела слишком сильно.

— Помоги ему, — предложил Дронго Андрею Ильину и бросился обратно в подъезд. Поднялся наверх и снова стал с остервенением звонить, изо всех сил нажимая на кнопку. Дверь открылась. На пороге стоял тот же, но рассвирепевший молодой человек с большим кухонным ножом в руках.

— Я тебя убью, — прохрипел он, делая выпад правой рукой. Дронго, схватившись за дверную ручку, потянул на себя дверь и прищемил его руку. Тот закричал от боли, нож упал на пол. Дронго поднял нож и толкнул дверь. Молодой человек отлетел в комнату. Дронго вошел в квартиру и, услышав шум на кухне, поспешил туда. Светлана стояла у окна. Она должна была видеть, что именно случилось на улице перед ее домом.

— Ты все видела? — крикнул Дронго. — Имя! Скажи мне имя. Кто с тобой разговаривал? Или кто пытался установить в номере камеру во время твоего дежурства? Скажи мне имя и беги из города. До следующего четверга. После него тебя уже не тронут. Скажи мне имя! Ты знаешь человека, который устанавливал там камеру или ее снимал? Быстрее говори, иначе в следующий раз будут стрелять в тебя.

— Лысаков, — пробормотала она, — Георгий Лысаков. Майор милиции. Он работает в милиции нашего округа. Он сказал мне, чтобы я никому не говорила о камере. Под картиной ничего не было. Только провода, место от которых там осталось. Я сразу заметила, что ее перевешивали. Но он меня предупредил, чтобы я никому не говорила. Внизу, под картиной, было углубление, куда спрятали небольшую камеру. Вы думаете, они меня убьют?

— Быстро бегите из квартиры. Вам нужно продержаться до следующего четверга. Потом никому не будет до вас дела, — сказал он на прощание. — Только не оставайтесь в квартире, — добавил он, уже выбегая в коридор.

Выходя из квартиры, он достал носовой платок и протер кухонный нож, чтобы не оставлять на нем своих отпечатков пальцев. После чего бросил нож на пол и вышел, сильно хлопнув дверью. Внизу в машине его ждали Андрей Ильин и стонавший на заднем сиденье Викентий Алексеевич. Пришлось ехать в больницу и долго ждать, пока рентгеновские снимки и врачебный осмотр не подтвердили первоначальных подозрений. У Любомудрова не была сломана коленная чашечка, но он довольно сильно ушиб ногу, когда Дронго толкнул его на землю. Викентия Алексеевича отправили домой, порекомендовав несколько дней постельного режима. И лишь потом пришлось ехать в милицию и долго объясняться, почему и кто в них стрелял. Причем сотрудников милиции больше всего интересовал вопрос, почему не попали. Обычно в таких случаях убийцы действовали наверняка. А здесь имелась лишь не очень сильно ушибленная нога Любомудрова. Принимать во внимание пистолет Ильина, с которым он бежал от своей машины, было несерьезно. И тем не менее неизвестные появились у дома Коптевой, дали длинную автоматную очередь над головой Дронго и Любомудрова и быстро умчались, как будто в их планы входило именно такое странноватое нападение. Их промурыжили до шести утра, будто стреляли сами потерпевшие.