Индульгенция 1. Без права выбора - Тимур Машуков

— Не уверена. Нам же не обязательно становиться врагами, верно? Ну, чуть поругались — с кем не бывает. А в академии все равно надо будет прибиться к кому-нибудь. Или сделать так, чтобы прибивались к тебе. Старшаки там, говорят, совсем лютуют, не имеешь силы, сожрут. Причем, например, Оборотневы или Ликанские — в прямом смысле слова. Бешеные псины и волчища позорные.

— Слышал я про это. Там же ректор вроде Упырева? Никак не подохнет, старая ведьма.

— Ага. А зам у нее Гамаюновна. Злобная, даром, что светлая. Еще и лекции ведет. Говорят, что у нее темным особенно тяжко приходится. Выше среднего балла никак не получить.

— На каждую светлую курицу найдется темный петух. Уверен, что она нам все поставит, еще и хвалить будет.

— Ага. Осталось тебе только инициализацию не запороть. А то, знаешь ли, были прецеденты.

— Не запорю. В своих силах я уверен.

— Да? С чего бы это?

— Уверен и все. Считай, тайна рода.

— Сколько же в тебе тайн, Видар. Я прям заинтригована.

— Вот так пусть и остается. И не надо тут блестеть глазами — я уже остыл и на разврат не согласен.

— Да кто тебя спросит, если я захочу!!!

— Плоть слаба, но дух сильней!!!

— Это ты проповедей светлых жрецов наслушался, что ли? Чушь полная. Наше тело само знает, чего желает. И надо к нему прислушиваться. Ладно, засиделась я. Благодарю за материальную и не материальную пищу. Признаюсь, ты меня приятно удивил. Есть над чем подумать. Не провожай — дорогу я найду.

— И не подумал бы. Дорогу сама найдешь.

— Хам. Пока-пока.

И вильнув роскошной задницей, эта малявка удалилась, заставив меня крепко задуматься. Это вообще что сейчас было? Что за душевные разговоры? Которые, кстати, больше пристали бы светлым. Что за желание казаться не такой сукой, какой являешься на самом деле? Не понятно, а значит, лучше держаться от нее подальше.

НИС послушно вывел мне информацию о Темниковой и оказалась она… Достаточно противоречивой, скажем так. Мелкая была ведущей моделью нескольких агентств и рекламировала все — от сельскохозяйственной техники до нижнего белья. Особой популярностью пользовалась реклама различных секс-игрушек.

При этом образ везде был разный — от нежной, скромной девицы до разнузданной шалавы. Хотя чего скрывать — хороша чертовка, но не мое. Не хотелось бы мне, чтобы на мою девушку или жену дрочило полстраны, глядя на её откровенные фото. Поэтому как ни жаль упускать такую задницу и сиськи, пусть они достанутся кому-то другому.

Хотя Кривдин… Вот этому другому ее отдавать было, конечно же, жаль. Я, как говорит память, сам не ожидал от себя, что кинусь в драку — все-таки старый Видар был трусоват, если не сказать хуже. А тут прям смелости набрался и сила в руках появилась. Врезал так, что кулак травмировал. И это при том, что тот урод был старше и сильней. Впрочем, их род особыми боевыми качествами никогда не обладал, предпочитая действовать из тени, играя роль эдаких закулисных кукловодов. Ну, и били их часто, когда ловили — так что получать по лицу для них как бы норма.

Так, что теперь? Теперь надо навестить мачеху и изъять все посторонние предметы, и накрутить охрану, чтобы не велись на ее слова. В поместье ее не то, чтобы не любили, но относились с опаской. Впрочем, на этом тоже можно сыграть. Погнали…

Глава 5

Глава 5

Я вышел из кабинета отца, плотно закрыв дверь. Теперь надо валить в женское крыло, куда я обычно не совался, с тех самых пор, как там поселилась ненавистная мачеха. Шел я туда не то, чтобы совсем медленно, но и не торопясь. Слуги, встреченные мной на пути, испуганно жались к стенке, стараясь сделаться максимально незаметными. Поганый характер Видара знали все, и не дай боги, было обратить на себя его внимание.

Обитало это наглое животное в бывшей комнате моей матери. И хоть я и не испытывал более никаких родственных к почившей родительнице чувств, меня это как-то задело. Аж сам не ожидал. Рядом с дверью стоял наш охранник в ранге темника. Ну да, внутренняя безопасность — самые сильные маги рода.

Стучаться я посчитал лишним, поэтому с ноги распахнув дверь, вошел и успел увидеть, как мачеха поспешно деактивирует браслет связи.

— Я не понял, все ли я понял!!! — взревел я раненым носорогом. — Откуда у этой змеи связь с внешним миром?!!!

— Все изъяли, как вы и приказали! –влетел в комнату встревоженный охранник, а следом за ним прибежал и второй.

— Обыскать, — коротко бросил я.

— Только посмейте ко мне прикоснуться и сгниете заживо! — зашипела мачеха, отскакивая к стене.

— Как прикажете, Ваше Сиятельство, -рявкнули охранники, преданно глядя на меня. Таким образом они проявляли служебное рвение, дабы загладить вину.

— Мразь!!! — взревела она, поняв, что все козыри у меня, и в мою сторону понесся липкий комок тьмы. Но один из охранников вовремя подставил щит, о который он и разбился.

— Все видели нападение на наследника рода? Зафиксировали? Обыскать, на грудь Осквернитель и в подвал под замок, — распорядился я. — До приезда отца не выпускать. Она себе уже приготовила комнату в пыточных Темного приказа.

Охрана действовала четко, как на учениях, и особо не церемонясь. Секунда, и на ее шее повис кулон Осквернителя — мерзкая хрень, что при соприкосновении с телом поражает источник, окутывая его дымкой, которая делала его абсолютно безвольным. Эфир переставал течь по каналам, да и вообще, все тело физически становилось слабым и похожим на кисель. Временно, конечно. Снимешь кулон, и все вернется, пусть и не сразу. Вот только чтобы его снять, нужен специальный ключ-артефакт. Снимешь насильно — и источник просто взорвется. В общем, крутая штука, даром что мерзкая.

Грозящую всевозможными карами и брызжущую ядом мачеху утащили, а я пошел искать начальника службы безопасности рода, который обнаружился у себя в кабинете. Ему уже обо всем оперативно доложили и сейчас он активно допрашивал служанку, которая и передала мачехе коммуникационный браслет.

Прислуга, гордо задрав голову, без всякого почтения посылала начальника на хрен, упрямо твердя, что она служит только Бронским, и всякие Раздоровы ей не указ. Мол, приедет князь, и нам всем хана.

Не понял? У нас где-то раздают пилюли храбрости, что ли⁈

— Всыпать двадцать плетей и выкинуть