Зачистка - Алексей Гравицкий

К Муну подошел деловитый, на ходу вытаскивая ПМ.

— Банку видишь?

— Крошка горошка? — фыркнул Мун. — Ты хочешь, чтоб я в банку попал? Или в какую-то конкретную горошину?

— Цель обозначена, а там как попадешь, — благосклонно отозвался Резаный.

Мун взял в левую результат трудов Николая Федоровича и ижевского механического завода, прицелился и плавно вжал спусковой крючок. Грохнуло. Руку дернуло отдачей. Все-таки Макаров — штука громкая. БеПешечка, как любовно называет бесшумный аналог Угрюмый, стреляет конечно не беззвучно, но ощутимо тише. Может потому БП здесь и больше в ходу.

Банка, еще недавно стоявшая на столбе, резво отлетела в сторону.

— Вы ничего вкусней не ели овощей от «Бондюэля», — провозгласил Мун. — Но за банкой я не побегу.

Резаный хмыкнул и не торопясь, с достоинством пошел к столбу. Впрочем, любопытство по всей вероятности возобладало, и он очень скоро прибавил ходу. До торчащей из высокой травы трухлявой опоры он уже почти добежал. С азартом дорвавшейся до помойного бака дворняги принялся нырять в бурьян, наконец, выбрался с бондюэлевской жестянкой в руке и потрусил в обратную сторону, растеряв всю свою хозяйскую обстоятельность.

— Куда попал? — спросил издалека.

Мун ехидно ухмыльнулся. Сейчас перед ним был совсем другой человек, не тот, что пришел к ним с утра. И сдерживать свои привычки, и ограничивать себя в шутовстве с этим человеком уже не тянуло. Резаный оказывается может быть живым, а не монументальным. И не просто живым, а простецким.

— Куда? — повторил Резаный, подходя ближе и пряча банку за спиной.

— В банку, — ехидно ухмыльнулся Мун. — Если быть точным, то в букву «О».

Резаный впервые, кажется, за все время общения открыто улыбнулся. И хотя благодаря шраму улыбка вышла кривая, но было в ней что-то теплое, свойское. Он взвесил жестянку на ладони и бросил Мунлайту.

Рука рефлекторно метнулась вперед, перехватывая пустую тару. Мун бросил беглый взгляд на разрисованный зелеными горохами жестяной бок. В надписи «Bonduelle» на месте буквы «О», той самой, что попала на центр банки, когда давил на спуск, зияла дыра.

Мунлайт невозмутимо сделал шаг в сторону, наклонился и вернул покореженную «пепельницу» на место. Повернулся. Резаный стоял рядом и светился, как начищенный самовар.

— Так чего надо? — довольно грубо поинтересовался Мун.

— Заказ есть, — встрепенулся Резаный, становясь серьезным. — Припять кабана знаешь?

Мунлайт молча кивнул. Кто ж не знает? Тварь довольно распространенная, к людям относится без пиетета, правда и в Зону глубоко не ходит. Пограничная тварь.

— Надо подстрелить, — буднично поведал Резаный.

— Не понял, — вылупился Мун. — Это какой-то дикий агрессивный из серии «появился дикий вепрь ограмадный — то ли буйвол, то ли бык, то ли тур… коих ел, а коих в лес волочил»?

— Зачем же. Просто есть заказ. Есть человек, который платит за тушку Припять кабана. «Вот коль отчаешься на это, то принцессу поведешь под венец».

— Нет, мужик, — фыркнул Мун. — Ты все же меломан. Только просто так стрелять в Зону из пукалки я не стану.

Резаный снова посуровел. На Мунлайта поглядел исподлобья тем самым жестким взглядом, каким пялился еще утром. От свойского мужичка не осталось ни грамма. Мун взгляд выдержал стоически, даже ухмылочку прицепил.

— Зарываешься, седой, — тихо процедил Резаный и нервно почесал шрам. — Неприятностей ищешь.

Мун покачал головой.

— Тогда делай, что требуется и не выпячивайся, — посоветовал Резаный.

В сердце дернулось что-то, но в том, что екнуло, Мун не стал бы признаваться даже себе.

— Зачем тебе зверя стрелять без нужды? — попытался увещевать он. — Жрать ты его все равно не станешь. Шубу из него не сошьешь. Врагу скормить? Так есть более простые способы отравить несимпатичного тебе человека. Хочешь, покажу?

Резаный не ответил. Он смотрел теперь изучающе. Понять, что творится в его голове, было невозможно.

— Есть заказ, — повторил он, наконец, тихо, но внушительно. — Заказы не обсуждают, а выполняют.

— С приказами путаешь, — без тени улыбки ответил Мунлайт.

— Для нас без разницы, — отмахнулся Резаный. — Для тебя сейчас тоже. Мне нужна тушка кабана. За нее платят.

— Кто? — вылупился Мун искренне.

Резаный задохнулся от злости. Видно было, что он привык говорить и принимать отчет о выполнении, а не слушать детский лепет и вдаваться в объяснения. Текущая ситуация его явно бесила.

— Богатый джентльмен, — выдавил он, справившись с эмоцией. — Он платит за Припять кабана. Мертвого. Убитого одним выстрелом. В глаз.

— Одним выстрелом? — поперхнулся Мун.

— В глаз, — тупо повторил Резаный.

— Это чтобы шкуру не попортить?

— Ты догадлив, — кивнул лидер группировки и полез в карман за сигаретами.

— А зачем ему шкура? — совсем уж растерялся Мун.

— Чучелко набить, — прикуривая пыхнул дымом Резаный. — Коллекционирует он чучела. Дом у него где-то там в среде олигархата. Он его решил оригинально декорировать. Ему по специальному заказу доставляют монстров из Зоны и набивают чучела. И скажи спасибо, что он кабана заказал, а не псевдогиганта.

— Он что, сумасшедший? — полюбопытствовал Мун.

— Мне откуда знать? Он ваш, русский. С Рублевки какой-то.

Это прозвучало так, что сомнений о национальной принадлежности Резаного у Муна не осталось, хоть и говорил тот без какого-либо намека на этнический оттенок.

— А ваши с Золотоворотской или где они у вас там живут?

Резаный скрежетнул зубами. На Муна посмотрел зло, и тот подумал, что ошибся в человеке дважды. Хотя может и не ошибся ни разу. Все предположенное раньше имеет место, только под настроение. А настроение у мужика с пропоротой щекой стабильно, как погода в марте.

— Он платит деньги, — произнес Резаный, борясь с недовольством. — Потому сумасшедший он или нет, без разницы. Деньги не пахнут. В общем, так, зайдешь ко мне, получишь оружие и пойдешь за кабаном. Будет у меня туша с непорченой шкурой, живите еще неделю. Буду кормить и чинить ноги твоему приятелю, как себе. Нет, собирайтесь и уматывайте оба куда хотите.

Мунлайт переступил с ноги на ногу. Резаный очень четко напомнил, что он здесь хозяин, и оставил за Муном решение препираться дальше или смириться, обозначив, что препираться бессмысленно.

— Как себе? — ухмыльнулся Мун мягче. — А себе бы ты тоже ветеринара позвал, если что?

— Дареному ишаку под хвост не заглядывают, как говаривал один мой знакомый, — Резаный тронул подушечками пальцев шрам, но передумал и убрал руку. — Айболит — врач. Он лечит. А кого его учили препарировать, сталкеров или крыс лабораторных — не важно. Жить захочешь, студенту со скальпелем доверишься.

Резаный был сердит. Муна это отчего-то развеселило.

— И пока король с ним так препирался, — напел он. —

Съел уже почти всех женщин и кур

И возле самого дворца ошивался

Этот самый то ли бык, то ли тур.

— Погуляй полчаса, — отрубил Резаный, — подумай. Если надумаешь, заходи за снаряжением. Если не надумаешь, то забирай своего Змея безногого и ползите отсюда, пока я добрый.

Предводитель неизвестной группировки развернулся на каблуках и, резко чеканя шаг, пошел прочь. Мунлайт отошел в сторону к бурьяну, дернул травинку потоньше и, заткнув ее между зубов, уселся прямо на землю.

Особой сентиментальностью он не страдал. Правда слышал много раз байки о том, что Зона не любит, когда кто-то убивает ее детей. Но и в сказки эти верить не торопился. И разговоры, мол Зона, как женщина, его бесили. Как раздражали сравнения с женщиной трубки или гитары. И трубка, и гитара, и женщина романтический окрас имели только среди прыщавых подростков. Мун подходил к ним весьма утилитарно. Трубку просто курят, на гитаре просто бренчат в меру возможностей. С женщиной малость сложнее, тут от воспитания зависит, но в конечном итоге и с ней все понятно. А Зона — просто странное место на карте. И все.

И все же стрелять в животное, пусть даже тысячу раз опасное… Ей богу, спокойнее было застрелить того урода, которому для украшения интерьера приспичило убивать живое существо. Жестокость имеет право на существование чаще, чем думают многие. Но жестокость должна быть обоснована. Можно сломать ноги человеку, который косо посмотрел на твою женщину, но зачем убивать мутанта ради дизайнерских бредней богатого дурака?