Возвращение не гарантируется - Корецкий Данил Аркадьевич

Первые результаты расследования сообщал вездесущий Громобой, который недаром был на хорошем счету у начальства за хваткость и умение любой ценой «давать раскрытия». Правда, сейчас он докладывал не своему начальству, а членам совета директоров концерна «Комплекс» — крупного торгово-промышленного объединения, включающего в себя строительное управление, несколько универмагов, рестораны, ночные клубы, частное охранное предприятие, небольшой пивзавод, автосервис, гостиницы и многое другое. А также подпольные казино, «черные» риелторские и коллекторские конторы, рынки с ежедневными миллионными оборотами «налички», контрабандные тропы из ближнего и дальнего зарубежья и т. д., и т. п. Председателем совета и главным акционером концерна как раз являлся покойный Сергей Григорьевич Рыбаченко, которого итало-американские коллеги, вникнув в ситуацию, возможно, назвали бы боссом всех боссов.

Но это не значит, что «Комплекс» впору называть мафией. «Мафия» — это как бы имя собственное, обосновавшееся на Сицилии; называть так неаполитанскую каморру, калабрийскую ндрангету, японскую якудза или сингапурскую «триаду» неправильно и глупо: все равно что именовать любой револьвер «наганом», а любой автомобиль — «мерседесом». Поэтому «Комплекс» в подразделениях по борьбе с организованной преступностью обозначался коротко и скромно: «ОПГ», но это наименование было скрытым от широких слоев общественности и даже от многих сотрудников концерна. Упитанные тетки в «белых» бухгалтериях, кадровики, менеджеры, слесари автосервиса и прочая, далекая от теневой деятельности обслуга была уверена, что работает во вполне легальных, хорошо известных в городе предприятиях и фирмах.

Этого, конечно, нельзя было сказать о «силовом блоке»: разборных бригадах, службе внутренней безопасности, контрразведке, рыночных сборщиках и контролерах, обо всем низшем звене Организации — «бойцах», «солдатах», «быках», которых руководители за глаза презрительно называли «мясом». Эти, конечно, знали, чем они занимаются и чем рискуют. Хотя в подробности не вникали, о структуре концерна осведомлены не были и знали зачастую только своих бригадиров, а о роли уважаемого Сергея Григорьевича Рыбаченко и вовсе не догадывались, так же, как о присутствующих на экстренном совещании членах Совета директоров.

Несмотря на неурочное время, директора, они же совладельцы концерна, собрались в уютном небольшом бизнес-зале модного и дорогого отеля «Мечта». Здесь имелись кожаные диваны, кресла, овальный полированный стол из темного дерева, который ярко освещало ожерелье криптоновых ламп, зато углы комнаты тонули в полумраке. Этот зал постоянно был закреплен за ними — так же, как номера люкс, отдельный кабинет в ресторане, места в суши-баре, фитнес-центре и других точках, которые могут представлять интерес для солидных людей. Собравшихся было пятеро, не считая Громобоя, причем это «не считая» являлось не просто малоуважительной фигурой речи, отражающей отношение к нему: этот оборот применялся в самом прямом смысле, как будто он был невидимкой или, точнее, пустым местом.

Надо сказать, сам «важняк»-убойщик это чувствовал и вел себя здесь гораздо скромнее и благопристойнее, чем обычно. Четыре человека, сидящие перед ним, несмотря на поздний час и то, что двое из них, как и подобает приличным семьянинам, уже спали и их выдернули из супружеской постели, были одеты в строгие костюмы с сорочками и галстуками, что выдавало привыкших постоянно носить эту форму высокопоставленных чиновников, а не простых смертных, надевающих официальный наряд только по торжественным случаям.

Громобой был в том же виде, что и всегда, только сейчас его грудь и живот сильнее засыпаны пеплом от сигареты, которую, перед тем как войти в бизнес-зал, он аккуратно затушил о каблук и столь же аккуратно выбросил в никелированную пепельницу на длинной никелированной ножке. Он стоял в нескольких метрах от полированного стола, как будто на заслушивании у высокого начальства, и вроде даже обозначал стойку «смирно», хотя в силу слабой строевой подготовки делал это не особенно успешно. Нельзя исключать и то, что он просто имитировал покорность и уважение, не пытаясь выразить их на самом деле. Именно так и думал пятый из считаемых мужчин, который тоже стоял в тени у двери и, судя по этому и некоторым другим признакам, не участвовал в ночном совещании, а присутствовал на нем, но отнюдь не в качестве пустого места. Это был начальник службы безопасности концерна Валерий Карнаухов, который отличался от своих непосредственных руководителей большим объемом мышц, отсутствием жировых отложений, более высоким ростом и совершенно другим лицом — невозмутимым и неподвижным, как у статуи: он не отдавал приказы, а исполнял их, сколь бы безнравственными, дурацкими и противозаконными они ни были. За глаза его обзывали Карнаухом или еще хлеще — Карнаухим, однако смельчака, который бы назвал его так, стоя лицом к лицу, не находилось. Сейчас он смотрел на выступающего оперативника, и тот, кто различал оттенки невозмутимости его лица, мог бы сказать, что смотрел с презрением. Ибо перед ним стоял предатель, который за мизерные суммы по сравнению с зарплатой самого Карнаухова нарушал присягу, а главное — продавал и подставлял своих товарищей.

— История странная, — озабоченно сообщал Громобой. — Медэксперт не может понять, как их убили… Криминалист не в состоянии объяснить, почему Рыбак… извините Сергей Григорьевич промахнулся с одного метра…

— Что ты тут трешь?! — перебил его старший из совладельцев — Виль Вильевич Хорольский — пухленький, с лысой головой и излишне красным лицом, выдающим или недавно принятую изрядную дозу спиртного, или гипертонию. В данном случае обе причины переплетались. — Зачем ты засираешь нам мозги?! Один не может понять, второй не может объяснить… Кому это интересно?! Давай по существу! Кто на них напал? Сколько их было? Какие следы оставлены?

Громобой понял, что начал неудачно, и на ходу изменил тактику. Откашлялся, стряхнул пепел с рубашки, приосанился и принял вид всезнающего человека. Именно за это ему платили деньги в тех кругах, в которых он вращался помимо своей основной работы. Впрочем, он и сам не смог бы объяснить, какая работа у него основная, а какая дополнительная.

— Гм… Извините… Но не похоже, что на них напали. Скорее, они напали на кого-то, который был один. А этот кто-то их взял и завалил!

— Что за чушь?! Рыбак с парнями на кого-то напал?! А тот их грохнул?!

Совладельцы переглянулись. Это было не похоже ни на Рыбака, ни на его охрану, да и вообще на то поведение, которое в их кругах доминировало.

— Больше того, — продолжил Громобой, — причина смерти неизвестна. Ни выстрелов, ни ножевых ран, ни синяков.

— А от чего ж они умерли?

— Судмедэксперт определит на вскрытии. А первым, кому он скажет, буду я.

— А кто следак? — спросил второй совладелец — помоложе, но тоже с избыточным весом и нездоровым цветом лица. Только, в отличие от первого, у его кожи преобладала не излишняя краснота, а мертвенная бледность.

— Кто-то из новых, молодой, — ответил Громобой.

— Ну, ты нашел с ним общий язык?

Громобой небрежно махнул рукой, как будто смахивал крошки со стола:

— Да он ничего не решает, зачем он нам нужен?

— Еще что? — спросил третий совладелец. Он ничем не выделялся: обычное лицо, обычная фигура, обычный костюм. Усредненный тип, которому легко затеряться в толпе.

— Еще Рыбак выстрелил почти в упор, но, судя по всему, промахнулся.

Совладельцы снова переглянулись.

— Может, они обкуренные были?

— Ну, охрана-то вряд ли, — сказал лысый.

— Да, это верно, Рыбак их строго держал, — кивнул бледнолицый и, презрительно отквасив нижнюю губу, обратился к Громобою: — Короче, ничего толкового ты нам не сказал, хотя намолол с три короба! Иди, работай, все новости передавай Валере!

Опер послушно встал и, не прощаясь, вышел, плотно закрыв за собой дверь, как будто его здесь и не было. Собственно, исчезновение пустого места заметить невозможно, но все же обстановка изменилась. Валерий Карнаухов выглянул на всякий случай в коридор, щелкнул замком и, расставив ноги, стал монументальной глыбой в дверном проеме, надежно отгородив бизнес-зал от остального мира. Четверо директоров, свободней развалившись в креслах, переглянулись и заговорили уже так, как говорят между собой люди, которым нечего скрывать друг от друга. И говорили они на особом языке, который можно понять, только если знаешь скрытую жизнь «Комплекса» и все пронизывающие ее тайные нити, а также те невидимые рычаги, которые приводят ее в движение.