Сопротивляйся, меня заводит! - Айрин Лакс

– Уходите!

– А поблагодарить?

– За то, что жизнь испортили? Щас! Поблагодарю, догоню и еще раз поддам горячей благодарности.

– Догонять не придется, я сам с тебя, пчелка Жу-жу, не слезу, пока не трахну. Как на иглу подсел… Только о твоей мокрой киске и думаю! – известил на весь подъезд.

Я покраснела.

– У-у-уходите.

– Так, послушай. Мия Манцевич, думаешь я к тебе только из-за смачной пизденки вломиться хочу? Ничего подобного! Мне нужны нитки. Срочно!

– Какие еще нитки?

– Обыкновенные.

– Зачем?!

– Штаны на срамном месте порвались, а я без машины. Без телефона. Пешочком к тебе прогулялся… Выручи, а?

– И вы отстанете?

– За моток ниток? – заржал и вдруг прекратил. – Открывай. Получу нитки – свалю.

Черт бы побрал мою доверчивость…

Именно эта доверчивость толкнула меня в объятия эстета, музыканта и тонко чувствующей личности – Константина. Невозможно было не поверить его голубым глазам и ангельской внешности, и я поверила, замуж выскочила, верила ему, даже когда надежды испарились!

Во всем виновата моя доверчивость, встревающая в самые неподходящие моменты.

Именно эта доверчивость и заставила меня открыть дверь Маньячелле.

Он вломился в ту же секунду и предстал передо мной во весь свой исполинский рост и окровавленный.

На миг мне стало дурно, слишком много крови…

Но видимо коньяк все еще придавал решимости, потому что в обморок я не шлепнулась и, судя по тому, как крепко я держалась на ногах, и не собиралась лишаться чувств.

– И в каком месте порвались ваши штаны?

– Не совсем штаны, но ты это уже и так поняла. Где у тебя ванная?

Я показала рукой. К чести Маньячеллы, он сначала разулся, прежде чем войти! Пусть кровью нашлепал на пути к ванной, но прошел разутым.

– Вы же не штаны будете зашивать?

– Не штаны. Неси нитки.

Я вздохнула.

Развернулась и прошла к кладовке, порылась на полках и вытащила старенькую коробку с аптечкой.

– Возьмите, там хирургические нитки, иголки и ножницы. Можно будет зашить, как следует. А еще лучше в больницу.

– Вот еще! Сам справлюсь! Давай сюда! – взял окровавленными пальцами коробку. – Или хочешь помочь?

– Нет, пожалуй, без меня. Я… чай на кухне попью.

– Чай. Конечно.

Карие глаза остановились на мне, буравя взглядом. Потом нахал скользнул взглядом по моей фигурке.

– Вообще-то ты не совсем в моем вкусе! – заявил.

У меня чуть челюсть на пол не упала. Я хотела было уйти, но после такого заявления я решила остаться, скрестила руки под грудью.

– Наконец-то разглядели, что разглядывать во мне нечего! Шейте то, что нужно зашить, и вон из квартиры! – произнесла, пылая от негодования.

– Мелкая. Росточек как у Дюймовочки, сиськи… – вздохнул. – Не Богини, словом. Ножки для своего роста вполне ничего, но не модельные.

– Свалил. Нахрен! – разозлилась. – Можешь даже коробку взять и забрать. Дарю. Как говорила сова, безвозмездно!

Маньяк в это время вымыл руки, обработал спиртом руки, нитку, иглу, щедро плеснул себе на левый бицепс йодом и присел в позе йога на старый кафель, начав пришивать болтающийся лоскут кожи.

Меня бы замутило.

Но коньяк и возмущение сделали свое дело. Я смотрела, как Маньячелло ловкими, аккуратными стежками накладывает швы.

Кажется, не в первый раз оказывает себе медицинскую помощь. Такой хам? Неудивительно!

– Словом, ты не совсем моего поля ягодка, Мия. Но… – воздел к небу указательный палец. – Человек рожден, чтобы познавать и выходить из привычных рамок. Иначе он застынет в состоянии, которое называется «стагнация». Слышала о таком?

– Слышала. Я не дура.

– Быть дурой незазорно! Играть дуру – куда хуже!

– Слушайте, вы…

– Я – внимательно, а ты? – посмотрел раздевающим взглядом и у меня в трусиках начался потоп.

Черт побери! Он просто смотрел, но такой взгляд нужно запретить. Спрятать за непроницаемыми черными линзами.

Бесстыжий, трахающий взгляд, задевающий все глубинно женское.

– Дошивайте и уходите, – выдавила из себя с трудом. – У меня чай стынет…

– «Чай» остывает на кухне? С лимончиком – самое то! – подмигнул, поставил себе еще два стежка и ловко завязал, потом осторожно чикнул ножницами и отложил в сторону. – Готово!

– Отлично. Выметайтесь!

Он встал так резко и плавно, что я испугалась. Растерялась и не поняла, в какой момент оказалась прижатой к стене его крупным телом.

– Скажи-ка мне, пчелка Жу-жу, а часто ли твою пизденку муженек обрабатывает? Или там невспаханная целина?

Крупные мужские пальцы сжали половые губки прямо через ткань штанов и трусики. Кровь закипела и начала приливать к местечку, зажатому пальцами нахала.

Мерзавец сдавил сильнее, я охнула от неожиданности. Ублюдок начал сжимать складочки ритмично.

Ноги в коленях позорно дрогнули.

– Целина, однако. Учти, я клевый пахарь, – подмигнул.

Он приблизился к моим губам. Я подумала, что он меня поцелует.

Очевидно, сошла с ума, но я хотела, чтобы он меня поцеловал.

Глава 6

Мне всегда нравилось смотреть на мужские руки, в том, как сильные пальцы Якуба обхватывали член, было что-то гипнотическое. Крепкие запястья с черными волосками, смуглая кожа, под которой вздулись вены, словно он не член дрочил, а занимался тяжелой физической работой.

Якуб начал ритмично гладить свой член пальцами по всей длине. Я не могла оторваться от завораживающего зрелища, чувствую, как внутри разгорается огонь возбуждения.

– Смотришь? – ухмыльнулся похабник бесстыжий. – Смотри-смотри… Сегодня тебе светит только пробный… просмотр! – рыкнул. – Будешь хорошей девочкой, отблагодаришь дядю Якуба за то,