Идеальный мир для Демонолога 11 - Алексей Ковтунов

Погоди-погоди, — положил ему руку на плечо полковник. — Не торопись, это всегда успеется… А ты, парень, можешь гарантировать, что нас хотя бы выслушают?

— Есть один надежный вариант, на самом деле, — ухмыльнулся я. — Как только они откроют двери, сразу кричите, что готовы пополнить ряды «Демонов войны». И всё, эти волшебные слова не только спасут ваши жизни, но еще и позволят обрести свободу!

* * *

— Лепота… — протянул Лежаков и отпил немножко чая. Причем сделал это настолько громко, насколько это было возможно.

Сейчас генералу было очень хорошо. Просто состояние такое, когда хочется улыбаться и лучи счастья освещают тебе путь.

Поковырялся в разбросанных на столе бумажках, посмотрел какие-то отчеты, взял телефон, полистал там всякие вкладки, и даже посмотрел смешные видео.

Кости нет, сидит где-то там в плену и портит жизнь совсем другим людям. Его бойцы тоже не отсвечивают и регулярно ходят на задания. Вообщем, жизнь налаживается. Всё настолько хорошо, что у него даже седые волосы начали пропадать и на их месте появляются нормальные. Прекрасно же!

А еще в часть стали возвращаться адекватные люди! Вот, например, недавно из очередного отпуска пришел Кардиналов. А то заладил несколько раз в неделю отлучаться на рыбалку. Достал из сейфа все накопленные отпускные и начал расходовать их. А на вопросы, какая рыбалка, когда здесь толщина льда начинается от двух метрах, и это в самых тонких местах, он скидывал фотографии. Где сидел с мелкой удочкой дома перед тазиком, а в воде плещутся купленные в зоомагазине рыбки. Моль, вот, сижу, рыбу ловлю. Какие претензии?

Конечно же, иногда Лежаков слегка переживает за Костю. Как-никак, он попал в плен к давнему врагу империи, и враг этот славится суровым нравом и невероятной дисциплинированностью. Вопрос только, каким образом Костя там мог оказаться? Если учитывать, что по документам и кадрам с камер наблюдения он не покидал территории части.

Но корейцев немного жалко, да. Особенно учитывая, что Константин в плену уже не первый день.

А ведь Лежаков всегда был жестким и строгим. Его воспитывали в крайне суровых условиях, и тяжелое детство зачастую дает о себе знать. Бедность, нищета, жестокость — всё это Лежаков видел своими глазами с ранних лет.

Он вырос суровым и жестким, и всегда считал, что проявлять милосердие — это проявлять слабость. Хотя, на самом деле, частенько шел на такие слабости. Но так было до недавнего времени. Теперь Лежаков заметил за собой, что стал постепенно добреть. Особенно, когда Костя находится где-то рядом, доброты становится только больше.

И что странно, это оказалось совсем неплохо! Наоборот, некоторые показатели части стали повышаться прямо на глазах.

— Товарищ генерал! — в комнату зашел возмущенный боец и сходу стал предъявлять претензии. — Ну как же так? Я уже отправлял официальную жалобу, и до сих пор не получил никакого ответа! Это возмутительно! Почему в пятой казарме до сих пор не заменили подушки на гипоаллергенные?

Лежаков посмотрел на бойца и некоторое время не проявлял никакой реакции. Всё-таки это всем известный Герман Тумблер, он постоянно что-то требует и отправляет жалобы, а потом ждет какого-то ответа. То глубина снега на территории части слишком маленькая и надо остановить уборку, то дезинсекция кроватей проводится слишком токсичными веществами, то еще что-то…

Нет, боец он отличный и прекрасно выполняет задания, но многих Герман уже достал. Активистов никто не любит, но такой вот он человек.

— Ладно, сделаем, — вздохнул Лежаков, тогда как Тумблер почему-то сразу поник.

— Перегнул палку, да? — испуганно пробормотал он. — Ну простите, товарищ генерал. Просто правда от подушек таких чихаю постоянно… Но ничего страшного, я же могу сам купить подушку. Да и на таких спать тоже вполне нормально! Разрешите идти?

— Иди, — пожал плечами генерал, и боец поспешил удалиться. Лежаков даже не сразу понял, почему такой ярый активист вдруг решил отступить. Возможно потому, что он боится отправки на такое задание, после которого еще никто не возвращался. По крайней мере, в части почему-то ходят слухи, что Лежаков может отправить на такое. И откуда взялись эти слухи? — Костя, с*ка… — помотал головой он и продолжил спокойно попивать чай.

Жизнь налаживается, в части царит мир и покой, новосы отступают, и всё прекрасно. Вскоре у генерала на столе зазвонил телефон и, увидев номер, генерал на автомате подскочил на ноги.

— Лежаков слушает, Ваше Императорское Величество! — воскликнул он.

— Здравствуй, здравствуй… — послышался голос Императора. — Как дела?

— Да всё хорошо, — пожал плечами генерал. — Но это всё благодаря Косте. Как там, спасли его уже, или еще даст немного пожить? — усмехнулся он.

— Живите пока, — хохотнул старик. — Не спасли еще.

— Ну и хорошо… — выдохнул Лежаков. — Точнее, не хорошо, конечно, надо спасать. Но корейцев тоже немного жаль, если честно.

— Это да! — рассмеялся Император. — Ладно, я чего звоню-то. Принял уже пополнение? Если принял, не забудь потом отчет прислать, я лично его почитаю. Очень уж интересно!

— Эмм… — замялся Лежаков. — А какое пополнение? Или я о чем-то не знаю?

— Ну Лежаков, приказ у тебя на столе лежит. Почитал бы хоть, а то совсем зарылся в своих бумажках.

— Не вижу никакого приказа, — Лежаков действительно начал перекладывать бумаги с места на место, но стандартного приказа о пополнении найти так и не смог.

— А на северокорейском есть что-то? — усмехнулся старик.

— Да, видел, но подумал, что это какая-то очередная шутка от Кости, — честно признался генерал.

— Можно и так сказать, да… — задумчиво проговорил старик. — Но ты воспользуйся переводчиком и прочитай, что там.

Лежаков достал планшет, включил специальную программу и направил камеру на лист бумаги. Иероглифы быстро приняли форму нормальных русских букв, а глаза генерала становились всё шире по мере прочтения каждой строки.

— Сколько? — окончательно вышел из себя Лежаков. — Откуда? Что мне делать с двадцатью тысячами корейцев?

— Ну не знаю… — хохотнул Император. — Базу для них секретную построй, чтобы им привычнее было.

— В смысле? — не понял генерал.

— Так они все с секретной базы прибыли!

— Аж двадцать тысяч? И кто же там в таком случае остался?

— Ну… — вздохнул старик. — Если верить их показаниям, то остался там только Костя. Но я почему-то верю этим словам.