Самый красивый мужчина нашего кинематографа, Адель и я - Наталья Кошаева

ногу, от чего я с головой ухожу под воду, он тоже. Вырываюсь из захвата и теперь мы кружимся в темной воде, как два хищника – глаза в глаза.

Обманный маневр, и я подныриваю под него и плыву со всех сил к берегу, я хорошо плаваю, он тоже, и на песок мы падаем одновременно.

Дыхание сорвано, никак не отдышаться, все силы отданы сражению. Раскидываю руки и ложусь на спину, надо мною великолепные крупные звезды. Среди звезд вижу над собою лицо Григория. С его волос на меня капает вода, но мне нравится это, и я притягиваю его к себе…

Глава 8

Я уже стала просыпаться за десять минут до того, как прозвенит будильник. Вот и сейчас без десяти пять, еще можно поваляться.

Уютно пристроилась на плече Григория и прикрыла глаза. Вспомнилось все, что произошло вчера, между нами. Улыбнулась. Самое смешное, что меня совершенно не мучают угрызения совести. Ведь я соблазнила почти женатого человека… И представьте себе – совершенно не стыдно. Вот ни капельки. Тем более если его невеста эта та самая Крис. Воспоминая ее просто расстроилась.

Вот почему такие как он всегда женятся на таких как она. Видно же, невооруженным взглядом, что стерва каких поискать. А они не видят, что ли? Или закон такой есть, что рядом с симпатичным мужиком обязательно должна быть этакая …Крис.

Вздохнула и повернула голову, рассмотрела расслабленное лицо спящего мужчины.

– Надеюсь, что наш с тобой «курортный роман» таким и останется. – шепчу я, – А то ведь я могу запросто увлечься, привыкнуть к тебе, влюбиться в конце концов. Тяжело потом отдирать по живому. Пусть это будет: «легкий роман, от которого слегка кружится голова и остается приятное послевкусие» -, как говорила героиня одного фильма. Заслужила же я хоть какую никакую награду за этот «курорт»!

Поцеловала его в нос, отчего он смешно сморщился. Что-то пробормотал сквозь сон, я прислушалась, но не поняла ни слова.

Бросила взгляд на часы – пора вставать, Аделька ждет.

Быстро управилась со всеми делами, нырнула под одеяло к спящему мужчине и обняла его.

Он дернулся, почти просыпаясь, – Такая холодная! – но не отстраняется, наоборот прижимает меня к себе, делясь теплом. Согреваясь в его объятиях, снова засыпаю… Чтобы проснуться от стука в окошко.

– Прасковья! Где ты, черти тебя задери! Скотина твоя по огороду гуляет!

Приподнялась на локте… Блииин! Уже полпервого! Вскочила, натягивая на себя теткин халат, и пулей вылетела на крыльцо.

Адель в саду под яблоней, где же ей еще быть, подбирала падалицу. А овечки расправлялись с клубничной грядкой.

Виталька, увидел меня и закричал, – Соседка, так-перетак, я что должен твою скотину пасти?

– Прости!

– Проспала! – сказала я, запахивая халатик жмурясь от света и ежась от свежего ветра.

Адель, когда я к ней подошла, лениво окинула меня взглядом и продолжила свое занятие. Так ладно с ней разберусь позже – эта никуда не денется, а пока загоню в хлев овечью банду. Пока гонялась по огороду за овцами – потоптали все грядки. В конце концов мне удалось их загнать в овчарню.

Адель все это наблюдала, методично подбирая яблоки и помахивая ушами.

– Все, Адель, наелась и пошла! – заявила я ей безапелляционно.

Она в ответ покрутила головой, отгоняя слепня.

– Ах, нет?!– возмутилась я. – А, ну пошла! Ну правда, ну пойдем, а? Ну будь ты человеком!

Уж не знаю, что подействовало на нее, а может она просто уже была сыта, но корова пошла прямиком к себе. Наверное, если бы она умела, так и дверь бы за собой закрыла.

И все это под тоскливое завывание Миледи. Ах, божечки ты мой, про нее я тоже забыла. Скорее начала месить «хряпу». А потом курам с гусями дать, корову подоить…

Когда разливала молоко по банкам, Григорий, только-только проснувшийся, подошел со спины и обнял меня. – С добрым утром.

– Угу, с добрым. – согласилась я, продолжая свою работу.

– Что такая злая сегодня? – он сел и подперев щеку стал наблюдать за мною.

– Слушай, Григорий, тебе на работу сегодня не нужно? – поинтересовалась я.

Он улыбнулся своей фирменной улыбкой, и я залипла на лучиках-морщинках, разбегающихся от его глаз, – Опять гонишь меня?

– Нет просто не хочу, чтобы тебя уволили за прогулы.

Он хмыкнул, – Не уволят!

Ну да, ну да, ты же у нас звезда! Кто же уволит такого звездуна. Опять за сигаретами полез. Я отобрала у него пачку. – Не нужно тебе курить.

А сама, наоборот, вытащила сигарету и закурила, выпуская дым в сторону.

Григорий смотрел на меня нахмурившись.

– А мне – можно! – пояснила я. – У меня день нервный.

Он засмеялся, – А у меня каждый день такой, так что же мне делать?

Я села к нему на колени и поцеловала его, – Вот что!

– М.. – замурлыкал Григорий, – Такой метод мне подходит!

Его руки тут же проникли под теткин халат. – Прасковья, сними ты этот халат – от него коровой разит.

Ну вот, разрушил магию момента, я слезла с его колен, хотя он и пытался меня задержать. Сигарету затушила.

– Ты, что, обиделась? – Он ухватил меня за рукав.

Да кто я такая обижаться на этого охломона, пусть на него Криска обижается. Поэтому сделала шаг назад и медленно стянула с себя теткин халат, с вызовом глядя на мужчину.

Он правильно понял мой посыл и следующий час мы провели так, что я опять напрочь забыла, про свои обязанности. Очнулась в самый последний момент. Поцеловала Григория и сказала, что сейчас вернусь, только выпровожу свое стадо.

На крыльях вылетела на двор. Открыла дверь хлева и из него щурясь стала выходить корова. Только я заметила, что моя белоснежная Адель отдыхала лежа в куче навоза. Теперь весь ее бок был цвета… скажем телячьей неожиданности.

– Григорий! – крикнула я во всю глотку, причем на две октавы выше.

В доме что-то громыхнуло, в сенях что-то бухнуло, и на крыльцо вылетел взъерошенный Григорий. Из одежды на нем были только джинсы. Хорошо хоть так. Я залюбовалась его торсом.

– Ты что кричишь?

– Корову держи!

– Как?! – мужчина растерянно смотрел то на меня, то на Адель. Адель тоже не ожидала, что перед нею вдруг возникнет полуодетый привлекательный мужчина, и смотрела на него оценивая.

– Как-нибудь, я не могу такую грязнулю отправлять. – Григорий осторожно оглядел ее с одного бока, потом с другого. И присвистнул. – Как ее звать-то?

– Адель.

– Адель?! – уважительно повторил Григорий. – Тихо, тихо, красавица! Умница! Ты скоро, Прасковья?

Я бегом метнулась в дом, быстро схватила свой шампунь, мочалку, плеснула теплой воды в свободное ведро, и выскочила на двор. – Держишь! Хорошо! Держи еще.

Я быстро намазала шампунем испачканный бок коровы. Она с тревогой втягивала ноздрями воздух. Еще бы у меня дорогой шампунь, запах обалденный! Я терла ее мочалкой и ополаскивала теплой водой, а Григорий в это время заговаривал ей зубы, и она, эта вреднюга,