Никто не боится дождя в Нью-Вавилоне - Анастасия Дмитриевна Салмина

"Омеге" – белый лист, чистота и святая невинность.  Пытались вызвать ассоциации – никак. Гипнотизировали – никак. И тут я понял – не там ищем. Мы лезли ему в башку, а нужно было – в трусы!

Номер Семнадцать недоумевающе смотрела на Ренди, боясь упустить хоть толику информации.

– Ну, нумерованые же стерильны. – Продолжал Ренди. – Мы думали, ну ладно, их создатели не хотели, чтобы они на семью или детей отвлекались, да? А нифига. Просто репродуктивная система – это то, что сложнее всего воспроизвести функциональным в организме, куда там мозгу! Ну вот… Слышала же, что сейчас синтезируют любое органическое вещество? Ну вот из этих веществ уже собирают клетки, ткани и органы, а тут кто-то решил – а почему бы не собрать целого человека? И собрали. Вас. Так как "собранные" младенцы не росли, вас собирали уже взрослыми. В сознание записывали базовые навыки, остальному обучали. И, так как по сути прав и свобод у вас не было, из вас начали делать такие вот… биороботы что ли. Но человек есть человек, не важно, как появился, у него своя воля и стремления, которые сложно контролировать и вот… вот имеем, что имеем. Ну а эти сказки, мол, что вы просто люди со стертой личностью – просто  отмазка, чтобы по документам все было чисто.

Ренди с  улыбкой смотрел на Номер Семнадцать. Она замерла как статуя. Внутри нее все разбилось вдребезги. Все, ради чего она жила – оказалось просто шуткой, «отмазкой для бюрократии». Тысячи игл ворвались в ее тело от осознания и впервые в жизни она не могла спокойно сидеть. Номер Семнадцать подскочила и начала ходить кругами в трубе. Женщина сжимала и разжимала кулаки, ее лицо стало почти пунцовым, она часто моргала, чтобы не расплакаться. Ренди тоже поднялся и подошел к ней.

– Какого черта ты делаешь? Нэнси, ты помешалась, быстро сядь на пол, ты хочешь, чтобы нас обнаружили?

– Ренди, у меня только что жизнь превратилась в труху, а ты говоришь, что я должна сесть и расслабиться?!

– Ну и что? Это просто прошлое! Не держись за него, прикинь, жизнь продолжается…

Он взял ладони Номер Семнадцать в свои, но она их резко выдернула.

– Ах, ну конечно! Легко тебе говорить,  мистер Веселый и Самоуверенный, у тебя есть родители, у тебя было детство, много прожитых лет, и…

– И что? А тебе они зачем?

– Затем, что я хочу быть живой! Знаешь каково видеть людей каждый день и понимать, что они живые, у них есть стремления, мечты, а я… Я синтезированный на заводе мешок с костями, чертов инструмент! Все, на что я надеялась – что осталась во мне хоть капля людского и настоящего. А что теперь?!.

Ренди подошел и внезапно обнял Номер Семнадцать.

– А теперь ты знаешь кто ты. Ты – Нэнси, тебе четыре годика и вся жизнь впереди. Не забывай, у тебя есть то, что не отнять у человека – выбор. Давай ты выберешь жить, а? Мы сейчас сядем, успокоимся…

Тепло Ренди и его слова успокоили женщину. Эмоции немного отступили, и вдруг она ощутила то же пугающее чувство, что и всегда – голос Ренди стал тихим и приглушенным, и до ее ушей донеслись тихие звуки чьего-то движения рядом.

Номер Семнадцать оттолкнула Ренди и тихо произнесла:

– Он здесь!

Рейн был в миллиметре от туннеля, когда это услышал. Он резко прыгнул внутрь и направил пистолет на Ренди. Прозвучал выстрел, однако Ренди увернулся и, согнувшись бросился к Рейну, чтобы сбить его с ног, однако, от удара пистолетом в темя увернуться ему не удалось. Рейн шагнул в сторону от падающего тела Ренди и направил пистолет в туннель. Там было пусто. Рейн начал медленно идти вперед, осматривая округлые стены.

– Номер Семнадцать, деактивируй маскировку, я здесь, чтобы поговорить.

Реакции не последовало. Однако внимательный взгляд Рейна упал на три капли крови на полу. Он выстрелил в пространство над каплями. Сразу же за этим последовал звук движения в сторону стены. Рейн выстрелил на звук, и тут же последовал звук падения на пол, и следующий выстрел на звук не заставил себя ждать. Снова промах. Звуков не последовало, однако Рейн тут же заметил красную полосу на полу – противник быстро перекатился назад, но черкнул раной по бетонной поверхности трубы, оставив будто бы стрелку в направлении себя. Рейн выстрелил еще раз в предполагаемое местонахождение Номер Семнадцать, пуля растворилась в снопе искр. И в этот момент невидимый противник наскочил на него, повалил на спину, и мощно ударил по голове, Рейн попытался поднять руку с пистолетом, однако та оказалась прижата ногой к полу, и, после третьего удара сознание наемника затуманилось.

Номер Семнадцать выхватила пистолет Рейна и всадила три пули в его голову, после чего упала на пол рядом и отбросила пистолет. Самый первый выстрел Рейна неудачно срикошетил и пуля застряла где-то в боку. Женщина сжала рану рукой, но это было все равно, что попытаться зажать открытый кран с водой. Адреналин отхлынул, и на смену ему пришла жгучая, волнообразная боль. Номер Семнадцать деактивировала невидимость и с сожалением и обидой посмотрела на свой электронный браслет, в который угодила одна из пуль. Он вырубился. Она не могла даже нажать на маячок экстренной помощи.

В голове шумело от боли и обиды. Женщина перевернулась на спину и вдруг вспомнила разбитый полицейский дрон в техническом туннеле нижнего яруса. Он выполнил свою функцию, был разрушен и о нем забыли. Забудут и ее. Как сломанный инструмент. Как выкинутый на свалку мусор. Утилизац…

Номер Семнадцать повернула голову к телу Ренди. Черт, он ведь тоже пострадал! Рейн его убил?! Она приподняла голову и вдруг в голове как колокол, забились слова напарника. У человека не отнять его выбор. Инструмент завершает работу и уходит на свалку. А у нее есть выбор. Она человек. И она выбирает добраться до Ренди и включить маячок на его браслете, если он жив!

Нэнси попыталась встать на ноги, но они уже не могли ее держать. Тихо выругавшись, она приподнялась на колени и поползла. Каждый метр чертового туннеля давался с трудом, но она продолжала ползти, оставляя широкий красный след. В конце концов, ей удалось. Подтянув себя к телу Ренди, Нэнси попыталась нащупать рычажок маячка на его браслете вслепую, но от пальцев уже отхлынула кровь и пришлось подтащить к себе его руку