Непокорная фрау Мельцер - Анне Якобс

две дамы заходят в здание. Тогда-то у меня и возникла идея, что я могу быть вам полезен.

Он подкрепил эти слова коротким поклоном по-военному. Несмотря на то, что он уже несколько лет жил в Аугсбурге, Эрнст фон Клипштайн во многом оставался прусским офицером.

– Что ж, – с усмешкой заговорила Мари. – Раз вы здесь, могли бы сопроводить нас на верхние этажи. Но предупреждаю: как только Китти увидит паука, она упадет в обморок на месте.

– Я?! – возмущенно воскликнула Китти. – Какая чушь, Мари! Я не боюсь ни пауков, ни шмелей, ни ос, ни муравьев. Даже комаров. Максимум мышей. Но только когда они бегают под ногами…

Эрнст фон Клипштайн заверил их, что подхватит каждую даму на руки, если они упадут в обморок, и сам отнесет обратно на виллу.

– Тогда мы можем смело подниматься по лестнице, – решила Мари.

На втором этаже Мюллеры когда-то хранили товары, и там до сих пор стояли пустые ящики и картонные коробки. Две комнаты некоторое время сдавались студентам, там все еще стояли кровати и старая мебель. Все выглядело угнетающе и печально. Здесь же находились две небольшие квартиры: в одной жила пожилая чета Мюллеров, другая была пуста. Ее снимала семья, которая недавно съехала.

– Врач, – рассказал фон Клипштайн, – до войны работал в городской больнице. Во время войны был санитаром и погиб в России, жена еле сводит концы с концами, шьет для себя и двух мальчиков. Она не могла платить за квартиру и теперь живет где-то в старом городе.

– Эта проклятая, бессмысленная война, – прошептала Мари, качая головой. – Неужели Пауль выселил эту женщину?

Фон Клипштайн покачал головой. Это сделали Мюллеры еще до продажи дома.

Задумчивые, они спустились по лестнице, и теперь Китти пришлось подбодрить Мари:

– О, боже мой, Мари! Не делай такое грустное лицо. В жизни так бывает: иногда ты идешь вверх, а потом вниз… Может быть, ты сможешь нанять эту женщину швеей? Это поможет всем, верно?

Мрачное выражение лица Мари немного прояснилось.

– Это была бы хорошая идея, Китти… Да, я могу это сделать. При условии, конечно, что она действительно хорошо шьет…

– Уж точно не хуже Ханны.

– Ханна учится у меня, Китти. Я думаю, она может делать больше, чем мыть посуду и замешивать тесто. Если она станет хорошей швеей, то сможет зарабатывать на жизнь самостоятельно.

– Все в порядке, моя дорогая, заботливая, сердечная Мари, которая думает о благе всех людей. Пусть Ханна станет швеей, раз ты так хочешь. Почему бы тебе не повесить ей на шею золотую цепь и не подарить замок… Принцесса Ханна белошвейка.

– О, Китти!

Мари не смогла удержаться от смеха, Китти и Эрнст фон Клипштайн тоже заулыбались. Всем троим это пошло на пользу, мрачное настроение, охватившее их при виде запущенных внутренних помещений, улетучилось. Китти предложила покрасить два ветхих деревянных стола с резными ножками в белый цвет. Это будет привлекать внимание.

– В общем, мы должны покрасить стены не в белый цвет, а в нежный кремовый. Ты понимаешь, Мари? Это выглядит более элегантно. Кремовый с золотом – это по-королевски. Тогда ты сможешь запрашивать за свои модели в два раза большую цену.

– Ох, Китти, – вздохнула Мари и с беспомощным видом оглядела пустой магазин. – Кто в эти трудные времена будет покупать модельные платья?

– Я мог бы назвать вам список людей, которые могут позволить себе целый гардероб модельных платьев, – вежливо возразил Эрнст фон Клипштайн. – Вы должны верить в свой проект, Мари. Я уверен, что он будет успешным.

Неужели он говорил это только для того, чтобы подбодрить Мари? Китти прекрасно понимала, что бедный Клиппи все еще влюблен в ее невестку, хотя знал, что надежды нет.

– Просто… Паулю предстоит вложить еще столько денег в это ателье. Ремонт. Обстановка. А потом ткани. Зарплата швеям… Иногда у меня кружится голова, когда я думаю об этом.

Китти закатила глаза. Да, что же это такое? Мари управляла текстильной фабрикой Мельцера всю войну, вела переговоры, заключала сделки, проталкивала производство бумажных тканей… А теперь она боится открыть это крошечное ателье мод!

– Поверьте мне, Мари, – настойчиво убеждал фон Клипштайн. – Эти инвестиции – лучшее, что Пауль может сделать с деньгами. Инвестирование – волшебное слово в настоящее время. Кто просто держит при себе деньги, никуда их не вкладывая, тот уже проиграл. – Мари бросила на него благодарный взгляд, на что Эрнст фон Клипштайн ответил счастливой улыбкой. Китти подозревала, что добрый Клиппи, вероятно, будет вспоминать эту секунду еще несколько месяцев. – Могу я отвезти вас обратно на виллу? Или в другое место? Моя машина стоит прямо перед магазином.

Фон Клипштайн уже некоторое время был владельцем подержанного лимузина Opel Torpedo. Клиппи приобрел машину скорее из практических соображений, поскольку в отличие от Пауля не был одержим автомобилями. Он вырос в имении своих родителей и был отличным наездником, пока не получил ранение на войне. После этого ему пришлось повесить сапоги для верховой езды. Он старался не упоминать, что у него до сих пор были боли при ходьбе и даже когда он сидел. Автомобиль для него был самым удобным способом передвижения по Аугсбургу.

Мари отказалась – у них были еще дела, и они планировали позже вернуться на трамвае.

– Тогда я желаю вам приятного дня.

Пока Мари тщательно закрывала дверь магазина, Китти смотрела, как уезжает фон Клипштайн. Он был довольно симпатичным мужчиной, неженатым, совладельцем вновь процветающей текстильной фабрики и владельцем автомобиля в придачу. Тот мужчина, которого называют «хорошей партией».

– Что Клиппи вообще делает здесь, в городе, в такое время? – удивилась она. – Разве не должен он был сидеть в своем унылом офисе на фабрике?

Мари неуверенно дернула дверь магазина – она была хорошо закрыта.

– Возможно, он хочет купить подарок своему сыну, – сказала она, – у него скоро день рождения. Думаю, ему исполнится девять лет.

– Верно, у него сын от бывшей жены – как там ее зовут… А, неважно. Он должен унаследовать имение. Бедный Клиппи. Думаю, он хотел бы видеть, как растет его сын.

– Адель, – вспомнила Мари. – Ее зовут Адель.

– Точно. Адель. Ужасный человек. Хорошо, что он избавился от нее… Боже правый, сейчас начнется дождь. А у меня нет зонтика.

Мари раскрыла свой черный зонт, который когда-то принадлежал Иоганну Мельцеру, и они направились в магазин кофе и джема, купили фунт кофе и пакет сахара, а затем пошли к трамвайной остановке.

– Было бы гораздо приятнее в лимузине Клиппи, – сердито заметила Китти и посмотрела на свои мокрые ботинки.

– В любом случае мы бы не