Комиссар - Петр Артемьев

Что продолжает слышать Голоса

Святых Екатерины с Маргаритой:

Они явились и открыли ей глаза —

Она изменница, раскаянье корит ее,

Что спасовала перед ужасом костра.

Екатерине с Маргаритой как сестра

Она была, но там, на эшафоте,

Она, возможно, погубила свою душу,

Все клятвы, Богу данные, наруша,

За что отвергнет он ее в конечном счете.

Смотрели судьи на Жаннетту, злобно щерясь.

Она ведь впала, очевидно, в ту же ересь.

29-го собрался трибунал,

Чтобы решить вопрос о передаче

Жаннетты власти светской. Это значит,

Что жизненный приблизился финал.

Ей не спалось той самой страшной ночью.

Вот что она увидела воочию…

На жестком топчане она лежала,

К бревну прикованная за ноги и шею.

Давили цепи, тело ныло, но душе ее

Еще больнее приходилось – впилось жало

Печали горькой в сердце, и тиски

Его сжимали удушающей тоски.

Кололи мысли страшные кинжалы:

Костра ей представлялись языки

И как она кричит от боли острой…

Покинул Бог ее, и с утешеньем сестры

К ней больше не придут: они сердиты,

Ее Екатерина с Маргаритой.

Душа навек погибла, ада монстры

Теперь ей братья. Вера ее хилая:

Она от Бога, от святых, от Михаила

Позорно отреклась. В глаза ей лезла тьма,

И ей казалось, что она сойдет с ума…

Долина в сумерках ей грезится унылая:

По ней река течет – вода в ней словно мел,

И мертвое затишье – там нет тел,

И сердце Девушки еще сильней заныло.

И, ног не чувствуя, Жаннетта по цветам,

Которые поля кругом покрыли

(По виду, белые безжизненные лилии —

Ведь свет живой их не коснулся там,

Они, как тени, не цвели и не росли),

Зачем сама не знает, мчится, мчится

Туда, где гор гряда чернеется вдали

И призраки где черные, как птицы:

Одни взлетают, отрываясь от земли,

Планируют другие, чтоб спуститься.

Вот позади уже цветочные поля,

Равнинная закончилась земля,

Подножья гор достигла Жанна мглистых

И по бегущему навстречу серпантину

На самую высокую вершину

Она спешит среди теней ребристых.

Ее затягивает выше, выше, выше…

Дорога кончилась: она на самой круче.

Над нею тени-призраки летучие,

И крылья их как у летучей мыши.

Расположилась на вершине пирамида:

Как пентограмма – пятигранная по виду,

И снова Сила Жанну кверху тащит.

И вот она восходит по ступеням

На самый верх под хоровое пенье

Гнетущих мраком голосов гудящих.

Она взошла на самый верх, и там на троне

Сидело чудище с козлиной головой,

В звездоподобной из пяти лучей короне

И с парой мощных крыльев за спиной.

И из торчащего между рогами факела

Вздымался кверху огненный язык:

В душевной скорби Девушка заплакала,

И ужас холодом свинцовым в кровь проник.

Вся жизненность, все чувства в ней померкли,

И видит в пламени она себя, как в зеркале.

И зверь исторг на гром похожий рык,

Который душу Девушки потряс,

И молнии в глазах его сверкнули.

Он начал говорить, и угли глаз,

Налитых злобной яростью, блеснули.

ЗВЕРЬ

Уполномоченная Жанна-Комиссар!

Ты дело сделала, ты выполнила клятвы.

Мой свет был послан Богом людям в дар —

И света жизни я же враг заклятый.

Из ипостасей состою я двух:

Как солнцезрачный Люцифер своим соблазном

К любви и подвигам – огонь мой не потух! —

Я человечий увлекаю дух,

Чтоб умертвить потом пороком безобразным

В лице губителя. Я – мрачный Сатана,

И эта ипостась сейчас видна.

Тебя я приучил к своей гордыне.

Когда как Божий Ангел приходил,

Ты думала, что это – Михаил.

Я и в святой могу прийти личине.

Людей Мечтой прекрасной вдохновляя,

Венец терновый им готовлю зла я.

Две мрачных тени подлетели к трону.

САТАНА

Не узнаешь? Они тебе знакомы.

И сказанная правда, обнаружась,

Усугубила Жанны скорбь и ужас.

Ее душа еще сильней поникла,

Когда два демона преобразились перед ней,

Мгновенно превратившись из теней

В два ангелоподобных женских лика.

ПЕРВЫЙ

Не падай духом, милая сестра,

Не бойся искушения костра!

ВТОРОЙ

С тобой в Раю навеки будем слиты.

Господь спасет, не страшно смерти жало!

И Жанна лики женские узнала —

Святых Екатерины с Маргаритой…

Она очнулась, кончилось видение…

Тюремный мрак опять в ее глазах,

Лицо и в каплях пота и в слезах,

И горечь мысли, оттого что станет тенью она,

Бродя бессмысленно в безжизненных полях.

И, значит, судьи правы – это демоны

Внушали ей обманчивую веру.

Она давала клятвы Люциферу!

О Царстве Божьем на земле им мысль навеяна.

Она боролась за Него, да только где оно?

10

Наутро в камеру судебный пристав рано

Пришел к ней, известив, что приговор

На Старом Рынке города Руана

Ей зачитают. После на костер

Она взойдет, потом ее сожгут.

Услышав это, несколько минут

Она рыдала, голося сквозь плач:

ЖАННА

Как могут с этим телом так жестоко

Они расправиться: в нем нет пятна порока —

Зачем тогда сожжет его палач?

Кто был свидетелем ее страданий тяжких

И видел жалобную, горькую слезу ее,

Тот тронут был. Потом ее босую,

В специальной серою пропитанной рубашке,

Просторной, длинной – доходящей до земли,

Во двор английские солдаты повели.

И посадив ее в телегу, без заминок

(Возможно, в сотню человек была охрана),

Жаннетту повезли на Старый Рынок,

В центральной части расположенный Руана.

Пришла народа тьма смотреть на действо,

И негде яблоку в толпе зевак упасть.

Для двух помостов было выделено место,

И на одном из них сидело духовенство,

Напротив светская расположилась власть.

А между ними столб стоял позорный,

И Жанну подвели к нему сперва…

Звучали грозные анафемы слова —

Она их слушала устало и покорно.

К столбу позорному прибитая табличка

Гласила: ЖАННА ВЕДЬМА ЕРЕТИЧКА.

На Девушку из гневных уст судьи

Обрушились торжественные фразы:

КОШОН

Ты, еретичка, плоть гниющая, зараза,

Из лона Церкви прочь иди, иди!

Ты закоснела в заблуждении своем.

Тебя мы светской власти выдаем.

Когда был приговор зачитан ей,

Жаннетту привели на возвышение,

Где и должно произойти сожжение,

На горку гипсом залитых камней.

Над ними столб стоял, из хвороста торчал он,

Жених ее на таинстве венчальном.

Колпак на голову надели из бумаги:

На нем написана опять ее вина:

Перечислялись снова имена

Приверженной соблазнам черной магии.

Палач к столбу Жаннетту привязал,

Зажег дрова… Христу она молилась

И Божью призывала к себе милость.

Огонь к ней подобрался, облизал

И, будто бы змея вокруг обвилась,

Ее обвил, мильоном впившись жал…

КОНЕЦ