Умереть, чтобы жить - Сана Светлая

то тогда все будет так, как говорил Хен Шик, и есть шанс, что с Катей все будет в порядке; если он откажет, то при любых дальнейших действиях жизнь этой женщины будет под угрозой. А я бы очень этого не хотел.

Я должен убедить его согласиться, потому что это наилучший вариант. Те, кто замешан в этой игре, узнав о том, что Катя жива, а они узнают, как только мы покинем базу и начнем действовать, устранят ее так быстро, как только смогут, не дав покинуть страну. Если русские не смогли предотвратить ее похищение, значит не были готовы к такому варианту событий. А раз не были готовы, значит все пошло не по плану. А раз все пошло не по плану, то другая сторона была в курсе деталей их операции. Предполагаю, что эта работа двойного агента. Следовательно, информация о том, что Катя выжила, может не дойти до нужного адресата. И тогда ее опять же устранят. Поэтому не делать ничего сейчас — наилучший вариант действий.

Пока я не получил ответ подполковника в случае, если нас с ней здесь обнаружат, тебе, Хен Шик, я угрожал оружием в машине, выманив на встречу, тебе Джин Хек — тоже.

Все остальные ведите себя так, как будто ничего не изменилось. Представьте, что меня здесь нет. Дайте мне сутки, ребята, до встречи с Чан Воном. Я должен быть с ней. Я должен убедиться прежде, чем уйду, в том, что она пришла в себя». Хен шумно выдохнул.

Все пятеро кивнули в знак согласия головой. Хен развернулся и направился к выходу, когда услышал голос Хе Сопа:

— Почему эта женщина так важна для тебя, Хен?

— Потому что она разбудила во мне жизнь.

Хена уже давно не было в комнате. Они какое-то время молча стояли, а потом Джин Хек спросил: «Мы с ним, ребята»?

Они лишь молча кивнули головой и пошли делать свою работу.

Глава 17

Прошло уже несколько часов, а Катя так и не приходила в себя. Джин Хек ввел ей обезболивающее и, предупредив Хена, что она может бредить, ушел.

Хен сидел у ее кровати и прокручивал в голове в сотый раз день их знакомства. Эти огромные зеленые глаза, смотревшие на него с немой просьбой, протянутую руку, танец под сакурой, поцелуй в щеку, улыбку, такую искреннюю и открытую.

«Что же с тобой случилось, — думал он, — что там, на яхте, ты перестала бороться, ты перестала хотеть жить?».

Ее лоб покрылся испариной. Губы были такими бледными, будто кто-то вымазал их мелом. Руки в безвольно-кукольном состоянии лежали вдоль тела. Хен не отрываясь смотрел на ее глаза и все ждал, что их зеленый блеск ударит ему в зрачки как тогда, в день их знакомства.

Минуты превращались в часы.

Луч солнца робко постучал в окно. И тогда Хен встал на колени и начал молиться.

Он не знал, как это делать правильно. Он говорил все, что было у него на душе. Он благодарил того, кто там наверху, за этот луч света в окне, за то, что 20 лет назад, он подарил ему родителей, любовь и веру в людей, что спас ему жизнь в автомобильной аварии, что рядом с ним есть подполковник и его друзья, что там, на реке Ханган, этот ублюдок забыл зажигалку в машине.

Он извинялся за то, что слишком многого не ценил, что закрыл свою душу намертво из-за боязни кого-то еще раз потерять, что из-за своей трусости вовсе и не жил последние 10 лет, и это так неблагодарно по отношению к людям, воспитавшим его, вложившим в его душу столько тепла и любви. Он говорил, не останавливаясь и плакал, опустив голову вниз, плакал слезами искупления.

Он просил его о том, чтобы у этой женщины, пережившей столько потерь, тоже был шанс его, кто там, наверху, поблагодарить. Поблагодарить за жизнь.

***

Джин Хек открыл дверь в комнату, чтобы проверить, как у Кати дела. Увидев стоящего на коленях друга и плакавшего впервые за все время, которое он его знал, Джин Хек понял, что женщина, которой он спасал жизнь, нашла ключ от тайной комнаты в его сердце, вставила в замочную скважину, открыла дверь и выпустила из нее запертого болью на несколько лет настоящего Хена.

***

«Папа, мне так больно. Побудь со мной, пожалуйста. Погладь меня по голове», — Хен услышал тихий Катин голос.

Он понял, что она бредит. «Но то, что она говорит, — это ведь уже хорошо, да?», — спросил он сам себя.

Встав с колен, подняв голову вверх, он сказал: «Спасибо» и, сев у ее кровати, стал гладить ее по голове, по рукам. Он говорил ей шепотом, что все будет хорошо, что у такой девочки, как она, не может быть по-другому. В какой-то момент она взяла его за руку, громко выдохнула и уснула.

Время близилось к полудню. Хен понимал, что до окончания запрошенных им суток оставалось все меньше времени.… Но теперь он верил, что все будет хорошо, что по-другому и быть не может.

Вошедший в комнату Джин Хек попросил его выйти.

Долгим взглядом Хен посмотрел на Катю и направился в другую комнату, где его уже ждала вся команда.

Никто из них не осмеливался нарушить тишину и спросить, как дела? Каждый думал о чем-то своем, а Хен Мин прокручивал в голове предстоящий разговор с подполковником.

Вот так, в молчаливом диалоге, они простояли несколько минут, пока зашедший в комнату Джин Хек, улыбаясь краем губ, не сказал: «Теперь все будет хорошо. Всем быть готовыми покинуть базу сегодня ночью. У вас есть полдня на сборы. Хен Шик, поможешь собрать максимум медикаментов. На дальней точке с этим могут быть проблемы».

Хен вопросительно смотрел на своего друга, собираясь было задать вопрос, но Джин Хек его опередил:

— Я уже получил разрешение подполковника.

— Но…, — хотел продолжить Хен.

— Ждать окончания суток, рядовой Хен, не имело смысла. Слишком тяжело скрывать здесь присутствие посторонних. «А ты все это время должен был быть в другом месте», — сказал Джин Хек и вышел из комнаты.

***

Катя открыла глаза и поняла, что на нее смотрит высокий красивый и абсолютно незнакомый ей мужчина.

— Чхве Джин Хек — представился он ей по-английски.

— Катя — с трудом ответила она.

— Нам нужно поговорить. Вы можете это сделать?

— Да, — ответила она, ощущая сильную сухость в горле.

— Вы очень серьезно пострадали, Катя. Мой друг привез вас сюда в критическом состоянии. Сейчас вашей жизни ничего