Знойные дни в Заполярье - Дебби Мэкомбер

Эбби стиснула зубы.

— Я не привезла глупых женских тряпок. И если вы будете так любезны… Сойер обернулся к Скотту:

— Ты любишь собак?

Глаза Скотта стали огромными.

— Ну еще бы! — У него даже дух захватило. Сойер включил какие-то приборы.

— Когда мы прибудем в Хард-Лак, я познакомлю тебя с Иглом.

— Это эскимосская лайка?

— Точно.

— Правда? — Скотт так разволновался, что чуть не выпрыгнул из кресла.

— Что будет с нашим багажом? — Эбби не хотелось быть навязчивой, но и допустить, чтобы с ней обращались подобным образом, она не могла. Может, кому-то это было бы неважно, но она бы предпочла приехать в Хард-Лак, имея хоть что-то, кроме той одежды, что была на ней.

Сойер даже не потрудился ответить. Вместо этого он включил двигатели, дружелюбно беседуя с диспетчером. Вообще создавалось впечатление, что он со всеми, кроме нее, разговаривает вполне дружелюбно. Прежде чем Эбби успела снова запротестовать, самолет стал выруливать к взлетной полосе.

И вот они уже в воздухе. Из-за грохота двигателей Эбби не слышала ничего, кроме биения собственного сердца. Она никогда не летала на таком маленьком самолете, поэтому закрыла глаза и крепко вцепилась в подлокотники, пока их бросало из стороны в сторону на пути к ясному синему небу.

— Ура! — закричал Скотт. — Вот здорово! Эбби не разделяла его восторга. Ее желудок сжался, когда самолет внезапно лег на одно крыло. Она вцепилась руками в сиденье.

— Господи! Да неужели нельзя лететь ровно? Все еще разговаривая с землей, Сойер взглянул на нее и ухмыльнулся.

— Расслабьтесь, — сказал он. — Я не попадал в аварии уже два или три месяца.

— То есть нет никаких причин беспокоиться, — прокричала Эбби, стараясь быть услышанной сквозь рев двигателей. Она посмотрела назад, не испугались ли Скотт и Сьюзен. Ничуть не бывало — совсем даже наоборот. Дети улыбнулись ей, возбужденные своим первым полетом на таком маленьком самолете. Она-то предпочла бы самолет, который ведет большая команда.

Что там внизу, она не разглядела. Не до того было. Да и в предыдущем полете тоже: они все время летели в облаках. Летчик сказал им, что Маккинли, высочайшая вершина в Северной Америке, видна сверху очень недолго. Он даже пошутил, что, может, на самом деле ее и вовсе нет.

Она посмотрела на Сойера. На ее взгляд, он слишком легкомысленно относится к правилам безопасности. Теперь он вытащил черную папку, засунутую между их сиденьями, и начал что-то писать. Эбби уставилась на него в недоумении. Он полностью погрузился в свою работу.

На щитке начала настойчиво мигать лампочка. Сойер не поднимал глаз. Эбби ничего не знала о маленьких самолетах, но и она могла сообразить, что без причины лампочка мигать не будет. Должно быть, они теряют горючее, или масло, или высоту, или что-нибудь еще. Она не могла больше этого вынести и, схватив Сойера за руку, указала на лампочку.

— Да? — Он смотрел на нее непонимающе. Ей не хотелось кричать, чтобы не испугать детей, поэтому она наклонила голову как можно ближе к нему и проговорила как можно спокойнее:

— Что-то не в порядке. Лампочка мигает.

— Да, я вижу. — И Сойер снова стал писать.

— Вы что, не собираетесь ничего предпринять?

— Через несколько минут.

— Я бы предпочла, чтобы вы занялись этим сейчас.

— Вам не о чем беспокоиться, миссис Сазерленд… Эбби, — сказал он. Вокруг его глаз собрались морщинки, казалось, его забавляют ее страхи. — Это означает, что включился автопилот.

Эбби почувствовала себя круглой дурой. Скрестив руки, она стала глядеть в иллюминатор.

Сойер дотронулся до ее плеча.

— И не волнуйтесь из-за багажа. Я договорился, его переправят сегодня вечером.

Он мог бы сказать это и раньше, а не заставлять ее волноваться.

— Спасибо. Он кивнул.

— Что это? — закричал Скотт сзади. Эбби посмотрела вниз и заметила на земле сверкающую полоску серебра, конца которой не было видно.

— Это нефтепровод Аляски, — объяснил Сойер Скотту.

Из книг, которые Эбби прочла об Аляске, она знала, что нефтепровод тянется восемьсот миль через горы, реки и тундру до самого северного незамерзающего порта в Северной Америке.

Вскоре Эбби почувствовала, что самолет снижается. Она стала вглядываться в пейзаж, стараясь узнать Хард-Лак, пытаясь представить себе место, которое должно стать ее домом. Показался ряд домишек, стоящих по краям незаасфальтированной улицы, В стороне от них было еще несколько строений. Она попыталась сосчитать дома и дошла до двадцати, прежде чем самолет развернулся, идя на посадку.

Когда они совсем снизились, Эбби увидела, что взлетная полоса даже не забетонирована. Они садились на что-то, похожее на широкую дорогу, засыпанную гравием. Она задержала дыхание и вся сжалась, уверенная, что приземление будет неприятным. К ее удивлению, посадка была такой же мягкой, как и у нормального самолета, на нормальном аэродроме.

Сойер сбросил скорость и начал подруливать к домику на колесах в дальнем конце поля. Эбби всматривалась, пытаясь что-нибудь разглядеть через маленький боковой иллюминатор. Она улыбнулась, когда узнала телефонную будку. Слава Богу, значит, из самого центра Арктики, с края земли, можно позвонить родителям.

Из домика выскочил плотный мужчина, похожий на лесоруба. На минуту Эбби потеряла его из виду, затем услышала, что люк самолета открывается.

— Привет! — прокричал он, просовывая внутрь голову и плечи. — Добро пожаловать в Хард-Лак. Я — Джон Хендерсон.

— Привет, — отозвалась Эбби. Джон внезапно исчез, но его тут же сменили голова и плечи другого мужчины.

— А я — Ральф Феррис, — сообщил он. Вокруг люка маячили еще три физиономии.

— Может, вы будете так любезны, парни, — прошипел Сойер, — и дадите людям выйти? Черт знает что! — Он проскользнул мимо нее, расстегнул ремни и помог Скотту и Сьюзен вылезти.

Эбби выбралась последней. Спустившись, она обнаружила, что пятеро мужчин выстроились вокруг трапа по стойке «смирно», как для парада. Если кто-нибудь из них и был удивлен при виде детей, это не бросалось в глаза.

Бормоча что-то про себя, Сойер сразу же прошел в контору, оставив Эбби одну с детьми. Он хлопнул дверью так, словно был рад наконец избавиться от них. Волна гнева захлестнула Эбби. Как он мог вот так бросить их здесь? Грубиян! Что такого ужасного она, сделала? Ну что ж, она тоже может быть грубой!

Но гнев сразу улетучился, как только худенькая пожилая женщина с седыми, по-мальчишески подстриженными волосами выступила вперед, приветствуя ее.

— Добро пожаловать в Хард-Лак! Я — Перл Инмен, — сказала она, приветливо пожимая Эбби руку. — Даже не могу выразить, как мы рады, что теперь в Хард-Лаке будет библиотекарь!