Юлька или рыжая муза кавторанга Беляева - Михаил Зарубин

— Зачем вам эта селитра, Григорий Павлович?

— Чтобы бахнуло!

— Как?

— Как-как! Сильно и больно!

— А… зачем?

— О мамочка!… Засунем хоть её под жопу японским су… кораблям… раз думать и стрелять не умеем, пусть наскакивают и радуются! Вы вообще кто, минный офицер или в что-где-когда играть со мной вздумали?

— Так вам мины нужны?

— А я чо говорю⁉

— Но я…

— Думаете я? — хорошо здесь Ара влез и посоветовал рявкнуть: «Свободны лейтенант! Исполнять! К 15.00 чтобы было!». Бля, задолбал… Но так этот… фрукт ещё вякнул, типа в порту селитры нет!

Посоветовала включить мозги и ограбить французов с англичанами. Ну или итальяшек… А чо они рядом вон на воде как говно болтаются? И взрывчатки лишней, поди, завались…

Косясь на меня, бочком ушел. Уф…

К 10 часам на мелкой лодочке с веслами, называемой яликом, мои морячки доставили такую красивую меня на судно, тьфу зараза, на корабль к Рудневу.

По пути, правда, деревянная лохань с деревянными же парусами нам внаглую путь подрезала! Сука, не уважают нас тут уже корейцы в открытую! А о чем это говорит? Слили нас в душе… Вон, джонками уже своими подрезают доблестный русский флот с героической мной на носу!

И, сука, никто не понимает, не чешется, не телится!

По верёвочной лестнице еле-еле влезла на борт! Жопа все же в этом теле есть и весит!

Мои отворачивались, а местные не прячась ржали! А мне не смешно, грохнуться боялась! И Беляев, сука, до сих пор в отключке!

Залезла… В комнату матросики пригласили… Сначала хотела, чтоб с лёту не выделяться, как у мужиков принято, грабли всем пожамкать. Но впереди заходящие ручонки не тянули, поэтому и я придержала. Правильно сделала. Кивком ограничилась. Только опять центровка подвела. Занесло.

— Григорий Павлович, плохо выглядишь! И не брит! Не заболел ли ты часом, батенька?

Эт чо ко мне? Чо ему сказать? Палюсь, сошлют на землю и всё, отбегалась рыжая! Утилизируют… Сделала голос как можно ниже и односложно буркнула:

— Бабы! — заржали, озабоченные суки! Бля, тут полный порт джапов, мозги вырубили бы, где тут баб искать?

— Ладно, господа! Я что вас собрал, контр-адмирал Сотокити Уриу нам поставил ультиматум. Россия и Япония в состоянии войны. И с нас требуют покинуть рейд до полудня.

— А если нет, то чо? По попке отшлепает? — это, если чо, я. Ну а чо? Должна я понимать все нюансы или как? О и усатый как раз очнулся! Подсказывать будет! Ток как ему сказать, не потеряв контроль и не брякнувшись тут? Сесть? Не, похоже не поймут…

— Тогда нас господин Беляев расстреляют прямо на рейде. Есть предложения господа офицеры?

Эй, Беляев, ты чо башкой о пол-то бьешся? У тебя, сука, и так там мозги взболтаны!

А эти, офицерики, бля, молчат! Как жаренным запахло, так языки в жопы засунули! И это мужики?

— Есть! Тогда выйдем и надерём им задницы! — не, ну а чё вы все так на меня уставились? Я чо не то сказала?

— Григорий Павлович, с вами точно всё в порядке? Странный вы сегодня…

Усатый в моей голове перестал биться головой. На жопу сел. И у виска крутит… Всё, всё, всё! Поняла! Рот больше не открою!

Сука, не выдержала! Рогатый орать, требовать стал, чтобы я про какие-то сбитые дальномеры сказала. Ну вот, для этого бесноватого черт за язык и дёрнул!

— Всеволод Фёдорович, вы б еще дальномеры свои хотя бы проверили! А то врут безбожно ведь…

— Беляев! Вы что себе сегодня позволяете⁉

— Да в общем ни чо… Абидна, понимашь, просто в бой не только без хоть какого-либо толкового плана идти, так ещё и с постоянно мажущим сильнейшим напарником…

Короче выгнали меня, за дверь. Опять, как нашкодившего котенка выставили!

Глава 4

Дневное родео

Тёлками не пли!

Вернулась к себе на кораблик как кошка злая! Мало этот мужлан инфантильный, можно сказать, со своего корыта вышвырнул, так ещё опять джонка драная подрезала! А я зазевалась, бухту рассматривая, и чуть с носа лодки в воду не сверзилась.

Ну отматерилана великом и могучем, каюсь, сорвалась. Беляев, зараза, до этого молчал-молчал, на Изькину жопу всю дорогу пялился. а тут почему-то возбудился, вперед вылез и всю оставшуюся дорогу зудел: «Сударыня да как же так можно?.. Вы же девочка!…». Короче «стоишь не так… орешь не так… пердишь не так…»! Сука! на голые жопы, значит, пялится можно, да? По борделям шляться вместо боевой подготовки тож не возбраняется, да? А сударыне уже и послать в сердцах нельзя, да? Где моя розовая лопатка? Драться не умеет, нормально стрелять не умеет. Вон петардами вчера, сука, по миноноскам стрелял! Как джапы со смеху не сдохли, а? Даже черту рога обломать не смог, а меня учить жизни лезет. Тоже мне папик!

Под гундеж этого моралиста полезла по верёвочной лестнице на борт и сорвалась. Язык, падла, прикусила и в воду плюхнулась. Холодная и соленая, сука! Одно хорошо — «праведник» резко заткнулся! Но если б не из воды вылазить, а потом, стуча зубами, наверх лезть, то из-за Изькиных крыльев однозначно б эту падлу выковыряла! И морду опять набила! Ну или Ару попросила. А так пронесло старика, пронесло…

Вылезла на палубу мокрая как курица и злая как не знаю кто. Как Ара, наверное… Холодно. Дует. Умные матросики с палубы шустро рассосались. Даже молоденький вахтенный дверь в теплое нутро корабля мне молча открыл и в небо уставился. Типа нет его тут. Это фикция, глюк! Зато вот сорокалетний дядька в черном мундире прикопался, «чо делать будем», да «чо делать будем». Чо, чо? Снимать и бегать!

С меня вода льет, зуб на зуб не попадает, а он «чо делать» не знает!

Провалилась в себя, дернула Изьку: «Чо за хмырь?». Оказалось лейтенант Степанов. Тут опять Беляев с комментариями вылез, типа это сударыни не только хмырь Степанов, но и уважаемый Павел Гаврилович, артиллерийский офицер моего «Корейчика»!

Ага! Эт, чо тот, который петардами вчера стрелял-стрелял и нихрена ни в кого не попал? И сегодня опять нихрена не попадет? Стушевался. А нахрен бубнеть и лезть пока не просят!

Вынырнула,