Кейс, набитый пожеланиями - Лариса Соболева

Он закрыл балконные двери и завесил проем одеялом. Затем отключил сигнализацию, подобрал снятые сапоги во дворе и заперся, плотно занавесив окна шторами. Первое – холодильник. Черкесов ел все, что попадалось под руку, не удосужившись нарезать мясо или колбасу, а отгрызая прямо от батонов и кусков да запивая минеральной водой, чтобы протолкнуть пищу в желудок. Потом пошел в ванную и долго грелся под душем. Черкесов переоделся в чистое белье, надел свитер, джинсы, теплые носки, словно собирался уходить. Нет, он решил встретить ненаглядную жену в приличном одеянии. Сделав себе кофе и взяв половину торта из холодильника, расположился в гостиной перед телевизором, чувствуя райское блаженство.

А на экране шло полным ходом веселье. Надо же, кому-то весело. О, черт возьми! Сегодня ведь старый Новый год! Черкесов достал из бара бутылку виски, ром, мартини, смешал коктейль, не соблюдая ни одной из известных миру рецептур, улегся в кресло, положив ноги на журнальный столик, и медленно потягивал коктейль, глядя на экран. Теперь он ел медленно, хотя есть уже не хотелось. Как говорят в народе, за него ел рот. Незаметно задремал…

Очнулся Черкесов от хлопка входной двери. Взглянул на часы – половина третьего ночи. Ничего себе! Где же это гуляла вдова? И где дети? Он решил приготовить жене сюрприз. Быстренько погасил торшер и замер, разместившись в кресле напротив двери. В прихожей жена долго возилась, бурча что-то под нос – то ли напевала, то ли ругалась. Наконец дверь распахнулась, в проеме обозначился силуэт в норковой шубе до пят. Жена нащупывала выключатель. Щелчок – и она уставилась на человека в кресле. Он приветливо улыбнулся:

– Со старым Новым голом, Лариса!

Пауза длилась бесконечно долго. Во время оной Лариса широко раскрывала глаза и рот. Казалось, дальше им уже некуда открываться, но тем не менее эти черты лица все увеличивались, приобретая громадные размеры, а остальные уменьшались. «Она красивая женщина, статная, с прекрасным вкусом, который, правда, поглощает уйму денег, – думал Черкесов. – Характер у женушки сатанинский. Обертка красивая, а нутро Бабы-Яги, вечно и всем недовольной. Что бы я ни сделал, все не так. Советами меня долбила с утра до вечера, потому я и старался поменьше бывать дома. Но она, жена, не должна бросить в беде мужа-добытчика, отца ее детей. Однако какого черта она вылупилась и молчит? Не узнала? Это смешно».

– Лариса, это я, твой Вася, – сказал он уже с раздражением.

И вдруг Лариса завизжала, заметалась по гостиной, схватившись за голову. У Черкесова создалось впечатление, что она ищет выход, только забыла, где тот находится, потому проносилась мимо двери, взглядывала на мужа и вновь принималась визжать. Он подскочил с кресла, кинулся к обезумевшей жене, испугавшись ее воплей:

– Лариса! Прекрати! Это уже глупо, наконец.

Но Лариса уносилась от него, панически бегала по гостиной, перескакивая через препятствия и не переставая визжать.

– Да заткнись же ты, черт возьми! – гаркнул Черкесов. Он поймал жену и толкнул на диван. Она поползла по дивану, намереваясь вновь удрать. Он схватил ее за ногу, дернул на себя и обнял. – Лариска, это же правда я, Вася! Ну, посмотри на меня! Я живой.

Уговоры не возымели должного действия. Лариса отбивалась от него руками и ногами. Черкесову пришлось врезать ей пощечину. На миг Лариса замерла, и тогда он выпалил, чтобы жена не успела опомниться:

– Я живой, ты слышишь? Жи-вой! Меня не убили! Поняла?

Она закивала головой, мол, поняла, но по всему было видно, что до нее не дошли слова мужа – в каждом глазу по ужасу, подбородок дрожит. Черкесов налил в бокал виски, протянул ей. Лариса, захлебываясь, так как ее трясло, выпила все, посмотрела на мужа, не веря, что перед ней действительно он. Черкесов погладил ее по щеке и сказал тихо, спокойно, елейно:

– Ну вот. Тебе легче? Хорошо. Меня не убили. Взорвался Федька, мой старинный приятель, а не я. Ну, ты должна помнить его, он работал грузчиком в магазине напротив. Помнишь?

– Не помню, – вымолвила потрясенная Лариса. – Ты кто?

– Вася я, Вася, – потерял терпение Черкесов. – Неужели ты так глупа, что думаешь, будто я не я, а призрак? Почему ты мне не веришь? Я не призрак, я настоящий!

– О! О! – застонала она, закрыв ладонями лицо. Потом резко убрала руки, всматриваясь в него. – Как же так… Почему?

– Боже! – взревел он, подскочив. – Знаешь, это уже выходит за всякие рамки… Ну, посмотри на меня! Потрогай! Я теплый! Покойники теплыми не бывают!

– Васька… – протянула она, все еще не доверяя своим глазам. – Невозможно…

– Еще как возможно! – воскликнул он. – Лариса, я прятался. Сообщить не мог. Меня хотели убить, взорвали машину, но не убили. Представь, вышел на минуточку… а машина взлетела на воздух! Так что не удалось меня убить. Потом второй раз хотели… – У Черкесова чуть не вырвалось, где именно его хотели убить второй раз. Он подсел к ней, обнял. – Я жив. Милая моя… я так скучал… Знаешь, мне тебя не хватало. Я понял, что ты и дети – самое дорогое на свете для меня… А где ты была? Почему вернулась так поздно?

– У подруги… тебя поминали.

Лариса отстранилась, пересела в кресло напротив и теперь сама налила в бокал виски. Выпила, разглядывая мужа по частям, с головы до ног и качая головой. Постепенно до нее доходило, что муж на самом деле жив, она медленно отходила от шока. Налив себе третью порцию спиртного и выпив, Лариса глухо выговорила:

– Ты рехнулся? Я чуть разрыв сердца не получила. Нельзя было подготовить? Ой… – схватилась она за грудь. – Это просто… Где же ты ошивался? Почему не сообщил мне? Мы же тебя похоронили!

– Я был в деревне, в доме моего отца. Понимаешь, я сам был потрясен. «Самурай» взорвался прямо у меня на глазах… Не осталось ни денег, ни телефона, ни ключей, ни документов. Лариса, что об этом говорят? Следствие идет?

– Конечно, идет, – буркнула она сердито. – А говорят… разное. Будто тебя заказали конкуренты. Некоторые считают, что из-за депутатской деятельности… Только я не вдавалась в подробности, кого именно подозревают. Знаешь, мне было не до того. Похороны – это дело не из приятных. Тебя похоронили в закрытом гробу на почетной аллее на военном кладбище.

– Спасибо, – язвительно буркнул он. – Так сказать, погиб на поле битвы за демократию. А где дети? Почему их нет дома? Каникулы уже закончились…

– Они уехали к моей маме. Отдохнуть после стресса. Как-никак убили их отца. С директором школы я договорилась, приедут через месяц.

– Так… – хлопнул руками по коленям Черкесов. – Хорошо, что их нет. Значит, тебе неизвестно, что послужило причиной моего убийства?

– Я же сказала, – раздраженно бросила Лариса. – Ничего не знаю. Что ты собираешься делать? Как будешь выпутываться?

– Хороший вопрос… – В возбуждении Василий Романович заходил по гостиной. – Только выпутываться предстоит тем, кто меня заказал, а мне выпутываться не из чего. Завтра ты пригласишь домой следователя, мне нельзя показываться в городе, за мной уже охотятся. Представь, как-то узнали, что я жив. Ну, те, кто меня убивал, хотели вторично прикончить… Лариса?!

Прямо перед собой он увидел дуло пистолета. Его жена, с которой он прожил столько лет, с которой нажил двоих детей, которая высасывала из него деньги на всякую дрянь, как жирная пиявка, которую он вывел в люди, одел-обул, золотыми цацками забросал… Вместо благодарности его благоверная наставила дуло пистолета на своего мужа!

– Лариса, – проговорил он недоуменно, – это неудачная шутка.

– Как и твоя с воскрешением, – огрызнулась она. – Ну, вот что, дружочек, вали отсюда, и как можно дальше, пока я не прикончила тебя.

– Ты в своем уме? Дорогая…

– Я тебе давно не дорогая, – не дала ему говорить Лариса. – Тебя нет, убили? Вот и замечательно, пусть тебя и не будет. Пошел вон! Я выстрелю, если не уберешься. Считай, я даю тебе шанс.

– Лариса… – глупо хохотнул Черкесов. – Ты? Это ты? Нет… это не ты.

– Я, Вася, я, – жестко и четко выговорила она. – Сомневаешься, что смогу убить тебя? Напрасно. От выстрелов людей сдерживает одна-единственная вещь: найдут, будет суд, затем тюрьма. Но тебя-то нет! Никто не будет искать убийцу покойника.

– Ты пьяная, лапонька. Проспишься, и все будет хорошо.

– Пьяной легче убить. – И Лариса прицелилась. – Уй, как мне хочется выстрелить в тебя, просто непередаваемо. Убирайся, пожалуйста, а то я за себя не ручаюсь.

– А куда ты денешь мой труп? – выкрикнул Черкесов.

– Да куда угодно. Закопаю. Или расчленю, а потом выкину.

– Ты не сделаешь этого, – погрозил он пальцем.

– Почему же, милый? – ядовито сказала Лариса, хищно прищурившись. – Еще как сделаю! И буду получать удовольствие, кромсая тебя на части. На меленькие части.

– Лариска! – обалдел он. – За что ты меня ненавидишь?

– За подлость, Васенька. Всю жизнь я с тобой провела, как на пороховой бочке. Да я благодарна тому, кто тебя убил! Вернее, попытался убить. К сожалению, попытка не удалась. Ты всегда относился ко мне как к дешевой тряпке. А я не тряпка. Я пережила твои попреки и твои похождения, когда после банкетов ты возвращался как свинья пьяный, а пахло от тебя духами и…