Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки). - Николой Костомаров

Это событие пробудило вновь неудовольствие граждан на своего князя. Между тем, на юге вражда между Ольговичами и Мономаховичами разгоралась. Новгородцы не знали куда пристать; они сначала, в 1135 г., явились в качестве примирительных судей и отправили посольство примирять врагов. Но дело оказалось невозможным: обе враждебные стороны не желали мира, а та и другая равно хотели притянуть на свою сторону Новгород. Тогда и в самом Новгороде образовались теже партии, как в Южной Руси; представители той и другой думали выигрывать через перемену князей у себя. Партия Ольговичей взяла верх: в мае 1136 г. Всеволода предали суду веча. Его обвинили в том, что он не заботился о смердах, которые находились на попечении князя-правителя, — убежал с поля прежде всех, во время войны с суздальцами; ему ставили в вину, что он колеблется, не знает, куда пристать; вспомнили и то, что он покидал Новгород для Переяславля. Всеволод хотел удалиться; новгородцы послали звать другого князя, Святослава Ольгови-ча, а его не пускали от себя. — "Постой, — говорили ему, — ты посиди у нас, пока придет другой князь". В июне прибыл к ним Святослав Ольгович, и тогда Всеволода прогнали. Он ушел во Псков. Сторонников у Всеволода было много в Новегороде; сам посадник Коснятин Микулич держался его стороны и убежал к нему из Новгорода с другими единомышленниками. Партия эта, собравшись во Пскове, склонила к себе псковичей и побуждала Всеволода добывать оружием утраченное княжение. В Новгороде сторонники (милостьници) его покушались было застрелить из лука Святослава Ольговича, но покушение не удалось. Ожесточенная сторона Ольговичей в Новгороде предала грабежу дома и имущества бежавших; всех, кого только подозревали в расположении к Всеволоду, обложили пеней, и на этот сбор ополчались против Пскова. Псковичи и новгородские беглецы вооружились за Всеволода. Неприязненные стороны сошлись у Дубровны. Но битвы не было. Псковичи поделали засеки на лесном пути, и новгородцам трудно было вести наступательную войну. Летописец говорит, что обе стороны сказали: "Не станем проливать крови, братья; пусть Бог управит нас своим промыслом". Вслед затем умер Всеволод. Вероятно, в то время как неприязненные войска спорили из-за него и готовы были сцепиться между собой, князь уже находился при смерти в Пскове, и это побудило их оставить битву, когда не за кого было биться. Однако, и совершенный мир не состоялся. Псковичи, похоронивши Всеволода, призвали брата его, Святополка. Два северные города русского мира — Новгород и Псков, делались представителями двух враждебных южных княжеских партий: Новгород стал за Ольговичей, Псков за Моно-маховичей. Вдруг в самом Новгороде дело повернулось иначе. Партия Моиомаховичей взяла верх; неудовольствие против Всеволода угасло с его смертью; память отца и деда опять воскресла. Тогда же на самом юге взяли верх Мономаховичи: черниговцы не потянули за своим князем, и этот князь, Всеволод, глава Ольговичей, должен был прекратить войну с Ярополком киевским. Это событие отразилось в Новгороде благоприятно для стороны Моиомаховичей. Сторону эту усилило то, что ни из Киева, ни из Суздаля не пропускали в Новгород хлеба, когда Новгород принял князя, враждебного и стороне киевской и суздальской. Новгородцы в 1138 г. апреля 17 схватили своего князя Святослава Ольговича, заточили в монастырь с семейством, а потом изгнали. Вместо него призвали князя из Суздальской Земли — сына Юрия суздальского, Ростислава.

К суздальской ветви русского мира была уже дазняя международная неприязнь у новгородцев. Князья, призываемые в Новгород, приезжали не одни, а с дружиной, и суздальские князья, таким образом избранные новгородцами, наводили в Новгород толпу народа, нелюбимого новгородцами. В Киеве, между тем, произошел переворот в пользу Ольговичей. По смерти Ярополка, Киевом овладел черниговский князь Всеволод, представитель Ольговичей. Юрий звал новгородцев протин Ольговичей; новгородцы не согласились, потому что воевать с суздальцами, которых не любили, против киевлян, с которыми сознавали близкое родство, было не в обычае. Ростислав заметил, что партия Ольговичей подымает голову, и бежал. Новгородцы опять позвали Святослава Ольговича; но этот князь, испытавший, как непрочно сидеть в Новгороде, медлил прибытием и не прежде явился, как к концу 1139 года, а посажен на столе 25-го декабря. Месяца через два новгородцы не взлю-били Святослава; Всеволод киевский интриговал против брата и послал в Новгород своих приближенных — настраивать новгородцев, чтоб они просили себе в князья его сына. Интрига пошла удачно. Новгородцы отправили в Киев посольство просить у великого князя сына; между тем, прежнему князю своему Святославу велели оставаться у себя, пока придет другой. Святославу показалось это оскорбительно; притом он и побаивался: он видел, что его не жалуют, и потому поспешил улизнуть из города прежде срока. Но в то время, когда послы новгородские находились в Киеве и упрашивали Всеволода дать Новгороду сына, в самом Новгороде сделалась новая смута. Партия, благоприятствовавшая Мономаховичам, взяла верх; уже не хотели ни брата, ни сына киевского князя. За Святославом послали погоню; Святослав убежал от погони; поймали на дороге бежавшего за ним вслед посадника Якуна с товарищами, привезли его в Новгород на вече, отколотили, обнажили, как мать родила, и сбросили с моста. Он не утонул, приплыл как-то к берегу. После того новгородцы уже не топили его в другой раз и не били, а удовольствовались тем, что взяли с него тысячу гривен, и с брата его сто гривен; взяли подобную пеню с других его единомышленников, а его самого заточили в Чуди. — Потом возвратили в отечество бежавших к Юрию приверженцев Моиомаховичей, и одному из них, Судиле, дали посадничество. После такого переворота ко Всеволоду в Киев отправилось новое посольство с таким предложением: "Мы не хотим ни сына твоего, ни брата, ни племени вашего, а хотим племени Володимирова!"

Перед тем, как прибыло ко Всеволоду это посольство, Всеволод с честью отпустил от себя в Новгород обратно прежнее новгородское посольство, приходившее звать его сына. Так как предложение нового посольства не понравилось Всеволоду, то он послал погоню за прежним посольством и воротил его назад; потом задержал в Киеве всех новгородских купцов, а южнорусским купцам не велел ездить в Новгород. Так прошла зима; она была тяжела для Новгорода, не получавшего по этому случаю продовольствия с юга. Стали в Новгороде стараться, как бы обе стороны примирить так, чтоб и киевского князя больше не раздражать, и Новгород получил бы себе князя из Мономаховичей по своей воле. Отправили еще одно, третье, посольство в Киев просить шурина Всеволодова — Святополка Мстиславича, брата умершего Всеволода во Пскове, того самого, которого псковичи уже хотели поставить князем. Но киевский князь не хотел потакать новгородской воле, а задумал поставить на своем. Он не пустил Святополка в Новгород, а дал ему в удел Берестье. "Не ходите в Новгород — говорил он подручным князьям: — пусть себе сидят на своей воле без князя; где хотят — там пускай себе ищут князя!" Новгородцы оставались без князя девять месяцев. По понятиям века, казалось невозможным сидеть без князя; особенно это было неудобно в то время: тут партии волновали город, там продовольствия не пускали; да вдобавок первое новгородское посольство задержано было в Киеве под стражею: а в нем был и епископ, и знатные бояре, и купцы. Новгородцы все-таки не сдались. Получив отказ Всеволода, они, под влиянием посадника Судилы, призвали к себе из Суздальской Земли опять Ростислава Юрьевича[15] Тут великий князь увидел, что не переломить их упорства, и чтобы, по крайней мере, не потерять своего первенства над Новгородом, насколько ему давал его сам Новгород, послал им Святополка [16]. Жалкого Ростислава, два раза служившего подставой для иных князей, опять прогнали. Это неуважение было оскорбительно как для суздальского князя, так и для Суздальской Земли.

Во время борьбы Изяслава Мстиславича с Ольговичами, а потом с Юрием суздальским новгородцы постоянно держались стороны первого. В 1148 году они удалили Святополка, которым были недовольны злобы его ради, и пригласили сына Изяславо-ва, Ярослава [17] До какой степени новгородцы любили тогдашнего великого князя и вообще были привязаны к линии Мстислава, Мономахова сына, показывает прием, оказанный Изяславу, когда он, вслед за сыном, и сам прибыл в Новгород. По тогдашним почетным обычаям, новгородцы выслали к нему отборную встречу за три "днища", а за одно "днище" целый город выступил встретить его. Князь прежде всего сделал для новгородцев обед — пир на весь мир: приглашены были все — от мала до велика. Потом он приказал звонить на вече, явился перед народом и говорил: "Ради вас я оставил Русскую Землю; вы прислали ко мне жаловаться, что вас обижает дядя мой, Юрий. Гадайте, братья, как с ним справиться: или мир с ним взять, или идти на него ратью?" Новгородцы кричали: "Ты наш князь!., ты наш Володимир, наш Мстислав! Рады с тобою — и за тебя, и за свои обиды! Все пойдем; хоть бы и дьяк, и куменцо ему прострижено, так и тот пойдет воевать, а кто уже поставлен, тот пусть Бога молит". Такое одушевление осталось без последствий. Новгородцы пошли па войну на Волгу, опустошили край около Ярославля и воротились с пленниками. Тем дело и кончилось[18]. Под конец жизни Изяславовой новгородцы не поладили с его сыном, — с тем самым, с которым так восторженно приветствовали посещавшего их отца, прогнали его, и взяли брата Изясла-вова, Ростислава [19].