Улыбка фортуны - С Мюге

«Прославился» я не только этим — было много и скандальных историй. То я посоветовал ребятам провести регистрацию собак в окружающих Тимирязевку домиках, «рубь — дворняжка, трояк — породистая». То открыл в себе способности гипнотизировать и «угадывать мысли» (то, что делали Мессинг, Кастелло, Куни и другие). То заявил, что ухожу в Духовную семинарию, предварительно запасшись соответствующими документами. Слухи о моих проделках часто утрировались.

Однажды декану донесли, что якобы я, загипнотизировав студентку, заставил ее съесть кусок мыла. Он вызвал меня к себе в кабинет и, перебирая на столе какие-то бумаги, стал выговаривать. Я, по солдатской привычке, стоял и «ел глазами начальство». Когда мы встретились взглядами, он каким-то неестественным голосом пропищал:

— А Вы меня не гипнотизируйте. Я все равно не поддаюсь гипнозу. Уходите!

Как я уже упомянул, первый семестр я сдал блестяще. Но второй прошел неудачно. Из колеи меня выбила биохимия. Экзамен принимал профессор Яичников, отличавшийся исключительной строгостью. Он был совершенно слеп, и многие студенты пользовались этим: намочат книгу, чтобы не шуршала, и отвечают, «как по-писаному». Мне такой метод не нравился. Я пошел сдавать на авось — будь, что будет!

В первом вопросе билета предлагалось рассказать о биуретовой реакции, которую я не знал. Мысленно прикинув: «Большинство реакций названо по имени первооткрывателя… биохимия — наука сравнительно молодая… Кто же был по национальности Биурет? Скорее всего, скандинавец», — я с видом знатока стал отвечать:

— Биуретовая реакция была открыта известным шведским химиком Биуретом в конце девятнадцатого столетия…

— А Вы, случайно, стихи не пишете? — перебил меня профессор.

— А что? — насторожился я.

— Да очень уж складно врете. Пойдите почитайте. В коридоре я взял у кого-то из экзаменующихся учебник и прочел: «Биуретовая реакция основана на выделении биурета, который представляет собой две молекулы мочевины, соединенные кислородным мостиком…»

После этого я сдавал биохимию шесть раз. Знал ее почти назубок, но Яичников каждый раз к чему-то придирался и выгонял с экзамена. В последний день сессии, когда мне в случае провала грозил «хвост» и лишение стипендии, он вместо билета предложил:

— Назовите формулу воды. Я назвал.

— Ну, теперь врать на экзаменах не будете? — спросил он и поставил тройку.

Я нахватал троек, хвастать оценками не приходилось, а произвести впечатление все же хотелось.

Однажды одна девочка, жившая на четвертом этаже, потеряла ключ от комнаты. Я решил ей помочь и перелез по карнизу из соседней комнаты. Ширина карниза не превышала двух-трех сантиметров, и о моем стенохождении заговорили. Мне это понравилось, и я стал просто так лазить по карнизам, радуясь, если какая-нибудь девчонка за меня пугалась.

Кто-то из друзей посоветовал: «Чем дурью мучиться, пошел бы в альпинистскую секцию». Оценив разумность этого совета, я последовал ему и летом 1947 года оказался в альпинистском лагере Туюк-су в горах Тянь-Шаня.

На следующий год, надеясь сочетать езду на лошадях с лазаньем в горах, я попросился на практику в Горный Алтай на конный завод. Через этот завод должна была проехать археологическая экспедиция на раскопки скифских курганов, в которой участвовал наш заведующий кафедрой коневодства профессор В. О. Витт. Он обещал прихватить и меня.

Становлюсь исследователем

Однажды я ехал на лошади на одно из отдаленных пастбищ. Лошадь шла мелкой рысью, я еще не приноровился ездить в казачьем седле не облегчаясь (приподнимаясь в стременах в такт шага лошади). Солнце припекало и размаривало. Захотелось передохнуть. Спутав лошадь, я разлегся на потнике и задремал под журчание ручья. Справа от ручья была чудесная полянка, а слева склон зарос чемерицей — растением до полутора метров высотой из семейства лилейных, довольно ядовитым.

Когда я проснулся, то увидел, что мой Лось (так звали лошадь) перебрался в заросли чемерицы и мирно объедает сочные листья. Вспомнились слова профессора по зоогигиене Озерова:

«По данным профессора Полянского, двести граммов сухой чемерицы вполне достаточно, чтобы убить лошадь… Чемерица содержит сильные алкалоиды, которые действуют на сердце и дыхательные пути… Признаки отравления наступают очень быстро — через час-два. При отравлении у лошадей наблюдается сильное возбуждение, судороги, расширение зрачков, колики, дыхание замедляется, пульс и температура падают…»

Сколько же времени я проспал? Много ли лошадь съела чемерицы? Успею ли я доехать до ближайшего ветеринара? Я быстро перевел Лося через ручей на «хорошую» траву и осмотрел заросли чемерицы. На участке примерно в пятьдесят квадратных метров было съедено около трети всех растений, следовательно, мой Лось съел более десяти килограммов этого ядовитого растения! Оседлав лошадь, я поспешил к ближайшему участку, где надеялся встретить ветеринара. Лось дышал ровно, а когда я останавливался, чтобы дать ему отдохнуть, флегматично помахивал хвостом, не проявляя никаких признаков возбуждения. Случайно я встретил ветеринара и зоотехника, трусивших на своих лошадях. Выслушав меня, они посмеялись над моими опасениями и сказали, что местные лошади к чемерице привыкли и едят ее не хуже другой травы.

Вскоре мне пришлось пасти косяк лошадей, и я специально подсчитывал количество съеденной чемерицы. Ел чемерицу и племенной жеребец, недавно привезенный из донских степей. Значит, дело не в привычке местных лошадей к яду.

В библиотеке я начал подбирать литературу по этому вопросу в надежде, что наткнусь на методику определения вератринов (ядовитых алкалоидов чемерицы) химическим путем. Попутно я нашел ссылку на профессора Хребтова, который также заметил, что на Алтае скот поедает чемерицу. Сделав химические анализы и не обнаружив алкалоидов, я пришел к мысли, что чемерицу можно использовать в качестве силосного растения. Вопрос был не праздным. В Горном Алтае силосные растения не растут.

Сено запасать трудно. Из-за крутых склонов и большого количества камней косилку практически не используют. Концентрированные корма завозить далеко — до железной дороги сотни километров. Поэтому скот всю зиму тибинюет — добывает себе корм из-под снега. Коров доят только в летний период, так как скотных дворов там не строят.

Между тем запасы белой чемерицы на Алтае были огромны. С каждых ста квадратных метров она может дать пятьдесят-шестьдесят килограммов зеленой массы, то есть, гораздо больше, чем обычная трава, которую используют для силосования. По питательным качествам чемерица оказалась выше луговой травы и таких известных силосных растений как подсолнух и кукуруза. Я приготовил две бочки чемеричного силоса, скормил его волам и доказал рентабельность этой затеи.