Догонялки - В. Бирюк

«Одна — у попа жёнка» — русская приговорка о единственности чего-либо. «Другой не будет никогда».

Маразм обета безбрачия, противоестественный для человека, пригодный лишь для крайне немногочисленной группки фанатически верующих, изнуряющих себя бесконечными постами, голодовками, молитвами, всевозможными самоистязаниями, самоизнурениями и самоуничижениями, был юридически установлен в конце 6 века и де-факто распространён на живущих в миру клириков папой Григорием Седьмым. От моего нынешнего времени — недавно, менее ста лет назад. Здесь ещё помнят, как множество почтенных семейств в Северной Европе оставили церковь Христову, ибо главы этих семейств отказались священнослужительствовать на таких условиях. Как широко распространилась языческая реакция, и в целых провинциях нельзя было найти и одного действующего христианского храма.

Неразумность, извращённость, несоответствие этого правила реальной жизни продолжает вызывать неприятие в Западной Европе и в этом, в 12 веке. Звучит довольно обоснованная аргументация «во благо церкви»: в церковники идут вторые сыновья аристократических семейств и лучшие мальчишки из простонародья. Их учат грамоте, языкам, тренируют память, заставляя запоминать огромные тексты, развивают выносливость бесконечными богослужениями и испытаниями. В церковь втягивается отнюдь не худшая часть населения. Но ни генетические свойства, ни приобретённые навыки в наиболее эффективной форме воспитания — домашнего, в следующие поколения не передаются. Каждое поколение — с «чистого листа».

Восточные церкви в этой части более разумны. В эту эпоху ещё и архиереи могут быть женатыми. Ограничение — церковная карьера только для монахов — в русском православии ещё отсутствует.

Но действует более древнее правило: жениться нужно до принятия сана. По установлениям Шестого Вселенского Собора, брак, заключённый до принятия сана, препятствием для рукоположения не является и не расторгается.

«…кто явится достойным рукоположения во иподиакона, или во диакона, или во пресвитера, таковому отнюдь да не будет препятствием к возведению на таковую степень сожитие с законною супругою; и от него во время поставления да не требуется обязательства в том, что он удержится от законнаго сообщения с женою своею; дабы мы не были принуждены сим образом оскорбить Богом установленный, и Им в Его пришествии благословенный брак. Ибо глас Евангелия вопиет: что Бог сочетал, человек да не разлучает».

Но принявший сан — жениться уже не может. Церковь «не разлучает», но и «не случает» — холостой или вдовствующий священник-иеромонах таким и остаётся пожизненно. Не может повторно выйти замуж и вдова-попадья. Причём Церковь, закрывая эту возможность, отнюдь не обеспечивает нормальной социальной защиты. Сыновей-сирот ещё могут из милости взять куда-то в прислужники, в «мальчики-на-побегушках». Вдова и дочери… хорошо, если в «церковный дом», в здешний эквивалент «женского исправительного заведения».

Особый оттенок этой семейной катастрофе — «потеря кормильца» — придаёт «служилость» священничества — поп живёт не в своём доме, не на своей земле, не в своём «мире». Он присланный, поставленный. Приход, храм, дом — даны ему на время исполнения служебных обязанностей. Соответственно, по смерти попа, его семейство — должно всё освободить.

Если у вдовы-крестьянки остаётся дом и подворье, часто — кусок земли, всегда — помощь соседей-общинников, то у вдовы-попадьи — только то, что она может унести-увезти.

Удивительно ли, что при такой системе попы тянут всё себе в карман? Стяжательство как попытка застраховать свою семью, создать запас на «чёрный день». Отсюда, вероятно, и попытки коневодства — «жеребячье сословие», вообще — особое внимание к движимому имуществу. Вкладываться в недвижимость невыгодно — она не его, не собственная — церковная.

На Руси порядок назначения священников по приходам был всегда сходен с советским распределением выпускников вузов: лучшим ученикам, доказавшим в ходе обучения наличие «ума» — способность запоминать, уместно воспроизводить и правильно применять церковные тексты, доставались лучшие места.

Понятно, что во все времена были обходные пути. Протекционизм, родственные связи или благосклонность начальствующих, особенная личная преданность или склонность к работе в особых органах… Смазливое личико или мякенькая попка открывали, временами, такие высоты карьеры, которых и непрерывной зубрёжкой обоих Заветов не достичь. Однако у вступившего на стезю русского православного священника, в отличие от священника католического, был и ещё один путь успешного трудоустройства: «невеста с местом».

«Хуже нет, чем невеста без места и жених без ума» — русская священническая мудрость. Сложилась эта поговорка в более позднее время, когда на Руси уже существовали собственные духовные училища. «Очерки бурсы» Помяловского или бурсаки в «Вие» — дают представление об этих учебных заведениях.

По смерти обычного приходского священника оставались приход без пастыря и семья без кормильца. Взять семью умершего на содержание архиереи не могли и не хотели. Но и бросить умирать в нищете… идеологически неправильно. Священство просто взбунтуется против такого предводителя. Выходов два.

Либо ставить попами сыновей попов. Тогда, после смерти отца семейства, вдова с младшими детьми переезжает к старшему сыну, и, если не благоденствует, то хотя бы не мозолит глаза своим попрошайничеством.

Здесь, в «Святой Руси», дети постоянно наследуют профессиональные занятия своих родителей. Это нормально, общепринято. Их собственные склонности, способности — малоинтересны. Хотя бывают и исключения — Алёша Попович, например.

Либо отдать приход зятю. Если он женат на дочери покойного и пригоден к рукоположению в сан. Или уже рукоположён в диаконы, так что возможен следующий шаг в его карьере — рукоположение в пресвитеры.

Стремление к браку в такой ситуации — возникает обоюдное. И — весьма острое. Помяловский описывает некоторые хитрости, которые случались в этом процессе. Например, потенциальному жениху на смотринах показывали миленькую и молоденькую родственницу, и уже только в церкви под венцом он видел — с каким «крокодилом» ему век вековать.

Итак, или сын «с умом», или такой же зять. Тогда их ставят на приходы, и вдова сохраняет в их домах статус старшей хозяйки, а её дети получают нормальное кормление и воспитание. Иначе — нищета и попрошайничество до конца жизни.

А как у них тут, в Невестино? После моего «яйца гранитного страуса»…