Искушение Торильи - Барбара Картленд

— Рад, что вы так считаете.

— Я не видела лошадей лучше, чем эти, если не считать, пожалуй, тех, что были у вас вчера.

Заметив удивление в его глазах, Торилья объяснила свои слова:

— Я люблю лошадей и зашла в конюшню в ожидании дилижанса, там мне сказали, что великолепная четверка гнедых принадлежит Александру Эбди. — Помедлив, она спросила:

— Наверно, это и есть вы?

— Таково мое имя, — кивнул маркиз.

— Тогда мне бы хотелось… Я должна… еще раз поблагодарить вас.

— Какие пустяки! Забудем об этом, — ответил маркиз. — Но мне хотелось бы узнать, кто вы.

— Меня зовут Торилья Клиффорд.

— Торилья? — переспросил маркиз. — Мне не приходилось слышать такое имя.

Оно идет вам.

Заметив, что даже столь незначительный комплимент бросил ее в краску, он решил впредь быть осмотрительней и не смущать и без того напуганную девушку.

Общение со столь юным созданием было для маркиза непривычно, однако он успел ощутить, что имеет дело с исключительной особой, и не только с точки зрения внешности.

Итак, прошлой ночью он не ошибся, посчитав, что это очаровательное существо к тому же обладает тонкой организацией.

Именно такого качества маркиз не находил у девиц, коими их родители-аристократы досаждали ему по пути на север.

Хэвингэм стал рассказывать о своих лошадях — о месте их покупки, о их родословной. Он заметил, что Торилья в отличие от большинства женщин не изображает интерес, а действительно разбирается в предмете разговора.

Девушка задала ему несколько вполне разумных вопросов, из чего можно было заключить, что она увлечена лошадьми и знает толк в скачках. И Хэвингэм загорелся желанием немедля узнать, кто она и откуда.

Он ведь не знал, что граф Фернлей содержал отличную конюшню, а Берил и Торилья в детстве любили поспорить с мальчишками-конюхами насчет победителя заезда.

Но вот перед ними возник «Георгий и Дракон». Эта гостиница в старину именовалась почтовой станцией и слыла пристанищем разбойников. Когда фаэтон был уже на подступах к ней, маркиз сказал:

— Раз уж мы оба останавливаемся здесь, я буду весьма польщен, мисс Клиффорд, если сегодня вечером вы согласитесь пообедать со мной.

Девушка удивленно посмотрела на него, и маркиз объяснил:

— У меня здесь своя комната, и я совершенно уверен, что приготовленный для меня обед окажется намного вкуснее, чем для пассажиров дилижанса.

— Не буду спорить, если сравнивать со вчерашним обедом, . — улыбнулась Торилья.

— Значит, вы отобедаете со мной?

В ее голубых глазах появилась тревога.

— А не будет ли это… плохо?

— Плохо?

— Я… я путешествую… одна… и не знаю… что мне можно делать… Например, можно пи принимать такое предложение от человека, которому я не была представлена.

Девушка пребывала в нерешительности и, конечно же, опасалась быть осмеянной.

Но маркиз отреагировал на ее слова самым серьезным образом:

— Мне кажется, мисс Клиффорд, наше знакомство можно считать официальным, учитывая необычность предшествовавших ему обстоятельств. Более того, находясь подле меня, вы сумеете избежать приставаний сомнительных личностей, нередко посещающих кофейни.

От воспоминания о прошлой ночи Торилья содрогнулась, что не ускользнуло от внимания маркиза.

— Ну, тогда мне бы хотелось… — Торопливо молвила девушка, — мне бы хотелось… быть рядом с вами.

— Тогда решено! — сказал Хэвингэм. — Увы, я немного задержусь, вернусь к обеду в половине восьмого, так что у вас будет время отдохнуть.

— Спасибо вам. Большое спасибо! — выдохнула Торилья.

Они въехали во двор «Георгия и Дракона», и, заметив спешившего к ним лендлорда, маркиз приготовился объяснить ему причину появления Торильи.

— Дилижанс опрокинулся в пяти милях отсюда, — сказал он. — И я привез с собой одну из пассажирок, мисс Клиффорд. Прошу вас, позаботьтесь, чтобы ей была предоставлена уютная комната.

— Как прикажете, сэр, — ответил хозяин гостиницы, почтительно кланяясь поочередно маркизу и Торилье.

Ее тут же проводили наверх, в комнату, куда более комфортабельную, чем обычно предоставлялись пассажирам дилижанса.

«Он очень добр», — подумала Торилья и, следуя совету маркиза, разделась и пета в постель. Она так устала после ужасной ночи, что сразу же уснула и пробудилась лишь в тот миг, когда служанка принесла жбан с горячей водой.

Торилья поспешно встала, умылась и надела свежее платье из дешевого бледно-голубого муслина.

Скроенное руками Эбби, оно нисколько не напоминало вечернее, в котором, как ей казалось, рассчитывал увидеть свою гостью сэр Александр.

Эбби оторочила горловину и рукава волнистым рюшем из белого тонкого муслина, украсив его узкими синими ленточками.

Это платье Торилья выбрала для путешествия, так как оно было уже ношеное, а лучшие решила приберечь до Фернлей-Холла.

Теперь она корила себя, что не взяла платье матери, но потом решила, что это не более чем глупость.

Сэр Александр — человек великодушный и пригласил ее отобедать, движимый добрыми чувствами, понимая, сколько ей пришлось пережить минувшей ночью.

И он не станет обращать внимание на одежду, если собеседница не покажется ему — от чего и предостерегала Эбби — скучной и недалекой.

Нужно только не ошибиться в выборе тем для разговора, предпочитая те, что могут заинтересовать его.

И Торилья уже знала, о чем она будет беседовать с маркизом, вернее — о ком.

Лошади — вот самая благодарная тема.

Расчесав волосы до блеска, девушка спустилась по лестнице, у подножия которой ее уже встречал хозяин гостиницы.

— Насколько мне известно, вы обедаете с сэром Александром Эбди, мэм, — сказал он.

Не дожидаясь ответа, лендлорд направился вперед и распахнул перед ней дверь в дальнем конце коридора.

Торилья, робея, вошла в комнату. Она оказалась не слишком просторной, но очень уютной — дубовые балки потолка и древние панели стен излучали домашнее тепло.

В камине потрескивали поленья.

Круглый стол, покрытый ослепительно белой скатертью, был накрыт на двоих: из ведерка со льдом выглядывали бутылки вина.

Торилья, конечно, не сомневалась, что пригласивший ее джентльмен будет выглядеть эффектно, поскольку добротное фетровое пальто для верховой езды, мудреные складки галстука, шляпа с высоким верхом, живописно сидевшая на темных волосах, и без того произвели на нее невыразимое впечатление.

Однако она совершенно не представляла, что мужчина может выглядеть столь великолепно: какой-то миг она, не скрывая восхищения, взирала на маркиза в потрясающем вечернем костюме.

Очнувшись, она вспомнила о приличии и сделала реверанс, а маркиз поклонился и указал на кресло возле камина.