Зеркальщик - Кирилл Юрьевич Шарапов

понравилось, его щека дернулась, словно зуб резко заболел, и на месте, куда попали крупинки, появились красные пятна. Наверное, если бы Вяземский нормально попал, все было бы кончено, а так, смуглый дернул рукой, и Радима просто смело к стене, от души приложив башкой о кафель. Радим попытался подняться, но приложило его смачно, круги в глазах засверкали всеми цветами радуги. Когда взгляд прояснился, и туалет наполнился людьми, смуглого нигде не было. Над раненой столпились персонал и посетители, откуда-то появилась большая аптечка, кто-то бинтовал шею.

Над Родимом, который так и сидел под раковиной, склонился какой-то здоровяк из той самой шумной компании. Вяземский попытался встать, но в этот момент ему в челюсть прилетел мощный удар, затылок еще раз вошел в соприкосновение с кафелем, и сознание окончательно погасло.

В себя он пришел, когда кто-то сунул ему под нос нашатырь. Оказалось, он сидит, опершись спиной на стенку в углу обеденного зала. На столах недоеденная еда, посетителей, естественно, не видно, зато много людей в форме, при серьезных погонах, пара кадров в строгих костюмах, даже мужик с собакой крутится.

Зрение резко прояснилось, хотя до нормального ему было далеко, два приличных удара головой без следа не прошли, башка гудела. Радим дернулся и понял, что руки скованы за спиной, и уже прилично затекли.

— Он очнулся, — крикнул мужчина в белом халате, поднимаясь, и перед Вяземским опустился некто в темно-синей форме с погонами майора.

— Я майор Агапов, следственный комитет, — жестким, неприятным голосом представился он, включая цифровой диктофон, который держал в правой руке, в левой у него был паспорт Радима. — Как себя чувствуете? И представьтесь.

— Хреново, — прохрипел Дикий. — Меня дважды ударили по голове и зачем-то в наручники упаковали. А зовут меня Родимом Мироновичем Вяземским, 1999 года рождения.

Рядом присел лейтенант с каким-то сканером, грубо развернул Дикого боком и очень быстро откатал его отпечатки пальцев, после чего вернул тело в исходное положение, и так же молча отвалил.

— Ну, заковали, понятно зачем, — начал майор. — Вы, Родим Миронович, подозреваетесь в покушении на убийство. Только мы не можем понять как, нож ваш на кармане был, и чистый, обувь и одежда тоже чистая, ни капли крови, во всяком случае, я не вижу, а натекло ее тут прилично. Но в лаборатории каждый миллиметр проверят. Рассказывай, как и зачем ты попытался убить женщину?

— Не того поймали, — с трудом, через тошноту, слабым голосом ответил Вяземский. — Больше ничего не скажу, дайте адвокату позвонить.

Следак огорченно вздохнул и, поднявшись на ноги, посмотрел на Радима, потом бросил куда-то в пустоту:

— Тащите его в машину.

— У него сотрясение, — возразил врач, который, оказывается, никуда не ушел, а стоял в стороне, прислонившись к стеночке, — его нужно в больницу.

— Плевать мне на его сотрясение, — зло бросил майор, — он подозреваемый в серии убийств — три мертвые девки, и еще за одну ваши коллеги борются. Но если выживет, этому фокуснику конец, пойдет на пожизненное.

— Ты не того поймал, майор, — просипел снизу Радим. — Тот, кто тебе нужен, смуглый брюнет с длинным тонким шрамом на подбородке. Куда делся, не знаю.

— Дальше, — потребовал майор, наверняка решил, что раз клиент пошел на диалог, значит, можно продолжать колоть.

— Я шел в туалет и услышал звук подозрительный из женского, вроде, как тело упало. Я туда, смотрю, смуглый со шрамом стоит над телом с ножом, не слишком широкое такое лезвие, два пальца моих, длинна сантиметров пятнадцать, не складень. Я в него… — Радим замялся, — швырнул солонку.

— Солонку? — одновременно с удивлением выдали майор и доктор.

— Зачем тебе солонка? — озадачился следак.

— Мания у меня, — понимая, что правду говорить нельзя, состроив покаянную рожу, пояснил Радим, — солонки и перечницы тырю. В этот раз механически прихватил.

— Дальше, — потребовал майор.

— Дальше я швырнул солонку, потом бросился на этого смуглого с ножом. Он меня отшвырнул, я приложился башкой о кафель, перед глазами все поплыло. Когда открыл глаза, его уже не было, народу в туалет набилось тьма. Попытался встать, мужик из компании, в которой баба подрезанная пила, меня отоварил в челюсть, а дальше вы в курсе. Вон доктор меня в себя привел.

Майор с минуту молчал, пристально глядя на Вяземского, которого разговор так напряг, что голова начала раскалываться пуще прежнего.

— Товарищ майор, можно вас на минуту? — позвал его сотрудник с погонами лейтенанта, который сидел в двух столах за ноутбуком.

Агапов кивнул и отошел, но как бы хреново Радиму не было и как бы тихо не говорили следаки, он все равно услышал. Чтобы не палиться, он откинул голову назад, прикрыв глаза.

— Мы запись посмотрели, — начал лейтенант, — не мог он. Пострадавшая ушла раньше, три минуты пятьдесят секунд прошло. Потом он поднялся, пошел в туалет, вел себя только перед этим странно, башкой вертел, словно кого-то высматривал. Дошел до туалета, потом повернулся к женскому. По показаниям свидетелей с момента, как он встал из-за стола и как в туалет вбежали первые люди, прошло чуть больше двадцати секунд. Хронометраж записи это подтверждает. Он бы не успел. Да и наш криминалист говорит, что за такое время, из нее столько крови вылиться просто не могло, она истекала кровью не меньше полутора минут. Про нож говорить рано, но вроде его складень не причем. Никаких следов, он бы не успел его отмыть, а другого ножа в туалете не обнаружено, хотя все облазили.

Радим даже глаза открыл, чтобы наблюдать за ним уже нормально. Несколько минут Агапов молча стоял, обдумывая ситуацию. Дикий прекрасно представлял, о чем тот думает, задержи он Вяземского, и любой адвокат, отсмеявшись, вытащит его за пять минут, а ему выговор прилетит, если вообще не отстранят за подобное. Видимо, следак пришел к таким же выводам.

— Займитесь им, — обратился он, наконец, к врачу, — наручники можно снять. — Он посмотрел на лейтенанта, который делал доклад. — Есть на записи еще кто-то, кто входил в туалет и выходил из него?

— Нет, тащь майор, — покачал тот головой, — люди ходили, но никого подозрительного.

— Отсмотреть запись за весь день, нужно найти этого смуглого, если, конечно, он, — Агапов бросил взгляд на Радима, — не соврал.

Лейтенант кивнул и унесся выполнять. А