Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

Княжеских людей послали в лес сразу же, как только стало возможно безопасно передвигаться, однако они, обшарив, буквально, каждое дерево и куст на всем правобережье Десны, никаких следов погибших охотников не нашли. – Нет надежды, батюшка, – сказал, вернувшись с поисков, княжеский сын Дмитрий, возглавлявший воинский отряд. – Мы только настреляли дичины и добыли доброго кабанчика…

Так бы это дело и забылось, если бы не боярин Михаил Романович, внебрачный сын князя Романа Старого и его возлюбленной Домены. Последний, вместе с братом Борисом, сыновьями Жирятой и Сбыславом отправился в первые дни апреля на обычную охоту и вдруг случайно натолкнулся на большую кучу валежника в самой глубине Соловьиной рощи. – Как-то странно, – сказал боярин, обозревая кучу. – Раньше я этого здесь не видел! Эй, молодцы! – крикнул он своим вооруженным слугам. – Давайте-ка сюда!

Боярские люди, забыв об охоте, окружили загадочную кучку и начали ее быстро разгребать. Но не успели они сдвинуть весь верх из побуревших от только что растаявшего снега сосновых веток, как в ноздри охотникам ударил густой тяжелый трупный запах.

– Эта куча от медведя, – пробормотал, закрывая ладонью ноздри, боярин Борис Романович. – Так противно смердит! Неужели здесь зарыт кабан или сам сохатый? Стоит ли разгребать этот завал? Лучше бы сделать засаду и выследить этого медведя!

– Нет, брат, – ответил Михаил Романович. – Лютый медведь не кладет такие верхи. Это не медвежья работа! Я чувствую тут какую-то беду! Разгребайте же дальше, молодцы!

– Ох, батюшка! – вскрикнул вдруг старший сын боярина Михаила, четырнадцатилетний Жирята. – Вон ноги, человечьи ноги!

– Нет и следа от звериных зубов! – сказал, качая головой, его младший брат Сбыслав.

– Теперь я вижу, дети мои, – промолвил, качая головой, боярин Михаил, – что это – убитый человек! Но убитый не медведем, а разбойником!

Все стало ясно, когда боярские люди разгребли, морщась от неприятного запаха, кучу сосновых веток: перед брянскими охотниками предстал обнаженный, разбухший труп, из шеи которого торчала маленькая, оперенная, черного цвета стрела.

– Кто-то обобрал несчастного покойника, – буркнул Борис Романович, – и бросил его нагое тело! А какая забавная стрела! Хорошо, что я не взял с собой своих малых детей, как это сделал ты, Михаил! Детям не следует видеть такое зрелище!

– Пусть твои сыновья, Супоня и Воислав, посидят дома, – усмехнулся боярин Михаил. – Однако они уже отроки! Зачем прятать детей от жизни? Пусть видят этот мир таким, какой он есть со всеми опасностями и людской злобой! А это – полезный пример!

– Это так, брат, – кивнул головой боярин Борис. – Однако какой противный смрад! Надо отсюда уходить!

– Тогда, молодцы, уложите-ка этого покойника на рогожу и заверните в нее его несчастное тело, чтобы не дышать таким густым смрадом!

Однако ни один из боярских людей не пошевелился.

– Так противно, батюшка, – пробормотал здоровенный боярский слуга, закрывая румяное лицо своей ручищей. – Мне пока не доводилось тащить покойников!

– Что же делать, Дубко? – заколебался Михаил Романович. – Если мы не знаем убитого, то может его лучше здесь и закопать? Зачем тащить это тело в Брянск? Эй, люди мои славные, – повернулся он к остальным воинам, – неужели никто из вас не знает погибшего?

– Никто, батюшка, – говорили, качая головами, боярские слуги-воины.

– Однако же, батюшка Михаил Романыч, – промолвил вдруг один, самый старый из княжеских слуг, седовласый Сеченя Бранкович, – я вот приглядываюсь и узнаю в этом разбухшем, как бочонок, и багровом покойнике известного охотника, Ревуна Дарковича! Я не раз ходил с этим несчастным в дремучие леса!

– Может, ты ошибаешься, Сеченя? – спросил, волнуясь, боярин Михаил. – Тогда это – очень важное дело! Разве ты не слышал, брат, – обернулся он к Борису Романовичу, – тогда, на боярском совете, что говорил об этом человеке наш пресветлый князь?

– Слышал, брат, – кивнул головой боярин Борис. – Тогда это дело серьезное! Нечего попусту болтать! Заворачивайте-ка, люди мои славные, этого покойника в рогожу. А когда вернемся домой, я всех вас щедро награжу за такой тяжелый труд! Пожалую и медов, и греческого вина!

– То же касается и моих верных людей, – поддержал его Михаил Романович, видя нерешительность своих слуг. – Не бойтесь: этот смрад не опасен. И грех переноски этого тела замолите потом в святой церкви! Давайте же, если есть смелые!

– Я готов, мой господин! – сказал, вытирая ладонью пот со лба, Сеченя Бранкович. – Эй, молодцы, помогите!

В короткий срок боярские люди, морщась и затыкая носы, завернули тело убитого охотника в рогожи и погрузили его, несмотря на беспокойство напуганных лошадей, на телегу, подготовленную для будущей охотничьей добычи.

– А как же охота, батюшка? – пробормотал, едва не плача, семнадцатилетний боярский сын Сбыслав. – Значит, добыли только эту страшную вонючку?

– Что поделать, сынок, – покачал головой боярин Михаил. – Это очень важное и загадочное дело…Значит, нужно срочно ехать к самому князю! Вперед, мои славные люди!

В это время князь Роман Глебович восседал в своем большом черном кресле, беседуя с сидевшим напротив него черниговским епископом Арсением. Они обсудили уже все важнейшие дела, когда высокий священник, опустив голову, вдруг сказал: – А теперь, сын мой, я хочу сообщить тебе невеселую новость! Я думал-думал, но все-таки решил не скрывать ее от тебя!

– Что случилось, святой отец? – нахмурился брянский князь. – Не скрывай от меня ни одного слова правды!

– Ладно, – вздохнул епископ Арсений. – Эта непотребная весть о твоем сыне Дмитрии…

– Говори же, говори, святой отец! – вскричал, волнуясь, князь Роман. – Что он еще натворил?!

– Мне вчера сказал наш именитый купец Мордат Нечаич, о своей беде. Да что ходить «вкруг да около»? Твой сын Дмитрий обрюхатил его красавицу-дочь, Рыжену! И теперь эта несчастная девка опозорена на весь город…

– Это все? – вздохнул с облегчением Роман Михайлович. – Ну, такое дело поправимо…Да еще Рыжену! Я сам знаю эту красавицу…Хороша девка! Да, мой сын Дмитрий не промах! Этому любой позавидует!

– Что ты, сын мой, опомнись! – возмутился отец Арсений. – Разве твой сын совершил подвиг или проявил удаль?! Это же грех, тяжкий грех! Да еще опозорил этого несчастного купца! Неужели ты забыл, как этот почтенный Мордат пострадал в Торжке в ту зиму? И другие наши купцы! И привезли назад двух покойников! Нашим купцам хватило горя и убытков, а теперь еще такой стыд и позор!

– Не волнуйся, святой отец, – улыбнулся князь Роман. – Мы не оставим в обиде ту Рыжену! Я поищу среди моих дружинников неженатых мужей и уговорю кого-нибудь из них взять себе в супруги эту порченую девку…И спокойно их обвенчаем, чтобы развеять все позорные слухи…