Искусство смерти - Ален Таукебаев

него в последний период нашего брака, сильно изменилась картина мира… Я не знаю, может быть это свойственно для людей с гениальным складом ума, но мне видимо этого не дано постичь. Он говорил, что не чувствует себя свободным, что «такая» жизнь все сильнее засасывает его в ту глубину, из которой он не сможет выбраться. Сначала ему казалось, что с устройством нашего мира что-то не так, потом начал винить общество, а вскоре… нашел проблему в себе самом. И тогда, он… просто ушел. Я не знаю где он сейчас, жив ли он вообще. Сначала, я не могла с этим смириться, пыталась искать его, выйти с ним как-то на контакт. В итоге, я поняла, что лучше всего будет — отпустить его… — с каким-то трепетом повествовала Беллеза.

— Выходит, что любимая всем миром женщина является одновременно брошенной всеми. — предположил Фрагеманн.

— Видимо так и есть. — со стеклянным и потерянным взглядом тихо подтвердила девушка, после чего продолжила, — Стало быть, самые брошенные из людей — либо отшельники, либо эгоисты, начавшие искать удовлетворение в себе самих. — философски промолвила Беллеза.

Между собеседниками повисла многозначительная тяжелая пауза.

— В чем же тогда ваш удел, Беллеза? В чем ваша добродетель? — спросил Фрагеманн.

— Выходит, что наслаждаться собой и получать удовольствие от жизни, которой я живу. Да, это звучит эгоцентрично, но что мне еще остается? У меня нет близких мне людей, которым я могла бы помогать и уделять свою «жизненную энергию». Мне некуда идти и некуда вернуться. У меня уже есть все и даже больше. Мой удел — получать удовольствие. — с простотой ответила Луссо. Ее лицо не выражало неуверенности и прочих лишних эмоций, скорее умиротворение.

Фрагеманн внимательно слушал каждое слово девушки и подводил итог ее мыслей, делая логичные и лаконичные выводы. Немного подумав, Фрагеманн спросил:

— Беллеза, вы счастливы?

Девушка посчитала вопрос резким, и он ее удивил. Подобные вопросы не задают на интервью с знаменитостями, но Луссо помнила, о чем говорил Фрагеманн в начале диалога и ответила, как есть:

— Я не знаю.

Фрагеманн сделал глоток чая из чашки стоящей на столе и спросил:

— Чего вы ожидаете там, Беллеза?

— Где «там»? — переспросила Луссо.

— Там. — запрокинув голову и устремив взгляд на небо, указал Фрагеманн.

Сказать, что этот вопрос шокировал Беллезу — не сказать ничего. Вопросы Фрагеманна ей казались странными и хаотичными, но при этом глубокими и философскими. Беллеза Луссо не являлась верующей, но и не отрицала «там» полностью. Ее жизнь итак была похожа на рай, а в ад ей не было дороги, по ее мнению. Подумав, Луссо ответила по ощущениям:

— Хочется верить, что рай будет таким же прекрасным, как и моя райская жизнь.

— Хорошо, что вы храните веру, Беллеза. — улыбнувшись заметил Фрагеманн.

Фрагеманн уселся на кресле поудобнее и посмотрел Беллезе прямо в глаза и уже в абсолютно другом тоне продолжил:

— А вот мы и перешли к финальному вопросу… Беллеза, вы знаете, что вы мертвы?

Беллезу крайне смутил финальный вопрос. На мгновенье она подумала, что неверно расслышала Фрагеманна и решила уточнить:

— Простите, что? Я не совсем поняла.

— Да, все верно. Вы мертвы, Беллеза. У вас произошла передозировка наркотиком. Мне жаль. — все также непоколебимо подтвердил Фрагеманн.

Беллеза Луссо обомлела от ужаса, она не понимала, что ей теперь делать и что вообще происходит. Девушка замешкалась, ее руки тряслись от какого-то первобытного страха, а на глазах наворачивались слезы.

— Что это все значит? — сдерживая слезы еле промолвила Луссо.

— Это значит, что вы не живы, но и не мертвы. — невозмутимо объяснил Фрагеманн.

Лицо Беллезы передавало немой ужас, она просто застыла на месте и не могла ничего сделать или сказать.

Фрагеманну же оставалось лишь наблюдать за кошмаром Луссо. После некоторой паузы, которую он выдержал больше ради приличия, чем по велению чувств, он встал из-за стола, взглянул прямо в глаза девушки и все в том же тонне сказал:

— Беллеза Луссо, мне было приятно провести с вами интервью. Премного благодарен за ваше понимание и соблюдение всех условий разговора. Ну а сейчас, я вынужден удалиться. До встречи. — поблагодарил Фрагеманн, кланяясь.

А Беллезе оставалось лишь просто наблюдать, как Фрагеманн уходит к озеру, лежащему вблизи стола, постепенно уходя вглубь того самого озера, озаряемого закатными лучами солнца. Силуэт мужчины в озере становился все меньше и меньше, пока окончательно не исчез, уйдя на дно страстного озера.

Глава V

Диалог последнего человека

EEEE год

Исландия славится своими безмятежными островками, которые круглый год покрыты зелеными красками, и умеренным не сильно хладным, но и не особо жарким климатом. Это тот самый умиротворенный, независимый от всего земного шара уголок, в котором все идет стабильно своим чередом, тем чередом, которым все двигалось и вчера, и позавчера, и сотню лет назад. Представляя себе любую другую страну, ненароком, слышишь музыку, сопровождающую ту или иную культуру, но представляя Исландию, слышишь лишь гармоничную тишину и звук разбивающихся об берега волн.

На южном побережье средь морского простора раскинулся дивный островок, продуваемый свежими северными ветрами и освещенный тусклым, прорывающимся сквозь облака солнцем. Посреди небольшого островка стояла одинокая миниатюрная хижинка. На вид, она была очень стара, а постоянные осадки оставили на хижине свой след. Хоть деревянная обитель стояла одна, но стояла гордо не один десяток лет. Лачуга имела небольшие габариты, примерно десять на десять метров, стены выстроены из обтесанного дуба, а крыша из сосновых бревен. Железные прутья, вставленные в отверстия в стенах имитировали окна, а с внешней стороны хижины свисала листва, импровизированная в качестве штор. На лицевой стороне домика виднелась тупая скрипучая несмазанная дверь, все также из темного дуба. Стены (если их вообще можно так назвать), были избиты и покрыты листьями, грязью и клочками травы. Должно быть владелец дома сделал это, чтобы в морозные периоды хижинка хоть немного утеплялась. Около самого логова расположилось маленькое хозяйство, где росли овощи и зерна. Не трудно было понять, что земледелец возвел огород буквально из подручных средств. А у небольшого водоема, самодельщик возвел мельницу для помола зерна. Чуть дальше видна была тропинка, которая вела к берегу, на котором хозяин острова занимался рыболовством. У деревянного крохотного порта стояли лодка и три самодельных удочки. Посреди острова из земли торчала длинная ровная ветвь с куском серой ткани, развивающимся на верхушке примерно в 2–3 метра высотой. По тени, отбрасываемой ветвью, владыка этих простор мог примерно понять какое сейчас время, а по направлению ткани, откуда и куда дует ветер. Около импровизированных часов находился небольшой