Ученица Лесника. Книга Авеля - Игорь Ривер

– Итак… – сказал наконец учитель. – Ничего толкового нам не сказали.

– Я спрашивала, как мне было сказано, – Ирине почему-то было стыдно.

– Мы все слышали. Ты всё-таки моя ученица. Тебя никто ни в чем не винит. Видимо они просто не поняли, что нам нужно, да и сами ведь сказали, что у них нет нужных слов. Это дела нашего мира. Не война, потому что это не оружие. Не эпидемия и не что-то подобное. Сила обернется против тех, кто ее контролирует…

– Главное, что это не некромантия, – сказала Княжна.

– Мы не знаем точно. Они не умеют лгать, но их слова всегда расплывчаты и непонятны.

– Почему “они”? – спросила Ирина. – Он там был один.

– В том мире нет разницы между одним и многими. Вообще нет понятия “личность”. Именно поэтому из мертвецов получаются очень хорошие слуги… – он протянул трубку Княжне. – Хотя я ведь говорил уже, что на самом деле они не мертвы, просто мы привыкли так называть тех, кто прорывается в Явь.

– Тот с кем мы тогда дрались, попал в какую то ловушку…

– Они не приходят по собственной воле. Никогда. Нет у них такой привычки. Нужен призыв, или какая-то глобальная катастрофа. А труп – это то, что им лучше всего подходит для материализации, причем не обязательно человеческий труп.

– Между прочим, они благодарны тебе, Рыжая, если конечно это слово уместно, – вмешалась Княжна. – Сами сказали, что это ты освободила того мертвяка. Видимо, когда ты того некроманта через себя обернула и прикончила.

– Они не знают, что такое благодарность, – покачал головой Лесь. – Любовь, эмоции, чувства – для них это непонятно. Подчиняются они только правильно выполненному ритуалу и никогда ничего не делают без причины.

– Без своей причины.

– Именно. Нам она может быть и не очевидна, но Рыжей они с одной стороны: ничего толком не сказали о том, что она хотела знать, а с другой: выдали больше информации, чем она просила. Первый из мертвых, книга какая-то… Я тоже сначала подумал о Назаретянине, но сам он книг не оставил, да и себя никогда не называл так. Первенец – да, но первенец – это первый из родившихся, а не первый из тех, кто умер.

– А кто умер первым из людей? – спросила Ирина.

– Как кто? – Лесь посмотрел на нее удивленно. – Конечно Авель!

– Авель умер первым из живых, – сказала Княжна. – Не просто умер. Он был убит своим братом. Когда Каин и Авель принесли жертвы Богу, тот выбрал жертву последнего. Авель был великим знатоком ритуалов и первым из учеников своего отца.

– Что? – удивилась Ирина. – Адам был ведьмаком?

– Из рая его и Еву изгнали, но собранные там знания остались при них. Вспомни, сколько жили он и его ближайшие потомки. Если Авель успел что-то записать, то я даже не знаю, как оценить такую книгу. Жертвоприношения это… – она задумалась. – Ведь Каин убил Авеля на том самом поле, где они приносили жертвы. Он принес в жертву брата, а Бог за это дал ему знамение, что если кто убьет Каина, то тому отомстится всемеро. Мне становится страшно. Кто из вас хочет побеседовать с Создателем без посредников и получить от него такой дар?

– Значит ты допускаешь, что такая книга существует?

– Допускать можно все. Если это так, то почему об этом сказали именно ей?

Лесь и Княжна посмотрели на Ирину. Та пожала плечами.

– Не знаю. Но я знаю, где эта книга может быть. Отрубленная голова и ее ноги, причем совсем рядом – это церковь Иоанна Предтечи. Она здесь, рядом и построил ее Иван Грозный. А само здание церкви состоит из пяти частей.

После долгого молчания Княжна сказала:

– Что-то я уже не очень уверена, что тебе повезло с ученицей, Лесник. Так и тянет ее на приключения.

– Я же говорил, что навьи никогда ничего не делают без причины.

Глава седьмая

Ветер летней ночи пах городом. Глинобитными домами, сточными канавами, деревянными стенами, рвом со стоячей водой и конечно людьми, которые укрылись сейчас в нем. Люди знали, что против опытных дружинников в открытом бою у них нет никаких шансов и надеялись отсидеться за укреплениями Искоростеня.

Стройная женщина средних лет в сопровождении трех мужчин не спеша поднялась на холм. Сняла и отдала одному из сопровождающих плащ. Развязала тесемки льняной рубахи, опустила ее с плеч, сбросила на землю, перешагнула. На ней остался только узкий серебряный обруч на голове, плотно обхватывавший светлые волосы, да еще пара ножей в пристегнутых к предплечьям ножнах. Порыв ветра растрепал ее волосы, разбросав их по плечам и груди.

Еще двое мужчин взбежали по склону холма со стороны города, таща третьего. Тот был связан по рукам и ногам, рот был заткнут и ему оставалось только с ужасом смотреть на освещенную лунным светом женскую фигуру. Молодой парень, почти мальчишка.

Пятеро факельщиков, стоявших до того в отдалении, приблизились. Встали у сложенных в “колодцы” дров и одновременно подожгли их. Теперь женщина и пленник находились внутри правильного огненного пятиугольника. Она что-то тихо пела с закрытыми глазами.

Пламя быстро разгорелось. Песня стихла. Женщина вырвала ножи из ножен на предплечьях, рухнула на колени и вонзила их в пленника. Сразу же ударила снова, выгнулась, запрокинув голову и подняв окровавленные руки вверх, к луне. Несколько секунд ничего не происходило. Потом от земли между кострами поднялось багровое свечение. Оно окружило женщину и ее жертву, разорвалось на длинные полотнища, те быстро поплыли к городу, отчетливо видимые на фоне ночного неба. По пологой дуге огненные птицы прошли над стенами и исчезли из виду, скрывшись за ними. Над городом начало разгораться зарево.

Костры вдруг разом погасли. Сзади к женщине подошел воин в кольчуге, набросил ей на плечи плащ. Потом обнажил меч и махнул им в сторону пожара. В темноте залязгало железо и другие воины, держась на всякий случай подальше от места жертвоприношения, волчьей рысью побежали к горящему городу. Дружина собиралась отомстить за своего князя.

…

Видение исчезло, Княжна опустила руки. Ирина спросила:

– Это была ты?

– Разве я на нее похожа? Нет, конечно. Мне это показали много позже. На месте того города не осталось ничего. Никаких следов. Когда ритуал связан с жертвой, высвобождающаяся энергия очень велика, а если еще и с кровью, то даже обычный человек способен на многое. Поэтому наши воины никогда не трогали священников и храмы. Темучин запретил это.