Военное духовенство в России в конце XIX – начале XX века - Лекха Вильевна Жукова

в военных действиях, но и негативизм по отношению к самой идее войны. Неоднородность социального состава армии делала ее еще более аморфной структурой, превращая практически в толпу со всеми вытекающими последствиями.

Сама военная жизнь оставляла священнику довольно мало возможностей для проповеднической деятельности. Между тем именно от священнослужителей ожидалось «поднятие боевого духа» войск.

Методы проповеднической работы духовенства в годы войны практически не изменились – оставались коллективные богослужения и проповеди, полковые праздники, организация чтений и снабжение солдат религиозной и пропагандистской литературой. Что касается богослужений и молебнов перед началом боевых действий, то их эффективность разные источники оценивают по-разному, но это и понятно. Очень низко оценивали эффективность проповеднической работы на войне органы печати, вообще негативно относившиеся к войне и обвинявшие «все и вся». Достаточно прохладно отнеслись к служению священников на войне офицеры. Сами зараженные индифферентизмом, они, кроме того, недооценивали роль коллективного богослужения, не стремились использовать его для поднятия боевого духа солдат, а иногда и чинили препятствия священникам. Само духовенство как раз видело в коллективном богослужении большой потенциал. «Придет человек на молитву с холодным сердцем, вдруг запели все, он невольно начинает подтягивать и увлекается общей молитвой»[161], – вспоминал о. Митрофан (Сребрянский). Такое коллективное действие способно не только одушевить и сплотить войска перед атакой, но и удержать их от пессимизма во время продолжительных отступлений, которыми так богата была Русско-японская война.

В то же время часть богослужений хотя и проводилась с большой торжественностью и в присутствии полкового и армейского начальства, носила не только обязательный, но и формальный характер. Это были обязательные богослужения, проводившиеся по указанию главнокомандующего.

Некоторые из богослужений проводились также по желанию великих князей и княжон, по случаю рождения наследника престола, дней тезоименитств и больших религиозных праздников. Проповеди на таких богослужениях не отличались оригинальностью или продолжительностью. Здесь гораздо большее значение имела общая обстановка единения без различия сословий и званий[162].

Гораздо большее значение имели богослужения в полковых церквях, менее обязательные и формализованные. Проповеди на таких богослужениях могли составляться священнослужителями самостоятельно, а могли использоваться «беседы», публиковавшиеся в «Вестнике военного духовенства».

Из опубликованных в «Вестнике» проповедей (проанализировано 29). Одна была посвящена «вере, царю и Отечеству», 6 – войне с Японией (но в различном контексте), 7 – вопросам, связанным с военной службой в целом, 15 – различным богословским темам, в том числе и с историческими примерами, и привязанным к военной службе.

Гораздо более разнообразна тематика проповедей, упоминавшихся о. Митрофаном (Сребрянским). Из упомянутых им 55 проповедей и поучений богословским вопросам было посвящено 28, войне с Японией – 17, особенностям военной службы и солдатского быта – 8, и лишь в пяти случаях темой проповеди становилась верность вере, царю и Отечеству. Если тематика опубликованных поучений относительно просто классифицируется, то в практической деятельности «живости» было гораздо больше. Относительно небольшое количество проповедей можно однозначно отнести к богословским, объясняющим обрядовую сторону, историю религиозных праздников. Почти все проповеди, отнесенные во втором случае к «богословским», непременно содержали мотивационный момент, призывая солдат к терпению, исполнению своего долга перед Отечеством, приводя исторические примеры героизма и т. д. Война как самостоятельная тема выделяется не сразу – с осени 1904 г. Чаще всего она возникает в двух контекстах – необходимость убивать и опасность быть убитым. Это очень серьезный мотивационный момент. Объясняя солдатам необходимость убивать, пусть иногда и в упрошенном виде, священник как бы снимает с них ответственность за это деяние. Призывая со смирением относиться к смертельной опасности, он создает дополнительный мотивационный ряд: страдание, даже смерть на войне – залог искупления грехов и спасения. Те же сюжеты возникают в проповедях, касающихся особенностей военной службы и солдатского быта. При этом образцы проповедей, повышающих нравственность солдат (о вреде пьянства, богохульства и т. д.), используются весьма редко и лишь в самом начале войны. В остальных случаях речь идет о необходимости переносить тяготы солдатского быта безропотно. Интересна одна вскользь упомянутая проповедь о воде и молитве[163]. Тема верности традиционным идеалам («За веру, царя и Отечество») в чистом виде используется редко, в основном в связи с убийством великого князя, с начинающимися революционными событиями. Сама по себе, вне этого контекста, она практически не используется.

В принципе, свобода выбора тем для проповеди у священника была довольно-таки относительная. Некоторые богослужения, например, связанные с религиозными праздниками, предусматривали проповеди на определенные темы. Война, можно сказать, внесла свои коррективы: о. Митрофан (Сребрянский) отмечает, что неоднократно нарушал церковный канон богослужения, в том числе и при выборе песнопений и тем для проповеди. Объяснял он это тем, что «под влиянием чрезвычайных обстоятельств силы душевные расходуются быстро, значит, быстро же, всеми мерами нужно стараться и пополнить их»[164].

Близко к богослужению стоит и другая форма работы с солдатами – проведение полковых праздников. Эти праздники должны были сыграть роль объединяющего фактора. Рассказы об истории полка новобранцам, приобщение их к полковым традициям должны были облегчить для них возможность самоидентификации как части коллектива. Кроме того, полковые праздники должны были служить задаче создания определенного психологического климата полка.

Безусловно, эта форма работы могла бы сыграть большую роль в формировании военного коллектива и поднятии боевого духа войск. Однако военная действительность не оставляла много времени для праздников.

Другой формой проповеднической работы священника на войне стала организация библиотек и чтений как религиозной, так и пропагандистской литературы.

Организация библиотек для нижних чинов стала темой братского собрания 25 января 1904 г.[165] На собрании рекомендовалось для церковных библиотек заблаговременно подбирать брошюры, листки, журналы и другие необъемистые издания. Рекомендовалось также сооружать «подвижные читальни» из деревянных рам, на которые укреплялись бы газеты и журналы. Мысль об устройстве таких передвижных читален принадлежала Е. В. Якиманскому[166]. Из духовных изданий, пригодных для передвижных читален, рекомендовались «Воскресное чтение», «Воскресная беседа», «Воскресный день», «Кормчий», «Русский паломник», «Сельский вестник», «Троицкие листки», «Афонские листки», газета «Русское чтение», картины духовного содержания с объяснительным текстом.

Первая церковная библиотека была устроена 15 февраля 1904 г. в военно-санитарном поезде для раненых и больных воинов № 15. В нее вошли книги, пожертвованные о. протопресвитером (113 шт.), и 144 книги из Саровской пустыни. На книгах были сделаны надписи: «В благословение от отца протопресвитера военного и морского духовенства А. А. Желобовского рядовому команды Петербургского Семеновского Александровского военного госпиталя в военно-санитарном № 15 поезде. Санкт-Петербург, 1904 г. февраля 16 дня». Книги вложены в конверты по 6–7 разных книг и розданы нижним чинам. 20 февраля 1904 г. было собрано еще