Пусть он останется с нами - Максуд Ибрагимбеков

- Вот акты о передаче двух львов зоопарку вашего города, - сказал дрессировщик, показывая папе эти бумаги. - Я им передал, они их погрузили в свои передвижные клетки и оставили до утра на территории цирка. Прошу вас обратить внимание на тот факт, что львы сбежали из клеток, принадлежащих зоопарку. Я не виноват в том, что они предоставили неисправные клетки, и ответственности за это никакой нести не должен.

- Вас никто ни в чем не обвиняет, - сказал папа, на акты он даже не посмотрел - А почему ВЫ решили передать этих львов нашему зоопарку?

По-моему, дрессировщику очень понравились папины слова о том, что его никто ни в чем не обвиняет: у него даже голос изменился, стал неторопливым и даже уверенным.

- По чисто профессиональным причинам. Львы эти абсолютно здоровые и молодые. Видите ли, в чем дело, считается, что звери из породы кошачьих вообще очень трудно поддаются дрессировке. Вы были на нашем спектакле? Папа отрицательно покачал головой.

- Жаль. Вы бы увидели, что в общем вся группа львов может считаться вполне успешно прошедшей обучение и дрессировку. Несмотря на то, что я их принял сравнительно недавно. Только эти два сбежавших льва не поддавались никакой дрессировке. Главным образом из-за их очень злобного и, я бы сказал, коварного нрава... Перед тем как приехать в ваш город, мы гастролировали в Баку. Так вот там они набросились без всяких к тому причин на моего ассистента, и нам удалось спасти парня только чудом. Он до сих пор лежит в больнице.

- Почему же вы их не отдали в Бакинский зоопарк?

- Мы предлагали, но они отказались, у них есть две пары прекрасных берберских львов.

- Как вы думаете, - спросил папа, - на воле они представляют большую опасность для людей? Дрессировщик кивнул головой.

- Да. У них вообще нрав свирепый, а теперь, когда они раздражены непривычной обстановкой, голодны и напуганы, я думаю, они представляют очень большую опасность, особенно с наступлением темноты. А в чем ваша задача, товарищ полковник? Вы хотите их поймать?

- Моя задача, - сказал папа, - только в том, чтобы любой ценой предотвратить возможность хоть одной человеческой жертвы в городе. Вы нам можете чем-нибудь помочь?

Дрессировщик подумал и пожал плечами:

- Мне кажется, что нет. Сейчас в них пробудились все инстинкты, и если даже в них что-то и оставалось от школы дрессировки, то теперь это бесследно исчезло. Считайте, что вы имеете дело с дикими зверями.

- Ладно, - сказал папа. - Извините за беспокойство.

Сразу же после ухода дрессировщика в кабинет вошел военный в форме капитана, он отдал папе честь и сказал, что он и его рота автоматчиков прибыли в его распоряжение. Папа встал и сказал капитану, что надо немедленно ехать. О>н уже выходил из-за стола, когда увидел нас. По-моему, он совершенно забыл, что мы находимся в его кабинете.

- Да, - сказал он. - Вы, ребята, по какому поводу?

Вовка встал и подробно рассказал папе о нашем решении вести дневник. Вовка говорил очень торжественно и в конце попросил, чтобы папа разрешил нам принимать участие во всех делах, связанных со сбежавшими львами. Вовка говорил очень здорово.

Папа Вовку послушал внимательно и нажал на столе кнопку, а потом сказал нам, что это дело недетское, опасное и мы сейчас все должны отправиться по домам и из дому до завтра не выходить. Он еще говорил нам это, когда в кабинет вошла секретарша, это он ее, оказывается, звонком вызвал, она вошла и встала в дверях.

- Я вас прошу, - сказал ей папа, - вызовите машину, и пусть детей развезут по домам. Всего доброго. Я домой приду поздно, - это он уже сказал только мне.

Мы даже слова не уследи сказать, а он уже вышел. Все мы растерялись, даже Вовка. И у всех настроение испортилось, но больше всех, конечно, у меня. Мне даже на ребят было стыдно смотреть. Лучше мы бы сюда и не приезжали. Мы спустились вниз, а там нас уже ждала машина. И за рулем был не дядя Толя, а какой-то совершенно незнакомый шофер. Мы сели в машину и сказали, чтобы он нас отвез в школу, а он покачал головой и говорит:

- Приказано развести по домам.

Мы ему объясняем, что нас в школе ждут, а он хоть бы что. "Не положено" и все. Сперва меня отвез, а потом Вовку.

А я ехал и думал: как же я завтра появлюсь в школе? Всю дорогу мы все молчали. Я думаю, что у меня никогда в жизни не было такого плохого настроения, как в этот вечер, потому что я окончательно понял, что мы с отцом совершенно чужие друг другу люди, хоть бабушка и говорит, что у нас общая, родная кровь. И мне стало совершенно безразлично, что он меня не любит, потому что я сам понял, что я его теперь совершенно не люблю. И думаю о нем со злостью. И я твердо решил, что уйду из дому. Хотела же моя бабушка после смерти мамы переехать в Москву. Она же только из-за меня осталась здесь. А зачем же ей теперь здесь оставаться, если я не хочу жить с отцом? А я точно не хочу жить с ним в одном доме! Я решил уехать в Москву к тете, и чтобы вслед за мной переехала бабушка. Прекрасно проживем сами. Я через два года на работу устроюсь, девятый и десятый вполне могу окончить в вечерней школе. А Ленка окончит школу, тоже в Москву приедет, вместе в институте с ней будем учиться. В этот вечер я очень рано пошел спать. Даже телевизор не стал смотреть, хоть бабушка мне и сказала, что в половине девятого будут показывать фильм "Граф Монте-Кристо".

Среди ночи я просыпаюсь очень редко. Чаше всего стоит мне только лечь в постель, как я засыпаю, и сразу вслед за этим слышу, что меня будит бабушка. А это значит, что уже наступило утро и мне пора одеваться в школу.

А в эту ночь я проснулся, потому что услышал сквозь сон какие-то необычные звуки. Сперва я подумал, что мне послышалось. Я даже некоторое время после того, как проснулся, продолжал так думать, потому что больше не раздалось ни одного звука, сколько я ни прислушивался. Только спустя некоторое время издали донесся свисток паровоза и пыхтение. Это маленький маневровый паровозик, наверное, перегонял какой-нибудь товарный состав. Днем его ни за что не услышишь - железная дорога проходит очень далеко от нас, на другом конце города, а ночью, оказывается, когда вокруг все тихо, его слышно. Я решил, что во сне услышал, как он свистит, и совсем было собрался опять заснуть, как где-то, очень далеко, раздался тот же звук, теперь я знал это точно, который я услышал во сне. Это было рычание! Даже не рычание, а рев, очень злобный и вместе с тем какой-то жалобный. Я сразу же догадался, в чем дело, и, выскочив из кровати, подбежал к окну. Я услышал глухие, но отчетливые звуки выстрелов, по-моему, стреляли из автоматов, и голоса людей. Потом раздался еще раз звериный вопль и сразу же оборвался. Все-таки этих сбежавших львов отыскали и застрелили. Я только никак не мог представить, где это происходит, даже не сумел определить, в какой стороне -- казалось, что звуки доносятся со всех сторон сразу.

Мне очень хотелось одеться и побежать туда, но потом вспомнил, что там обязательно встречу отца, и сразу же раздумал. И спать мне совсем расхотелось. Я пошел и лег в кровать, и даже глаза закрыл, но ничего не получилось. Я полежал еще некоторое время, а потом все-таки встал, когда убедился окончательно, что заснуть не удастся, сколько ни старайся. Даже света не надо было включать, до того была светлая луна. И во всех комнатах, и в коридоре было очень светло. Я стал думать, что же мне делать, но потом мне и думать над этим не пришлось, потому что я почувствовал, что мне хочется пить, и я решил спуститься вниз, в кухню, и выпить стакан компота, который бабушка сварила еще с вечера и поставила в холодильник.

Я на цыпочках, чтобы не разбудить бабушку, прошел мимо ее комнаты и подошел к кабинету отца. Дверь в него была открыта, и я заглянул внутрь. Все в нем было, как всегда, аккуратно прибрано, и постель застлана. Я заглянул в комнату и сразу же пошел дальше. Можно сказать, что я всего на секунду остановился у кабинета отца. Но что-то из того, что я там увидел, мне запомнилось, хотя я и не знал что. Поэтому, выпив компота, я поднялся наверх и зашел в кабинет. Мне сразу все стало ясно - в дверце сейфа торчал ключ. Поэтому мне что-то и показалось странным в комнате. Никогда еще не бывало такого, чтобы в сейфе торчал ключ. Наверное, его бабушка оставила. Отец ведь никогда ничего не забывает. Я долго колебался - открыть мне его или нет, очень было бы интересно заглянуть в него, но потом перестал раздумывать, когда вспомнил, что мне никто никогда не запрещал заглядывать в этот сейф. Если бы мне хоть раз сказали бы, что нельзя открывать сейф, то я и не подумал бы это делать. Но мне никто ничего на этот счет не говорил - ни бабушка, ни отец. Изнутри сейф оказался выкрашенным в голубую краску и очень тесным. На двух его полках лежали в папках разных бумаги, а в самом низу какой-то альбом. Пистолет я увидел сразу. Я его взял в руки и внимательно осмотрел. С оружием я обращаться умею, не со всяким, конечно, но с пистолетом умею, дядя Толя меня научил. Меня удивило, что он не был поставлен на предохранитель. Но потом я понял, что этого и не надо было делать, когда, вынув из рукояти магазин, увидел, что пистолет не заряжен. Я на всякий случай оттянул затвор, но и там патрона не оказалось. Патроны лежали здесь же рядом, в деревянной коробке. Там же лежала запасная обойма, целиком заряженная.