Хелена - Мария Хлодвиг

Я застыла в паре шагов от входа в пещеру. Свет, давший мне столько сил, оказался сиянием сотен высоких тонких свечей. Аромат расплавленного воска приятно щекотал ноздри, я вдохнула его полной грудью и почувствовала умиротворение.

Чтец, вернее, чтица — маленькая белокурая девочка в чёрном платье — сидела в глубоком кресле с вызолоченными подлокотниками. Это её печальный голос вёл меня сквозь заполненный мраком лабиринт (свет я увидела позже). На коленях у малышки лежала раскрытой большая книга в чёрном кожаном переплёте.

"Вот откуда она читала стихи".

Рядом с девочкой стоял мальчик-подросток. Длинные светлые волосы обрамляли хорошенькое, почти девичье лицо. Он был насторожен и напряжён, как дикий храбрый зверёк, чувствующий близость хищника.

Одинаково бледные, хрупкие, белокурые и сероглазые… Сомнений быт не могло: в жилах детей текла одна кровь. Брат и сестра?

В ногах девочки сидела кукла в пышном белом платье. Её фарфоровое лицо поражало красотой, но в его чертах крылась некая странность… я далеко не сразу догадалась, какая. Разгадка оказалась проста — изящная игрушка изображала андрогина, создание, сочетающее в себе и мужские, и женские черты. В уцелевших трактатах по Высшей Алхимии часто упоминают о подобных существах.

Белый — цвет Тэа, бога, превзошедшего в красоте всех женщин и отказавшего в любви Жиюнне как мужчина. Единственного Владыки из Пяти, не вмешивающегося в дела людей, но покровительствующего нелюдям-эльфелингам.

"Плохой знак. Очень плохой знак".

Дети выглядели одинокими и несчастными. У меня защемило сердце, и, поддавшись порыву, я сделала шаг из тьмы на свет.

— Кто здесь? — спросил мальчик. В его вопросе причудливо соединялись страх и надежда.

— Я…

— Ты пришла за нами, правда? — не дав мне времени объясниться, девочка вскочила из кресла и доверчиво протянула худенькие бледные руки ко мне.

— Помоги нам! — воскликнул её брат. — Умоляю!

— Я… я не знаю…

— Ты же элевэ! Сделай что-нибудь! — с отчаяние мальчик.

Ох, милый! Я уже не посвящённая, не жрица, не элевэ, как называют их эльфелинги. Богиня больше не любит меня.

— Простите, не могу… — меня стремительно тянуло назад, в объятия мрака. Но ещё безумно долгое мгновение я могла видеть двух обнявшихся детей, брата и сестру, плачущих в мягком жёлтом свете сотен высоких свечей.

А потом была только пустота.

— 5-

Не обманывайся красотой эльфелингов.

Пятое правило, поведанное маленькой Хелене человеком с золотыми глазами.

Я проснулась с гудящей головой, причём не от мыслей о предстоящей маглогической практике.

"Давненько меня так не корчило… Будто все изгнанные мной демоны собрались на гулянку под моим черепом".

Странно. Вроде не пила — мы с Элинь отметили нашу первую заграничную поездку всего лишь разведённым клюквенным соком, да и не любителей я разгорячающих кровь зелий. То, что так привлекательно выглядит вечером, часто поутру вызывает тошноту. Проверено не на себе — брат рассказал. По части светской жизни он обставил меня далеко и надолго.

Ночь с последнего дня второго осеннего месяца на первый день третьего особенная. Мистические границы истончается, и не только благие, но и злокозненные силы проникают в наш мир, Эмьвио Косом. Простецы почти этого не замечают, и я, живя среди них, забыла, как опасно оставлять свой разум без защиты.

Мир сна, Эйпно Косом, странное и опасное место. На его просторах праведники встречают богов, грешники демонов, живые мёртвых. Кто коснулся моего сновидения? Жиюнна… или кто-то иной? Ведь я лишилась милости богини. Священные татуировки с моих рук сведены, память очищена от знания тайных обрядов и Высокого языка. Все называют меня волшебницей Хеленой, а о жрице Хелене даже не вспоминают. Она мертва, и никогда более не вернётся к жизни.

Простите, несчастные дети. Пусть неизвестный благодетель подыщет вам другого защитника. Я умываю руки.

Трусость? Возможно.

Пока я валялась в постели, пытаясь изгнать из головы боль и остатки сна, чтобы вернуться к реальным проблемам, кое-что из прошлого всплыло в моей памяти. Точно так же плохо мне становилось лишь два раза в жизни: в день, когда Госпожа впервые снизошла на меня, и тогда, когда она оставила меня навсегда.

"Но меня касалась не Жиюнна, я твёрдо знаю. На детях не было её символики. С другой стороны, кто ещё мог воззвать ко мне? Маги независимее простых людей. Нам не нужны посредники, чтобы обращаться за силой к Хранителям Равновесия. Они и так слышат нас".

Но я была жрицей и всё ещё уязвима для прежней Госпожи… Жиюнна этого не забыла.

Она никогда ничего не забывает.

"Довольно копаний!" — твёрдо сказала я себе. — "От них появляются преждевременные морщины и портится аппетит. Сойдя однажды с дороги, не пытайся вернуться на неё вновь, Хелена. Успокойся и подумай о своей жизни. Не влезай, без тебя разберутся".

Я встала с постели и побрела к зеркалу, но на подходе к нему на меня натолкнулась Элинь — до неприличия бодрая и весёлая.

— Ух ты! Хел, не ожидала от тебя, — жизнерадостно прощебетала подруга. — Ещё солнце не встало, а ты уже на ногах.

— Скорее в ногах, причём у тебя, — проворчала я. — И ты же знаешь — не по своей воле я так рано встала, а из-за прихоти мерзкого матлогика.

— Ой, да не переживай так! — благодушно посоветовала мне Линь. — Всё путём будет.

Я бросила на соседку мрачный, почти инфернальный взгляд. Некоторые люди видят всегда наполовину полный стакан.

— Ты так уверена? Я совсем нет…

— Ну как же, — глаза подруги мечтательно заблестели и приобрели дивную глубину. — Тебя же будут окружать ОНИ…

Эльфелинги. Ну да. Их в Оэрре пруд пруди.

— Надо бы накладки на уши раздобыть, чтобы из толпы не выделяться.

— Фи! Ты совсем не куртуазна! — обиделась Линь.

Я глубоко вздохнула.

"Раз. Два. Три. Элинь всего лишь простец, она толком не знает о Тэа. И хорошо — чем меньше о нём знаешь, тем крепче спишь".

— Пойми, не могу я хлопать перед нелюдями ресницами — не пронять их подобным, да и ресниц мои недостаточно хороши. И вообще, эльфелинги редко заводят отношения с человеческими девушками. Им больше по душе остроухие девы с лебедиными выями.

— Ты хочешь сказать, — голос Элинь предательски дрогнул, — что у меня шея короткая?

— Нет, с ней у тебя как раз всё в порядке, а вот уши… с ними беда. Они безнадёжно лопоухие.

— Уши, говоришь, — нахмурилась соседка. — Хм… Значит мне тоже казалось, что они немного оттопыренные… Неужели это так бросается в глаза?