Любовь во времена серийных убийц - Алисия Томпсон

позвонила отцу, и вскоре после этого я убедила маму, что, вероятно, мне не стоит дважды в месяц ездить к папе или даже вообще.

Мне не следовало так шутить. Я понимала это. И Элисон старалась быть хорошей подругой. Но я не могла не разозлиться на то, как она отреагировала – слишком остро, на мой взгляд, – и на то, какая цепь событий за этим последовала. Возможно, это было несправедливо, но тогда я ничего не могла поделать со своими эмоциями.

Я закрыла коробку и поставила ее обратно на полку в шкафу. Загляну в нее позже, когда буду убирать в комнате. Сейчас у меня не было сил копаться в прошлом.

Пять

Мой научный руководитель хотела, чтобы я перезвонила ей до того, как приступлю к работе над следующей главой, поэтому, добавив еще несколько цитат и примеров, я отправила ей электронное письмо, намереваясь назначить время беседы. К моему удивлению, она сразу же перезвонила и сообщила, что готова поработать со мной прямо сейчас.

Доктор Нильссон была чертовски грозной. Она вела курс библиографии для первокурсников, который нам всем пришлось посещать, и имела репутацию человека, который слишком ценит свое время, чтобы трепаться попусту. Я видела, как она смотрит на часы, когда, обсуждая какой-то вопрос, кто-то ходит вокруг да около. Я видела, как самые красноречивые научные работники, которых я знала, – люди, заставляющие меня чувствовать себя самозванкой, Билли Мэдисоном[27], который из-за ошибки в почтовой системе будто бы попал в аспирантуру, – начинали заикаться и краснеть, теряя под ее испепеляющим взглядом способность аргументированно защищать свою позицию в споре. Она специализировалась на Вирджинии Вулф, и нашим совместным проектом стали поиски в университетской библиотеке ответов на эзотерические вопросы о текстах Вулф, например, сколько всего существует экземпляров, в каком издании содержится та или иная аннотация или где хранятся оригиналы написанных ею писем.

Я с трудом зарабатывала четверки с минусом, которые были мне необходимы, для поддержания среднего балла успеваемости на высоком уровне, но однажды она написала комментарий к моей статье: «вольнодумно», и это выглядело как комплимент. Поэтому, когда я искала на кафедре кого-нибудь (кого угодно!), кто согласился бы помочь мне изучать тру-крайм для диссертации, на ум пришла она.

– Доктор Нильссон, здравствуйте, – проговорила я, поправляя наушники, чтобы убедиться, что микрофон находится достаточно близко ко рту. Чем дольше я общалась с доктором Нильссон, тем больше подозревала, что некоторые выражения ее лица на занятиях скорее были вызваны проблемами со слухом, чем ее сложным характером. – Это Фиби Уолш.

– Фиби, – произнесла она своим холодным, резким голосом. – Я так понимаю, у вас есть для меня еще одна глава. Что вы хотели обсудить?

Она делала это каждый раз в обязательном порядке, сначала просила меня позвонить, а затем мгновенно представляла все так, будто это была моя инициатива. Это неизбежно приводило к тому, что я разочаровывала ее своими невнятными и непродуманными вопросами. Я почти слышала, как она думает: «Зачем она назначила беседу, если не готова?»

– Что ж, – начала я, подыскивая что-нибудь, что, как я надеялась, звучало бы достаточно разумно. – В этой главе я сосредоточилась на книге Буглиози – помните, он был обвинителем на процессе Мэнсона? Но я не знаю, стоит ли мне использовать в своем анализе книгу о Гейси[28], написанную его адвокатом, чтобы противопоставить их подходы. Или мне следует включить какой-то эпизод из книги прокурора по делу Эйвери[29]? Она редактировалась так много раз, это дико, но, думаю, именно так происходит, если Нэнси Грейс[30] пишет ваше предисловие…

– Мне необходимо это прочитать, – прервала меня доктор Нильссон. – Только тогда я смогу дать вам объективный отзыв о вашем подходе.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не сказать, что именно, поэтому мне и не нужен был этот звонок немедленно. Вместо этого я покорно отправила ей электронное письмо с прикрепленным черновиком.

– Хорошо, – проговорила я. – Звучит заманчиво. Черновик уже у вас в почтовом ящике.

– Отлично, – ответила она, но в ее голосе уже слышались нотки разочарования. – Теперь давайте поговорим о материалах для вашего заявления о приеме на работу. Что у вас готово – ваше резюме, философия преподавания, примерные учебные программы и задания?..

Что у меня готово? Ничего из этого. На моем компьютере была папка с папками, напоминавшая русскую матрешку. Там хранились файлы с уроками, которые я вела, и можно было порыться в них, пытаясь найти свои лучшие учебные планы и задания, надеюсь, наименее заимствованные у людей, которые преподавали этот курс до меня. У меня имелось резюме, которое я использовала при подаче заявок на участие в конференциях, но его нужно было доработать, чтобы оно подходило для трудоустройства. Я даже думать не хотела о том, чтобы расписывать свою философию преподавания. Это меня чертовски пугало.

Снаружи послышался шум грузовика Сэма. Я пробыла здесь всего несколько дней, но уже по звуку определяла, когда он уходил и возвращался. График его все еще казался мне загадочным. Я посмотрела сквозь жалюзи и увидела, как он тащит в свой дом совершенно невероятное количество льда в пакетиках. Интересно.

Должно быть, я молчала слишком долго, потому что доктор Нильссон нетерпеливо продолжила:

– Вы планируете выйти на работу в следующем году?

– Ага, – брякнула я, опуская жалюзи, и поспешила поправить себя. – То есть да. Я надеюсь на это. Работа – это всегда хорошо, верно?

На мгновение я забыла, что чувство юмора не входило в число поистине блестящих качеств доктора Нильссон.

– У вас есть географические предпочтения?

Все эти вопросы, и я это знала, должны были возникнуть в конце моего шестилетнего пребывания в академическом коконе. Однако я полагала, что у меня достаточно времени, чтобы обдумать их. Но теперь у меня в голове все перепуталось – мой единственный брат находился во Флориде, моя мать и ее новый муж переехали в Джорджию, последние пять лет я жила в Северной Каролине, где училась в аспирантуре. Чувствовала ли я привязанность к какому-либо из этих мест?

– Не совсем, – ответила я. – Нет.

Что-то в вопросе доктора Нильссон заставило меня ощутить беспокойство, и, просто чтобы чем-то занять себя во время нашего разговора, я пошла проверить папин почтовый ящик. Гнетущая влажность обрушилась на меня, как только я вышла на улицу. Сэм уже был в доме, по-видимому, складывал лед в холодильник. Я старалась не думать о Джеффри Дамере[31], но в данный момент это получилось рефлекторно.

Кошка моей соседки – я предположила, что это ее кошка, поскольку в тот вечер,