Неповторимое. Книга 5 - Валентин Варенников

— Я понимал, что им надо было все-таки полнее «вооружиться», прежде чем проводить совещание с участием Брежнева. На этой встрече особо активно вели себя Андропов и Громыко. Устинов молчал. Затем подошел Суслов, который присел к круглому столу, но в разговор не включался, хотя слушал внимательно. В итоге часового разговора, в котором я старался их убедить не делать этого шага с вводом. Однако они меня только поблагодарили, и я уехал.

— Но вы почувствовали, к какому решению они были склонны? — спросил я.

— Как-то однозначно сделать вывод было нельзя, но то, что и Громыко, и Андропов нервничали, — это было видно, особенно когда я говорил о возможных последствиях для Советского Союза.

Еще бы не нервничать!

10 декабря 1979 года состоялось еще одно заседание у Брежнева. На этот раз пригласили Огаркова, и он уже в присутствии Леонида Ильича докладывал мнение Генштаба. И в этот раз активно задавали вопросы Андропов и Громыко. Леонид Ильич сделал две-три реплики — и все. Устинов опять промолчал. Позже Николай Васильевич Огарков говорил, что создавалось впечатление, будто Устинов с Брежневым все обговорили и предварительное решение уже было. В этих условиях, если Леонид Ильич даже неуверенно скажет: «Очевидно, надо что-то вводить…» — уже никто в оппоненты не полезет.

Что касается Д. Ф. Устинова, то некоторые деятели, не зная внутреннего содержания Дмитрия Федоровича, весьма наивно делают выводы. Например, доктор Е. И. Чазов (министр здравоохранения СССР) говорил об Устинове: «единственной (?) его ошибкой, которую, как мне кажется, он до конца не осознал, была афганская война. Плохой политик и дипломат, он… считал, что все вопросы можно решать с позиции силы».

Это была далеко не единственная его ошибка. В то же время это были умышленные действия, в основе которых лежало его стремление обязательно лично прославиться.

12 декабря 1979 года было принято Постановление Политбюро ЦК КПСС № 176/125. Оно называлось: «К положению в «А», что означало — к положению в Афганистане.

Это Постановление кардинально меняло ранее принятое решение Политбюро ЦК. Ю. В. Андропов и А. А. Громыко подпали под влияние Д. Ф. Устинова, который оперировал фактами, убедительно свидетельствовавшими об ухудшении обстановки. Кроме того, на них возымело большое действие возмущение Брежнева коварством Амина, убившего Тараки.

Вот текст Постановления:

«1. Одобрить соображения и мероприятия (т. е. ввод войск в Афганистан.), изложенные т.т. Андроповым Ю. В., Устиновым Д. Ф., Громыко А. А.

Разрешить в ходе осуществления этих мероприятий им вносить коррективы непринципиального характера.

Вопросы, требующие решения ЦК, своевременно вносить в Политбюро. Осуществление всех этих мероприятий возложить на т.т. Андропова Ю. В., Устинова Д. Т., Громыко А. А.

2. Поручить т.т. Андропову Ю. В., Устинову Д. Т., Громыко А. А. информировать Политбюро ЦК о ходе выполнения намеченных мероприятий.

Как видите, читатель, Политбюро все-таки сломалось под тяжестью событий в Афганистане и коварной позиции некоторых его членов. Но это произошло уже без участия А. Н. Косыгина и вопреки тем доводам, которые докладывались Генеральным штабом ВС. Как показала жизнь, пророчества А. Н. Косыгина, к сожалению, сбылись.

Глава II

Ввод войск в Афганистан

Условия оказались много сложнее. Провокации. Пришли для мира — получили войну. Штурм Дворца Амина. Первые итоги ввода наших войск на мировой арене.

Таким образом, решение о вводе советских войск в Афганистан было принято. Наша задача (т. е. задача Генерального штаба) теперь в этих условиях состояла в том, чтобы этот ввод был проведен организованно, а само пребывание введенной армии не должно было вызвать тяжелых последствий. И если первое нам удалось выполнить, то второе — наоборот: все выглядело в самом худшем виде, но уже не по вине Генштаба.

Итак, кратко систематизировав все, что и как выглядело накануне ввода наших войск, бросим теперь общий взгляд на первые годы нашего пребывания в Афганистане, а затем разберем некоторые фрагменты, оставившие след в истории.

Нашему руководству особо стало ясно, что ввод войск необходим с приходом к власти Х. Амина, когда он стал зверствовать по отношению к собственному народу, а также проявлять коварство во внешней политике, что затрагивало интересы государственной безопасности СССР. Наши руководители фактически вынуждены были пойти на ввод войск (хотя, если следовать косыгинской позиции, то можно было заставить афганцев все сделать своими руками, в т. ч. в отношении мер к Амину).

Чем они при этом руководствовались? Очевидно, во-первых, тем, что надо было не допустить разгула аминовских репрессий. Это было открытое истребление народа, ежедневно проводились расстрелы тысяч ни в чем не повинных людей. При этом расстреливали не только таджиков, узбеков, хазарийцев, татар, но и пуштунов. По любому доносу или подозрению принимались крайние меры. Советский Союз не мог поддержать такую власть. Но Советский Союз не мог в связи с этим и порвать отношения с Афганистаном. Во-вторых, надо было исключить обращение Амина к американцам с просьбой ввести свои войска (коль СССР отказывает). А это могло иметь место. Воспользовавшись сложившейся ситуацией в Афганистане и используя обращение Амина, США смогли бы установить вдоль советско-афганской границы свою контрольно-измерительную аппаратуру, способную снимать все параметры с опытных экземпляров нашего ракетного, авиационного и другого оружия, испытание которого проводилось на государственных полигонах в Средней Азии. Тем самым ЦРУ имело бы те же данные, что и наши конструкторские бюро. Да еще на территории Афганистана были бы размещены ракеты (из комплекса ракет меньшего и среднего радиуса действия, но стратегических ядерных сил), нацеленные на СССР, что, конечно же, поставило бы нашу страну в очень сложное положение.

Когда же советское руководство все-таки приняло решение о вводе наших войск в Афганистан, то в этих условиях Генеральный штаб предложил альтернативу: войска ввести, но встать гарнизонами в крупных населенных пунктах и в боевые действия, которые шли на территории Афганистана, не ввязываться. Генеральный штаб рассчитывал, что само присутствие наших войск стабилизирует обстановку и оппозиция прекратит боевые действия против правительственных войск. Предложение было принято. Да и сам ввод и пребывание наших войск на территории Афганистана первоначально рассчитывался только на несколько месяцев.

Но обстановка развивалась совершенно иначе, чем мы предполагали. С вводом наших войск провокации усилились. Хотя в принципе народ Афганистана вхождение наших войск приветствовал. Все население в городах и кишлаках высыпало на улицы. Улыбки, цветы, возгласы: «Шурави!» (советские) — всё говорило о добре и дружбе.

Наиболее гнусным провокационным шагом со стороны душманов стало зверское, с пытками убийство наших офицеров-советников в артиллерийском полку 20-й пехотной дивизии на севере страны. Советское командование вместе с военным и политическим руководством Афганистана было вынуждено принять жесткие меры пресечения. А провокаторы только того и ждали. И в свою очередь провели серию кровавых акций во многих районах. А далее боевые столкновения покатились по всей стране и стали нарастать, как снежный ком. Уже тогда была видна система согласованных действий и централизованного управления силами оппозиции.

Поэтому группировка наших войск с сорока-пятидесяти тысяч, которые были введены первоначально (в 1979–1980 гг.), уже к 1985 году стала насчитывать более ста тысяч. Сюда, конечно, входили и строители, и ремонтники, и работники тыла, и медики, и другие обеспечивающие службы.

Сто тысяч — много это или мало? В то время с учетом социально-политической обстановки в самом Афганистане и вокруг него это было ровно столько, сколько требовалось, чтобы защитить не только важнейшие объекты страны, но и себя от нападения мятежных банд и частично проводить меры по прикрытию госграницы с Пакистаном и Ираном (перехват караванов, банд и т. д.). Иных целей не было и других задач не ставилось.

Но надо подчеркнуть, что уже в 1983-м, и особенно в 1984 году, Генеральный штаб начал категорически настаивать на том, чтобы политики и дипломаты немедленно приступили к развязыванию этого затянувшегося узла политическим путем. Уже тогда было видно, что силовое противостояние завело нас в тупик. Тем более что задача кого-то победить или покорить вовсе не ставилась. Главной целью нашего пребывания была стабилизация обстановки. Однако вместо этого мы получили войну. При этом США с помощью Пакистана, Саудовской Аравии и других стран делали всё, чтобы «приковать» СССР к войне в Афганистане на возможно большой срок, хотя и кричали на каждом углу, что Советский Союз — агрессор и т. д.