Флибустьерское море - Жорж Блон

Чуть позже, когда между Францией и Испанией началась война, он уговорил своего дядю, капитана корсарского судна, взять его к себе на борт. Вперед, к Антильским островам! Едва на горизонте появлялся парус, Монбар бросался с вопросом: «Это не «испанец»? Когда же корсары действительно заметили «испанца», дядя запер пылкого Монбара в каюте: «Иначе его прикончат при первом абордаже». Однако, как только борта судов столкнулись, молодой человек высадил дверь и, словно разъяренный бык, кинулся в самую гущу битвы. Матросы вспоминали потом: «То был прямо архангел с мечом».

Образ нуждается в корректировке. Архангела обычно представляют розовым и белокурым. Эксмелин же описывает Монбара человеком громадного роста, заросшим черным волосом, с кустистыми бровями. Вскоре этот дворянин появляется на Тортуге, куда дядя прибыл сбывать добычу. Флибустьеры его судна тут же предались гульбе. А Монбар, который пил одну лишь воду, не интересовался картами, а позже, судя по всему, оставался столь же равнодушным и к прекрасному полу, повел беседу с буканьерами с эспаньольского побережья.

– Дела стали совсем плохи, – жаловались охотники. – Испанцы то и дело тревожат набегами. Пока мы на охоте, они жгут дома и забирают букан. Надо бы устроить на них поход в центр острова.

– Чего вы ждете?!

Монбару было тогда, должно быть, лет семнадцать-восемнадцать; немудрено, что, когда он предложил буканьерам возглавить карательную экспедицию против испанцев, они отнеслись к пылкому юноше скептически. Как бы то ни было, Монбар прибыл на Эспаньолу, стал метко разить испанцев и освобождать захваченных ими в рабство индейцев, за что те превозносили его до небес. Там осуществилась мечта лангедокского школяра.

Немного погодя мы видим Монбара капитаном судна, экипаж которого состоит целиком из беззаветно преданных ему индейцев. Захватывая испанский корабль, он выкидывает все и вся за борт – ни пленников, ни добычи не оставалось после его битв. Монбар Губитель – под таким именем он вошел в историю пиратства.

Стоит предупредить читателя, что по мере повествования нам придется описывать муки и казни, вызывающие у здоровых людей законное отвращение; но их нельзя обойти молчанием, ибо они соответствуют духу и нравам той эпохи, а историю следует писать сполна. Так вот, именно Монбару приписывают изобретение наиболее ужасных пыток.

Скажем, испанскому пленнику вспарывали живот, конец кишки прибивали к дереву, а затем начинали тыкать его горящим факелом под зад, заставляя бежать, разматывая внутренности. Смерть, увы, наступала не очень быстро.

Подробнейшее описание мук, якобы изобретенных Монбаром, непременно встречается в рассказах испанских хронистов XVII-XVIII веков, откуда они перекочевали в книги современных историков пиратства.

Тут стоит сделать следующее замечание. Множество книг, старинных и современных, посвященных религиозным войнам в Европе, снабжены иллюстрацией казни, которой гугеноты подвергали католиков. Это то же потрошение жертвы, разве что палачи делали процесс еще более нестерпимым: мученика клали наземь, а двое палачей накручивали его кишки на палку. Оригинальная гравюра впервые была помещена в издании «Theatrum crudelitatum haereticorum nostri temporis», Антверпен, 1587 год.

Надобно также иметь в виду, что все рассказы и рисунки той эпохи, идет ли речь о религиозных войнах или борьбе между испанцами и флибустьерами, словом, между двумя любыми враждующими сторонами, были написаны и нарисованы людьми, принадлежавшими к одной из сторон, с целью запечатлеть звериную жестокость противника. Запишем же здесь слово, не фигурировавшее в словаре того времени, но ныне известное весьма широко: пропаганда.

Немало черт Монбара, дошедших до нас, безусловно соответствовали истине, но в целом его облик тонет в море выдумок и легенд, откуда нелегко выудить правду; неизвестна и хронология событий – мы не знаем даже, в каком точно году он отплыл в последний раз с Тортуги со своим экипажем верных индейцев, чтобы исчезнуть навеки. Старинные авторы говорят лишь, что Губитель сгинул со своими присными – возможно, на таинственных Елисейских полях, вымощенных черепами испанцев...

Примерно в те же героические времена на Тортуге появляется другой типичный герой – Рок по прозвищу Бразилец. Точно личность его неизвестна; более или менее достоверно установлено лишь, что родился он в нидерландском городе Гронингене, откуда семья его отца, негоцианта, переехала в Бразилию, где он и жил до 1641 года, когда страну захватили португальцы. После этого он появляется в Вест-Индии и от случая к случаю находит пристанище на Тортуге.

Если его биографию, написанную современниками, подвергнуть минимальной исторической критике, то станет ясно, что она во многом обросла легендами, рожденными в пропахших ромом портовых тавернах и тесных матросских кубриках. Такой человек, как Рок Бразилец, должен был нравиться флибустьерам, стать для них своего рода образцом, и поэтому они, не щадя красок, добавляли к его портрету все новые штрихи.

Эксмелин, судя по всему ни разу не встречавший его, просто аккуратно повторяет полулегенду о Роке, причем чувствуется, что сам он тоже приложил к ней руку. Рок выглядит идеалом мужчины своего времени – гордый суровый взор, крепко сбитое тело, храбрый воин и умелый кормчий, одинаково хорошо владеющий всеми видами оружия, в том числе и индейским луком. Разгуливал он всегда с обнаженной саблей под мышкой, и, ежели кто, к своему несчастью, осмеливался ему перечить по малейшему поводу, «он без затруднения перерубал его пополам». Короче, это был человек-эпос. Герой «Песни о Роланде». Разумеется, он был беспощаден к испанцам и самым большим удовольствием для него было «жечь их живьем, как свиней». В отличие от Монбара он весьма падок до добычи, «неуемен в буйстве и разврате» – настоящий флибустьер.

На долю каждого героя непременно должны выпасть невзгоды. Вот и нашего Рока во время нападения на побережье Кампече взяли в плен испанцы. Хитростью (а ею непременно должен быть наделен всякий флибустьер) ему удается выпутаться из беды. Вместо того чтобы повесить его, испанцы отправляют Рока в Европу на борту галиона, где этот бывший поджариватель испанцев «завоевывает всеобщую любовь». Он поражает своих спутников по морскому путешествию умением бить из лука летающих рыб; они покупают у него свежую добычу, так что за время пути ему удается скопить пятьсот реалов, которыми он оплатил обратную дорогу во Флибустьерское море, где «долго еще продолжал совершать свои подвиги». Как и Монбар, он исчезает с горизонта в зените славы, и дата этого достославного события остается неведомой.

Последнее обстоятельство не должно заставлять нас сомневаться в историчности двух упомянутых героев: нам еще встретится немало знаменитых флибустьеров, чья биография прослеживается до той самой поры, когда они покидают Черепаший остров, дабы бесследно раствориться. Эти люди почти беспрерывно подвергали свою жизнь смертельной опасности, в их руках подчас оказывались несметные сокровища, но они неизменно протекали меж пальцев за несколько дней, а то и несколько часов. Зато на этом награбленном золоте богатели – иногда на многие поколения – лепившиеся вокруг разбойного бизнеса в пиратских гнездах или европейских портах негоцианты, ростовщики и работорговцы. Еще больше их наживались на флибустьерской добыче губернаторы, королевские чиновники и родовитые аристократы, не рисковавшие ничем, а безмятежно проводившие свои дни в поместьях и замках.

Отправленная в 1541 году испанским послом в Париже депеша упоминает о некой компании, акционеры которой вооружают суда морских разбойников, имеющих намерение «добывать» испанцев. Членами-учредителями этого товарищества были: король наваррский, адмирал Франции, кардинал де Турнон и благороднейшая Анна де Писселе, светлейшая герцогиня Этампская, близкая подруга самого короля Франциска I. Мы уже писали, что основанная в 1626 году Сент-Кристоферская компания имела среди акционеров всесильного кардинала Ришелье. В 1635 году эта фирма сделалась Компанией островов Америки, а 17 апреля 1664 года королевским декретом была наименована Французской Вест-Индской компанией, получившей монопольную привилегию на торговлю с землями Нового Света. (Эта созданная Ж. Б. Кольбером[14] компания была ликвидирована в 1674 году.)

В принципе, если верить их уставам, эти торговые фирмы ставили своей целью мирную разработку природных и рудных богатств заморских колоний, однако фактически самые баснословные дивиденды приносил им флибустьерский промысел; вторым по значению источником прибыли была работорговля: компания обязалась продавать колонистам-плантаторам негров, приобретенных «у откупщиков по средней цене 200 ливров за голову». Работорговле суждено было надолго пережить расцвет флибустьерства, так что еще и в наши дни почтенные господа лучших фамилий в том или ином из крупных французских портов назовут вам с улыбкой – не без примеси тщеславия – своего предка, которого работорговля не разорила, о нет, совсем наоборот.