СтремгLOVE - Егор Кастинг

В толпе скорбящих мы видим Сергея Цигаля, журналиста и скульптора. Баба Валя подходит к нему и говорит:

– Мы бы хотели сделать памятник. Никто лучше вас не изображает собак. Из Италии уже везут черный мрамор. Самый наилучший.

– Да-да. Конечно.

– Деньгами не обидим.

– Ну что вы. При чем тут деньги? – говорит он, сверкая глазом.

Баба Валя тут же дает задаток. Цигаль распихивает пачки по карманам.

Вася меж тем снимает кобеля, лежащего в гробу. И его ордена, лежащие на подушечках. Там медали за победы на собачьих выставках, фашистские ордена со свастикой, орден Ленина, орден Бокассы с черным профилем и скрещенными черными костями... Васю выводят после с пачкой денег, и во дворе он из-под шапки ухитряется рассмотреть грузовик с цистерной, покрытой потеками черной смолы, и Вася видит госномер 666. Он тайком крестится и залезает в кабину.

После кобеля хоронят в черном угольном гробу, в черном мавзолее – уменьшенной копии настоящего.

На похоронах, которые Вася также снимал, он видит, как к бабе Вале подходят сатанисты и выражают соболезнование. Один говорит:

– Держитесь. Вы нам нужны. Вы теперь наша Крупская.

Ту спрятанную пленку Вася распечатал, он смотрит фотки с женой. Что там – нам не показывают. Но жена в восторге.

– Слушай, а где это? Я хочу туда сходить!

– Ты что, с ума сошла?

– Нет, ну где, скажи, а?

– Я и сам не знаю.

– Что значит не знаешь?

– Ну мне не дают посмотреть. Шапку натягивают на глаза...

– Ты должен меня как-то взять туда. Скажи, что я твой стилист, или осветитель, или что.

– Дура ты, и больше ничего.

– Сам ты идиот. И все. Я на тебя обиделась.

Она после и без него сидит, подолгу рассматривает фотки, лежит на диване и мечтает. А потом она залезает в Интернет и в поисковой строке пишет: «Как вступить в первичную организацию московских сатанистов». Оттуда сразу вываливается 20 000 ссылок. Жена чешет репу. У нее счастливое лицо. Одна заметка называется: «Выездное заседание московских сатанистов: коммунистический субботник на Лысой горе».

Жена Васи раскрывается как сатанистка таким манером: ночью она серьезно кусает его, спящего, в шею с намерением попить крови, хотя она к этому еще не привычная, – посмотрев фильм «Дозор». Вася бьет ее смертным боем. Дальше они все-таки мирятся. Но Васе не нравится, что жена его все время в черном, квартира завалена сатанистскими книжками и жуткими игрушками из секс-шопа.

Про все это Вася рассказывает Доктору. Они выпили бутылку, вторую, и после Вася начинает орать:

– Вы все тыловые крысы! Жалкие, ничтожные людишки! А я настоящий репортер! У меня путь воина, а не какого-нибудь купца и мудака, который только и думает про то, как бы свою жопу прикрыть!

– Какого хера ты орешь?

– А такого, что я великий настоящий репортер, а не какая-нибудь тварь.

– Ты просто нажрался. – И в сторону: – Ну что мне делать с этим пьяным мудаком?

– Я не нажрался! Я только еще начинаю нажираться!

– Блядь, только этого мне не хватало...

– «Трое суток шагать, трое суток не спать» – это про меня песня! У меня песий зуд, я за красное словцо готов умереть, ну и за свободу слова тоже!

Вася хоть и пьян, но все же соображает и способен вести осмысленную дискуссию. Доктор успокаивается, перестает злиться на Васю и принимается слушать его. Вася размахивает руками, орет, рассказывает что-то, Доктор смотрит на него с улыбкой и пьет дальше, Васе не наливая. Тот спохватывается и приносит коробку с пленками, роется в ней и достает заветную кассету с той самой съемкой. Он вытаскивает кассету из презерватива и вручает Доктору.

– Тут бомба! Взрывной материал! Такого еще никто не видел.

– Что там?

– Никогда не угадаешь.

– Президент ковыряет в носу, как ты любишь?

– Дурак ты – и все. Налей мне.

– Не налью.

– Пидорас.

– Там что у тебя, Пугачева с Киркоровым? На супружеском ложе?

– Не все так примитивно, как тебе кажется.

– Ну ты, блядь, крутой папарацци. Такого наснимал, что даже угадать невозможно.

– Там... репортаж с партсобрания.

– Ну, это ерунда.

– Ты не понял. Это не простое собрание, а у, блядь, сатанистов.

– О! И что там, черная месса?

– Ну типа. Я оставляю это тебе. Напечатай, и все поймут, кто на самом деле великий репортер и фотограф. Роберт Капа, Картье-Брессон, Хельмут Ньютон и я, а больше никого и никогда. Понял? Я тебя, блядь, спрашиваю – понял или, сука, что?!

– Понял, понял.

– Ну вот и забирай.

– Как скажешь.

Доктор забирает пленку, уносит в другую комнату. Потом возвращается на кухню и видит Васю, заснувшего на стуле. Он пьян и ужасен. Доктор тащит тело в спальню. Ноги в грязных дешевых стоптанных ботинках волочатся по полу.

Утро. Вася ужасен. Он на кухне пьет воду из-под крана. Доктор смотрит на него с жалостью и легким осуждением.

– Ну чё? Живой?

Вася смотрит на него растерянно:

– Ни хера не помню. Как я вчера, нормально? Или что?

– Ну что смотря считать нормой.

– Хоть не наблевал нигде тут у тебя?

– Обошлось пока без блева.

– А что я тебе рассказывал? Приставал небось со всякими мудовыми историями?

– Не без этого.

– Не, ну вообще нормально?

– Да нормально. Не ссы.

Доктор смотрит на Васю задумчиво, пытается понять, что тот помнит, а что нет.

– Пивка нету у тебя, случайно? – с надеждой спрашивает Вася.

– Нету, случайно.

Доктор задает осторожные наводящие вопросы и понимает, что Вася ничего не помнит!

– Что, ты вообще не помнишь? Провал в памяти?

– Да так вот как-то. Полная амнезия. Это хуево, да?

Доктор молчит. Вася говорит:

– Сам знаю, что это прехерово.

– И опасно. Ладно у меня тут, да и особенного ничего не сделал. И не сказал даже. А если по-серьезному?

– В смысле?

– Ну, вот у меня был случай. С одной девкой познакомился, напились – и в койку. Все было в порядке, как у людей, но утром она просыпается, встает с подушки и смотрит на меня с ужасом:

– Ты что тут делаешь?

– Сплю, типа.

Далее она обращает внимание на то, что она вообще голая. И принимается орать:

– Ты негодяй! Ты изнасиловал меня!

Я возмущен:

– Да на хер ты мне сдалась, чтоб я тебя насиловал! Тьфу! Мне даже обидно такое слушать.

Она продолжает орать:

– Я заявление напишу! Я посажу тебя!

Совсем с ума сошла.

– И что, написала на тебя?

– Нет, как видишь. Но потом звонила, говорила, давай дальше дружить. На хер мне только такие друзья.

– И что?

– Да ничего.

– А пива у тебя, случайно, нет?

– Ты уже спрашивал.

– Да? А ты что ответил?

– Пошел на хуй.

– Что, так и ответил?

– Нет, это не тогда, это я тебе сейчас говорю: на хуй.

– А. Только я не понял, есть пиво или нет.

– Угадай с трех раз.

– Ну, я понял.

– Ты запиши себе на бумажке: ПИВА НЕТ. А то, на хуй, опять забудешь.

– Да... Ну, поехал я на работу. И по пути где-то пива возьму.

– Давай. Успехов тебе в труде и в личной жизни.

– Какая, на хер, личная жизнь! И какой труд! Ты издеваешься надо мной.

– Да. Есть немного.

– Попил я твоей крови. Извини.

Вася выходит и в подъезде сталкивается с какой-то бабушкой. Он смотрит на нее внимательно: что-то знакомое, вроде где-то видел. Она выходит на улицу и начинает раскидывать по двору куски колбасы, и к ней со всех сторон сбегаются собаки, с виду бездомные. Старушка улыбается умилительно, и тут Вася узнает ее. Это та самая бабушка, которую он снимал на черной мессе! Только там она была при параде, вся такая наряженная, сатанистская, яркая, а тут она как простая пенсионерка. Перед Васиным мысленным взором пролетают ударные кадры из его съемки.

После мелькают листки календаря, и после этой мешанины эти же кадры мы видим на газетной странице. Люди читают газету, рвут ее друг у друга из рук. Вася тоже стоит с такой газетой в руке, и с него течет холодный пот. Он еще раз смотрит в газету, ищет подпись автора – а нету.

Опять мелькают календарные листки, и мы видим страницу газеты «ДелецЪ», а на ней объявление: «Разыскиваем автора фоторепортажа о свадьбе сатанистов. Вознаграждение – [1] /[2] миллиона у.е. Обращаться в московскую первичную организацию Общества дружбы с собаками».

Вася сидит у Доктора, они снова пьют на кухне, на этот раз виски, бурбон, и закусывают черной икрой, доставая ее вилкой из стеклянной пол-литровой банки.

– Какая-то тварь украла пленку. И теперь мне кранты...

– Да ладно, не дрейфь. Обойдется. Да и кто тебя найдет? Откуда они узнают?

– Ты знаешь. Тебе, кстати, не нужны, случайно, бабки?

– Во мудак. Ну чего ты несешь? Чего несешь? Чистый идиот.

– Бабки большие. Чего уж там говорить. Кстати, ты единственный, кто знает, что это моя съемка.

– Не я один.

– А кто же еще?

– Те ребята, которые украли твою пленку.

– А может, я пленку просто потерял? – Доктор воспрял, ему нравится эта мысль. И дальше Вася думает: «Если пришить этого, то дело в шляпе. Концы, значит, в воду. А?» Он задумчиво смотрит на Доктора. Тот спрашивает: