Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 1 - Андрей Александрович Кочетков

о светлом будущем и блестящей карьере. Вдруг ему страстно захотелось немедленно спрятаться от этого давящего жизненного испытания и в то же время – в диком крике вопросить у Светила: за что, как, почему именно сейчас оно посылает ему столь тяжкую кару?

– Простите, энель Маргио. Я… я не знаю, что сказать. Но я ведь не виноват, просто все так совпало в один день… У меня было поручение от советника императора, очень срочное поручение. Я должен был его выполнить, должен, понимаете? Ну что я мог поделать, если в один день! – Уни ясно ощутил, как плотный ком подкатывает к его горлу и, если все так продолжится и дальше, он самым позорным образом разрыдается, полностью утопив свою и без того растоптанную в прах репутацию.

– Не понял. Что ты там несешь? Какой еще советник?! – от внезапного волнения энель Маргио, похоже, враз потерял остатки учтивости и подскочил с кресла. Он стал похож на жирного, разомлевшего кота, как если бы того в ходе очередной игры с мышкой ужалила змея.

– Манелий Ронко попросил меня подготовить один очень важный документ, – тихо произнес Уни, смутно понимая, что говорить этого, возможно, и не следовало. Однако был ли у него другой выход в этой ситуации? Обстоятельства, да и собственная глупость, похоже, прочно загнали его в тупик.

– Манелий Ронко… – и Маргио, изогнув спину и взявшись за подбородок, сделал пару шагов в сторону, став похожим на нахохлившуюся птицу, грифа или другого стервятника, в равной степени зловещего и отталкивающего. – И что это должен быть за документ? – гриф резко обернулся к своей жертве.

– Ну… сведения о Вирилане. В общем… Я его сделал, кстати, несмотря ни на что! – тонким голоском последней надежды попытался переиграть судьбу Уни. – То есть можно сказать, что все это было по служебной необходимости…

– Я сам буду судить об этом, понял? – резко оборвал его Маргио. – Ты можешь как-либо доказать свои слова?

Уни возвращался за свитком на совершенно деревянных ногах, но что гораздо хуже – почти совсем не соображая, что делает. Словно в каком-то сне или тумане, окутавшем его разум, он автоматически выполнял действия, продиктованные чужим, подавившим его волю разумом.

«Вот теперь точно конец», – промелькнуло у него в голове после того, как рожденный в сумраке пьяной ночи трактат оказался в руках строгого начальника.

И предчувствие не обмануло. Все эти минуты, пока его не было, Маргио, похоже, пребывал в ничуть не меньшем эмоциональном возбуждении, чем сам Уни. Резко вырвав свиток, смотритель архива раскрыл его движением, похожим на то, каким окруженные врагами воины древности перерезали себе горло. Едва пробежав глазами содержимое, он неторопливо свернул манускрипт и вернулся на свое место с блеском холодной усмешки в глазах.

Маргио вновь откинулся на спинку кресла, его лицо осветилось зловещей улыбкой.

– А тебе известно, мой мальчик, что о всех подобного рода «поручениях» требуется немедленно ставить в известность руководство архива? Нет? А, понимаю. Ты, конечно же, тратишь гораздо больше времени на чтение древних книг, нежели на изучение правил внутреннего распорядка учреждения, в котором работаешь. Или, что будет точнее, работал, – улыбка Маргио приобрела воистину змеиный оттенок. – Но даже если ты такой книжный червь, то не должен, не должен был делать подобные вещи через мою голову! – резко проорал он. – И мне плевать, кто он и какая у него должность, любая справка, любая выдача – только с моего личного разрешения! – Маргио бросил свиток на стол и резко ударил локтем в висевший рядом бронзовый гонг. – С этого дня он у нас не работает, – брезгливо промолвил он вбежавшему в помещение секретарю. – Проводите его прямо до выхода. В здание архива больше не впускать. Никогда, – затем Маргио перевел взгляд на неподвижного Уни: – Пойдите вон, милейший!

* * *

Несмотря на огромные размеры, Энтеверия представляла собой по-своему уникальный образец архитектурной гармонии. После того как Норей Основатель провозгласил создание великой Герандийской империи, древняя столица была фактически разрушена до основания и построена заново, но уже по четкому, геометрически выверенному плану. Разумеется, столь грандиозный проект потребовал немало времени и еще больше упорного труда сотен тысяч людей, однако затраты эти полностью окупили себя в глазах благодарных потомков.

Старый город, по сути, представлял собой беспорядочное скопление каменных, но чаще деревянных домов вокруг укрепленного острова на Феле, где располагались царский дворец и покои наиболее родовитой знати. Владыки новой империи подарили своим подданным огромный город, разделенный на аккуратные жилые районы, а также отдельные зоны – дворцовую, храмовую, жилую, ремесленную, торговую и зону развлечений. Императорский дворец из скромного замка превратился в целый квартал непревзойденных в своем величии строений, а многообразие строительных материалов и причудливо сочетающихся архитектурных стилей представляло собой застывшую в камне огромную энциклопедию по всем провинциям обширной державы.

Были построены два новых акведука и большая клоака для стока нечистот. Город утопал в зелени садов и парков, а слух его жителей услаждал плеск десятков больших и малых фонтанов, выдававших причудливые мелодии благодаря хитроумным водяным орга́нам. Столица могла позволить себе неслыханную роскошь – отдать треть своей земли под территорию, не имеющую никакого отношения ни к жилью, ни к каким-либо производственным нуждам. Это был огромный организм, который вбирал в себя людей и товары и тут же обменивал их на шикарную, беспечную жизнь или хотя бы чувство приобщенности к ее главному центру в Дашторнисе. Энтеверия имела пару речных гаваней, которые благодаря полноводным рекам превратили ее в порт двух морей. На севере пузатые торговые корабли могли свободно подниматься по руслу Фелы вплоть до моря Драконов, через которое лежал путь к варварам Великой Шири и в Торгендам. По многочисленным притокам Великой реки можно было свободно добраться до большинства северных и западных провинций империи.

На юге при императоре Лекции был прорыт Солнцеблестный канал, получивший свое название из-за бликов щедрого Светила на его бурных волнах. Впрочем, волны в канале поднимались отнюдь не из-за плохой погоды, а от многочисленных купеческих судов, шедших с грузами из южных морей. Если северный речной путь был для империи в большей степени внутренней транспортной артерией, то юг открывал обширные возможности для внешней политики и торговли. Именно с юга в империю попадали новые товары, люди, знания и… угрозы. Религиозные фанатики Мустобрима состязались в настойчивости с капоштийскими торговцами, чье первенство в этом ремесле давно и прочно было признано всеми окрестными народами. И лишь теплое, неглубокое море Туманов с россыпью тысяч островов отделяло империю от кровожадных аринцилов, которые возвели в культ убийство, насилие и