Гарпии - Иоанна Хмелевская

В доме Фелиции Мартинек неосмотрительно появился одиннадцатого, вскоре после прихода пани Стефчи. И как забыл, что именно сегодня приходит уборщица? Надо было потерпеть хотя бы до вечера, прийти уже после окончания уборки. Ведь имелся печальный опыт: Фелиция непременно поручала ему в таких случаях перетаскивать всякие тяжести, да и сама пани Стефча, женщина энергичная, безжалостно гоняла парня. И требовала немедленного исполнения поручений, а спешка для Мартинека была просто убийственной. Несчастный чувствовал себя рабом на плантациях, каторжником на галерах, а вредная баба, в отличие от хозяйки дома, не питала слабости к долговязому лоботрясу, её соколиное око сразу же замечало малейшую симуляцию и выводило парня на чистую воду.

А пришёл Мартинек потому, что все деньги кончились, до последнего гроша. Правда, были в Сбербанке на счёту, но счёт он завёл специально такой, что с него нельзя было снимать деньги, копил на экскурсию по Европе. А деньги нужны позарез, вот и отправился к Фелиции с тайной надеждой взять аванс под полку в чулане, решив в крайнем случае даже начать прибивать проклятую полку, во всяком случае поискать на чердаке подходящую доску. Там столько барахла, что на поиски не грех потратить и несколько дней. Завтраком же накормят наверняка, а возможно, и вторым тоже…

Завтраки сразу же выбила из его головы пани Стефча, она как раз бесчинствовала в кухне.

— О, хорошо, что пришёл! — обрадовалась Фелиция, открывая дверь Мартинеку. — Поможешь Стефче освободить чуланчик. Вещи там тяжёлые, ей не управиться одной. Вынесешь на чердак.

— А не лучше ли в подвал? — предложила Стефча. — А ещё лучше — сразу на помойку. Та панина машинка никогда шить не будет, а холодильник — металлолом, так мне сказал племянник, он в холодильниках разбирается, я его спрашивала. По вызовам ездит, ремонтирует холодильники, уж он знает. Сказал — если старше тридцати, смело выбрасывай. К ним запчастей не найдёшь.

— А раз не найдёшь, так может мой как раз на части и пригодится, — подхватила Фелиция. — От одного старого поставят другому.

— Нет, такие старые не ремонтируют, — упорствовала Стефча, — потому…

— …потому что нет запчастей, знаю. А в этом холодильнике их полно.

Пожав плечами, пани Стефча вернулась к уборке кухни, уж она знала — Фелицию не переспоришь. Мартинек мог вмешаться, он знал — в холодильниках такого, типа чаще всего выходит из строя агрегат, сейчас таких агрегатов не производят, а ставить вместо испорченного другой испорченный — дохлый номер. Однако предусмотрительно оставил при себе свои познания, не желая раздражать источник финансирования. И все-таки не испытывал ни малейшего желания тащить на чердак такую тяжесть, лучше в подвал.

Увидев по лицу Фелиции, что она колеблется, Мартинек добавил: в случае чего из подвала проще будет по одной извлекать бесценные запчасти, когда до них дойдёт очередь. Запчасти Фелицию убедили. Она лишь выразила сомнение в том, найдётся ли в подвале для холодильника место.

Место было, это Мартинек знал точно. Он своими руками вытащил из подвала незаметно для Фелиции с полтонны макулатуры и сжёг. Происходило это в пасмурный осенний день, когда ему поручили собрать в садике и сжечь опавшие листья и ветки.

Мокрые листья и хворост не желали гореть, пришлось добавить бумагу, так что всего за два дня управился. Освободившееся от макулатуры место парень заслонил куском древесно-стружечной плиты, так что Фелиция не заметила ущерба в своём хозяйстве, а то подняла бы крик, хотя упомянутая макулатура — обрывки газет и журналов полувековой давности и рассыпавшиеся в руках книги (выпущенные в годы читательского бума, когда печатали их на газетной бумаге, хуже которой на свете не было), какие-то никому не нужные справочники и прочий хлам, выброшенный в подвал ещё Фелициными родителями. Лучше всего горели собранные со стен и сложенные в шестнадцать раз довоенные обои, Бог весть для чего сохранявшиеся. И вот теперь на освободившееся место можно было затолкать холодильник, такое же никому не нужное старьё.

В работе Мартинек опять же неожиданно для себя проявил не свойственную ему смекалку, водрузив на упомянутый холодильник занимавший много места в чулане старый котёл для кипячения белья. А вместо благодарности и заслуженного отдыха, подкреплённого ленчем, его заставили вкалывать до обеда. Жутко несчастный, вконец расстроенный из-за так ненавистной ему спешки, в поте лица, пыхтя и отдуваясь, он помог Стефче совсем очистить чулан. На месте осталась лишь старая гладильная доска, которую пани Стефча первый раз в её, доски, истории, сложила и стоймя прислонила к стене.

— Теперь Сильвия поместится! — обрадовалась Фелиция. — А если тесно ей будет, пусть немного похудеет. Очень полезно для здоровья. Кстати, обнаружился складной столик, за холодильником я его и не заметила, теперь пригодится Сильвии. Сама бы тут поселилась…

Для Доротки же места искать не пришлось, в гостиной-столовой его навалом, девчонка прекрасно переспит на диване. Да и не век же у них пробудет американская старуха.

Пани Стефча получила наконец возможность приступить к обычной уборке, а Фелиция, под нажимом Мартинека, решила вместе с ним перекусить в кухне. За ленчем и произошёл знаменательный разговор.

В ответ на замечание Мартинека, что сразу после ленча он лезет на чердак и ищет там подходящую для полки доску и, возможно, поиски займут не один день, Фелиция решительно заявила:

— Ну нет, полка нужна уже завтра, времени у нас в обрез. Мне совершенно необходима большая полка в чулане, чтобы разместить на ней запас продуктов, больше их девать некуда. К нам из Штатов приезжает наша дальняя… родственница, а я понятия не имею, как кормить американок.

Мартинек понятия не имел о приезде какой-то американки и сначала разговор о ней поддержал лишь из вежливости. Тётки не раз отмечали — это был воспитанный молодой человек с хорошими манерами.

— Кто такая? — с набитым ртом поинтересовался Мартинек.

— Некая Вандзя Ройкувна, крёстная нашей покойной сестры Кристины, матери Доротки. Эмигрировала в Штаты ещё до войны.

— Так сколько же ей сейчас лет? — удивился Мартинек. — Если крёстной была ещё до войны, значит, уже тогда — не ребёнок.

— Наверное. Мы подсчитывали, у нас получилось — восемьдесят восемь, почти девяносто.

— И она приезжает для того, чтобы умереть на родной земле, — догадался Мартинек.

— Ни о каком умирании Войцеховский не писал. Приезжает, чтобы пожить здесь, собирается вроде бы приобрести хорошую квартиру…

— Так зачем же вы освобождали чуланчик? — упрекнул хозяйку Мартинек.

— Вряд ли сразу найдёт квартиру.

— И у неё найдутся средства на покупку квартиры?

Фелиция не очень уверенно ответила:

— Нотариус упоминал о том, что она очень богата, миллионерша, могла бы не только квартиру — особняк приобрести, да мы не очень поверили в такие глупости. У нас ведь чуть ли не всех американцев считают миллионерами.

— И других родственников, кроме вас, у неё нет? Тогда, наверное, все вам оставит?

— Понятия не имею. Не интересуют меня её деньги.

По своему обыкновению, Фелиция усиленно демонстрировала своё бескорыстие. Мартинеку же идея о унаследовании Фелицией американских миллионов показалась весьма заманчивой. Ведь если Фелиция разбогатеет, у него появляются шансы неплохо поживиться. Фелиция станет щедрее и, глядишь, выложит круглую сумму, спонсирует его поездку по Европу.

— Я бы очень хотел, чтобы она завещала все вам! — с обезоруживающей откровенностью признался парень.

— А тебе какая от этого польза?

— Ну как же, и для меня бы нашлось… побольше работы.

— Тебе кажется — составит завещание и сразу помрёт? Неизвестно, кто из нас умрёт раньше.

— Да что пани говорит! В её возрасте хватит и ничтожного насморка. Или, даст Бог, на лестнице споткнётся, ведь зрение у неё, небось, не ахти?

— Если даже и так, наверняка сделала очки, уж у неё на них хватит средств.

— Ну, я не настаиваю на зрении, может съесть что-нибудь такое, от чего здоровье пострадает, у нас с этим запросто. Или вот ещё, станет дорогу переходить под носом транспорта, ведь у них такой порядок — пешеходы идут, а транспорт их пережидает, я в Копенгагене видел, как автобус остановился, дал старушке пройти. А кореш рассказывал, даже и трамвай пережидал, он своими глазами видел! Если пожилые люди привыкли к таким порядкам, у нас долго не протянут.

— Хватит каркать! Ещё чаю налить?

Глупый вопрос! От добавки Мартинек никогда не отказывался. И правильно рассуждал: пока за столом сидит — на работу не погонят.

Пани Стефча мыла верхнюю ванную, не обращаясь за помощью. Сильвия вернулась из магазина, с трудом волоча полнехонькую сумку на колёсиках. Увидев гору продуктов, Фелиция скривилась.

— Ты считаешь, Вандзя все это слопает?

— О, несварение желудка обеспечено! — обрадовался Мартинек.