Варяжское море II. Ярл - Даниил Сергеевич Калинин

не испытал с ней того трепета сердца, что ощущал вблизи славянки, но он неожиданно сильно привязался к жене. К ее смеху, ее улыбкам, озорным, манящим взглядам выразительных серых глаз, успел привязаться к ее стройному телу, горячим объятьям, протяжным стонам женщины во время их близости… Быть может, пройди еще пара лет, и Альвдис опостылела бы более молодому мужу, родив пару детей и подрастеряв привлекательность девичьей красоты. Но у них не было этой пары лет — Флоки потерял супругу, когда они еще только узнавали друг друга, только привыкали, наслаждаясь все новыми гранями близости… И теперь жена казалась ему невероятно близким и родным человеком, человеком полюбившим его таким, каким он был на самом деле — и кажется, разбудившим в нем ответные чувства.

Знай это Ингрид наперед — и как знать, может, в ее объятьях ярл сумел бы забыться, найти утешение, найти единственную отраду. Будь она рядом, здесь и сейчас на этом проклятом пепелище — как знать, может тепла ее сердца хватило бы, чтобы обогреть обоих…

Но ее не было рядом с парнем, чью душу надвое раздирали тоска и бесконечное чувство вины.

…Флоки сидел на обугленном бревне, не в силах сделать ни единого шага. И хотя красные глаза его уже успели высохнуть от горьких слез, он ими будто не видел, устремив собственный взор внутрь себя, перебирая в памяти мгновения столь короткого счастья с Альвдис… Он кристально, ясно осознавая, что именно его выбор, его действия привели беду в родной дом и дом жены… Но в тоже время молодой ярл не мог обвинять себя во всех бедах бесконечно — иначе ему бы только и оставалось, что навеки остаться на этом пепелище, пока слабость, жажда и голод не умертвили бы его тело. Однако жажда жизни, разожженная Ингрид, была сильнее! И чтобы освободиться от груза ответственности за свою подлость, он должен был кого-то обвинить — что было в сущности, совсем несложно. Пусть сам Флоки стал причиной гибели многих его сородичей, пусть он сам навлек на себя месть ромея, но не он убил жену! Не он предал огню ее тело — а ромей, его воины!!!

Боль, едва не испепелившая душу сына Сверкера, в эти самые мгновения обращалась в пожар гнева и всепоглощающей жажды мести. Враг отнял у него то немногое, что ему было истинно дорого, враг отнял у него дом и собственно, его старую жизнь. Однако теперь у Флоки начиналась новая — и смысл ей подарил так же враг! Да еще какой смысл… Раньше он мстил по необходимости, добиваясь признания. Теперь он будет мстить всем своим естеством, всей сущностью человека, которому нечего терять — ибо он уже все потерял!

Ярл «Мститель» вскочил с бревна и резво двинулся к стенке земляного вала. Он более ни разу не обернулся назад, ни разу не посмотрел на пепелище. Нет, внутри его самого теперь разгорался собственный пожар — жаркий пожар гнева, душащий изнутри! Но Флоки был только рад ему. Впервые за несколько недель он широко улыбался, зная, что впереди его ждут многие трудности — но зная также и то, что он все их преодолеет, и ромей не скроется от справедливой кары!

…Интересно, а как поступил бы младший сын Сверкера, узнай, что супруга его пала вовсе не от рук варягов и исландцев? Так же воспылал бы яростью — или уже не нашел бы силы обратить боль потери в черный гнев?!

Кто знает… Но в эту самую секунду где-то очень далеко, будто даже не в этом мире, а в ином времени и пространстве, считывающий аппарат виртуальной реальности «Варяжское море» зафиксировал незначительные колебания игрового процесса. Впрочем, искусственный интеллект, поддерживающий протоколы игры, счел это попыткой внешнего, безуспешного добавления стороннего пользователя. Легкий сбой — если это вообще можно было назвать сбоем — не нанес никакого ущерба виртуальной реальности, и не повлек за собой вмешательства ИИ.

Разве что им было попутно зафиксировано, что у NPS Флоки «Мститель» вдруг скакнули вверх базовые, запрограммированные показатели…

Несколькими неделями ранее. Усадьба ярла Лудде Старого

Дыхания ярла перехватило от ужасающей картины побоища, истребления его воинов, прижатых ко рву бурга. Исландцы, прорвавшие строй хирда и устремившиеся к воротам, были вынуждены затормозить уже у самых створок, захлопнувшихся перед их носом! А сверху на врага обрушились сулицы верных хирдманов — и свеи продолжали метать их, пока со стены крепости не отправился в сторону пришлых викингов уже последний дротик…

По приказу ватажника ветеранов, опытного Тородда Разрубленная щека, его воины прикрыли спасение немногих уцелевших свеев. Счастливчиков, сумевших спуститься в ров и подняться по стене по наспех сброшенным вниз веревкам. Но спасти таким образом удалось едва ли десяток израненных, ошалевших от бойни хирдманов — остальные пали под мечами и секирами гвардейцев, слишком искусных в схватке и облаченных в двойную броню, не всегда поддающуюся даже топорам!

Ярл смотрел вперед, в поле перед бургом, неподвижно застыв на месте, и в его выцветших серых глазах плясали какие-то безумные огоньки. Из этого состояния его ненадолго вывел Тородд:

— Господин, не лучше ли нам заплатить выкуп? Или хотя бы попробовать договориться?

Лудде ответил не сразу, но было видно, что он услышал предложения верного воина… Наконец, он обернулся к нему, и с губ «Старого» сорвалось тихое:

— Договорись.

А после ярл медленно спустился со стены и удалился в усадьбу. К опешившему ватажнику же подошел один из самых молодых хирдманов, коего удалось спастись. Он тяжело дышал, словно загнанная лошадь, даже после короткого отдыха:

— Тородд! Их ярл сказал, что пришел за Лудде и его сыном, вызывал их на хольмганг, и проиграл. Ты должен напомнить им об этом — а если не согласятся… Старый ярл пожил достаточно, и ему все равно ведь умирать!

«Разрубленная щека» с удивлением, словно впервые видел, смотрел в глаза молодого наглеца, имея лишь одно желание — сбросить его со стены вниз, на колья во рву. И в любое другое время он наверняка бы так и поступил — но сейчас даже один меч стоил для свеев слишком дорого, чтобы так бездарно его терять. Потому Тородд лишь презрительно бросил в ответ:

— Твои слова достойны разве что обделавшегося мальчишки, спрятавшегося за материнским подолом. Ты воин, Стен! Воин — так иди и готовься к битве!

Что удивительно, молодой хирдман не отвел глаз под осуждающем, гневливым взглядом ватажника. Да, он отступил от старшего над ним хирдмана — но при этом коротко