Ключи от неба - Стаднюк Иван Фотиевич

Полина останавливается перед картиной «Сватовство майора».

Семен наконец решается. Поправляет шевелюру, одер­гивает гимнастерку и, остановившись рядом с девушкой, начинает с преувеличенным интересом рассматривать картину.

– Между прочим, – бойко замечает Семен, – автор этой картины тоже был военным человеком.

Полина, скользнув по Семену беглым взглядом, про­должает смотреть на полотно.

– Федотов его фамилия, – не сдается Семен – Павел Андреевич. Выдающийся живописец, основатель демокра­тического, сатирического обличительного жанра в русском искусстве. Едко высмеивал язвы крепостничества, нравы дворян и купцов. Его картины отличаются глубоким пси­хологизмом…

– Почему же вы не слушаете концерт? – холодно перебивает его Полина.

– А мне после вашего выступления ничего больше не интересно, – льстит Семен напрямик.

Полина взглянула на ефрейтора с сомнением.

– Тем более, – продолжает он, – что такие фамилии, как ваша, у нас в каждом селе есть.

– А вы откуда? – в мягком голосе Полины послыша­лась заинтересованность.

– Из Винничины, – с готовностью отвечает Семен.

– Ой! – с радостным удивлением восклицает Поли­на.– И я винничанка! Я из Немирова.

– Из Немирова?! – Семен даже задохнулся от из­бытка чувств. – Так это же в двух шагах от моей Чижовки!

– Вы из Чижовки?! – Полина смеется восторженно, по-девчоночьи. – В нашу школу девчата из Чижовки хо­дили. Надю Лагоду знаете? У нее брат Семен…

Семен потрясен еще больше. Он во все глаза смотрит на Полину, шевелит губами, силясь что-то сказать. На­конец шепчет:

– Ты… вы… Полюнька Трохимова?.. Так я ж…

– Сенька!.. – Полина бросается Семену на шею. – С ума можно сойти!..

– Антракт! – объявляет конферансье. В зрительном зале вспыхивает свет. Публика встает, заполняет проходы.

Из дверей зрительного зала выливается в фойе публи­ка. В толпе солдат выходят Юрий Мпгуль и старшина Прокатилов. Юрий вдруг устремляет перед собой крайне удивленный взгляд, трагикомическим жестом хватается рукой за сердце и шепчет:

– Хлопцы!.. Держите меня, а то сейчас врежу дуба!

Солдаты и Прокатилов замирают на месте и, потря­сенные, смотрят на… Семена Лагоду, который под руку с Подиной прохаживается по фойе – гордый и недоступ­ный, делая вид, что никого не замечает.

Полина оживленно о чем-то ему рассказывает, зарази­тельно хохочет.

Застыли у колонны лейтенанты Самсонов и Маюков. Они смотрят на Семена и Полину так, будто не верят своим глазам.

– Ущипни меня, Маюков, – растерянно шепчет Сам­сонов.

– Нет, друг мой, это не сон, – отвечает Маюков. – Это все та же загадка человеческого характера… Как он ухитрился, стервец?!

– Когда ты успела вырасти? – с удивлением спра­шивает Семен у Полипы. – Я тебя помню пигалицей с двумя косичками.

– Сам ты пигалица. Я ж три года потом в Киеве жила! Училась.

– Я тоже собираюсь на учебу. В офицерское учи­лище.

– Сеня, – Полина вдруг делается озабоченной. – Лене надо уходить, а мы с тобой и не поговорили.

– Ну давай еще встретимся, – предлагает Семен.

– Давай, – соглашается Полина. – А знаешь что? – Она засматривает ему в глаза. – Мы завтра уезжаем с концертами в другие части, а через три недели вернемся. Тогда и встретимся. Хорошо?

Со стороны завистливо смотрит на Семена и Полину Юра Мигуль, проводит рукой по своей стриженой голове, тяжко вздыхает…

Полигон…

Трепещет на верхушке мачты красный флажок…

На обвалованных позициях стынут на пусковых уста­новках под пронизывающим ветром хищные, серебристые тела зенитныл ракет. Дремлют заиндевелые фургоны – кабины станции наведения.

Аппарат панорамирует, и мы замечаем холмики над бункерами командного пункта. Над ними выставили ок­руглые головки перископы.

В недалекой низине приютились машины-вездеходы и тягачи с прицепами для транспортировки ракет.

И больше не на чем остановиться взгляду. Кругом голая, чуть всхолмленная степь, прихваченная первым морозцем. Холодное безмолвие под дымчато-голубым небом.

Тепло и светло в просторном помещении укрывшегося под железобетонными сводами командного пункта.

На раскладном стульчике, повернувшись к свисающей с серого потолка электрической лампочке, сидит полков­ник Андреев и, поблескивая очками, читает «Красную звезду». Рядом прохаживается знакомый нам генерал. Он посматривает на размещенные вдоль стен выносные ин­дикаторы, планшеты воздушной обстановки и управления самолетами и огнем, графики, таблицы и напевает.

В бездверный проем заглядывает лейтенант Кириллов. Он в шинели, в ушанке; видно, что забежал в подземелье оттуда, со стартовых позиций. Заметив генерала, пытается улизнуть куда-то в глубину, но это ему не удается.

– Наведенец?! – заинтересованно спрашивает гене­рал.

Исчезнувший было в сумрачном проходе Кириллов опять появляется в полосе света.

– Так точно! – докладывает он. – Лейтенант Кирил­лов. Ищу инженера.

– Был, да наверх сплыл… А зачем вам инженер? – с веселым любопытством спрашивает генерал. – Я слы­шал, что у вас каждый оператор может инженера заме­нить.

– Ну, не инженера, но за пультом наведения некото­рые работать могут.

– Ой, хвастаетесь, лейтенант! – генерал достает та­бакерку, нюхает прямо из нее и крякает от удовольствия.

– Не хвастаюсь, – с уверенностью отвечает Кирил­лов.

– Придется проверить, – с сомнением качает головой генерал, бросив взгляд на полковника Андреева. И тут же протягивает Кириллову табакерку. – Угощайтесь!

– Не привык, – качает головой Кириллов.

– Ну, ради любопытства. Тут все нежные ароматы земли!

Кириллов деликатно берет щепотку табаку.

– Больше, больше! – подбадривает его генерал. – Иначе не продерет.

Кириллов зажимает между пальцами побольше коричневого порошка и поочередно заправляет им ноздри… Си­лится чихнуть, но у него не получается.

В это время в укрытие заходит майор Оленин. Андре­ев, оторвав глаза от газеты, спрашивает у Оленина:

– Порядок?

Оленин утвердительно кивает головой.

– Как регламенты? – интересуется генерал.

– К концу, – отвечает Оленин.

– Оценка?

– Стараемся…

Генерал обводит офицеров добродушным взглядом, по­нимая, что сковывает их своим присутствием, потом го­ворит:

– Считайте, что меня здесь нет.

– Дивизион готов… – недоумевает Андреев.

– Но я не знаю, когда появятся цели, – усмехается генерал. – Может, сейчас, а может, ночью. Так что зани­майтесь по распорядку дня.

– Ясно, – коротко бросает полковник Андреев.

Среди голой степи виднеются несколько сборнощитовых домиков и ангаров. Это стартовая позиция самолето-мишеней. Похожие на реактивные истребители, три ми­шени, вздыбив под углом носы вверх, стоят наготове на пусковых установках.

Закончив предстартовую подготовку, убегают в укры­тие солдаты – все в шлемофонах, одетые в темные комби­незоны.

В штурманской кабине за пультом управления – лейте­нант Филин. Лицо его спокойно и сосредоточенно. Рядом с ним сидят еще два штурмана. Перед каждым – прибор­ный щит для управления мишенью. На щите виднеются кнопки с надписями: «Кобрирование», «Пикирование», «Левый разворот», «Правый разворот». Здесь и рычаги управления мощностью двигателя и положением щитков.

– Напоминаю задачу, – строго обращается Филин к своим соседям. – В зоне ракетного огня непрерывно де­лать эволюции. Маневренные возможности использовать до предела и максимум помех. Надо постараться укло­ниться от ракет и совершить посадку мишеней.

Филина прерывает голос командира эскадрильи, за­звучавший из динамика:

– Старт первой разрешаю. Готовность двадцать се­кунд!

Колючими глазами впивается Филин в секундную стрелку часов, вмонтированных в приборный щит, кладет указательный палец правой руки на кнопку «Старт».