Следопыт - Чары Аширов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мерген поднялся. Накинул на плечи халат и, взяв ружье, глянул на жену, словно спрашивая: «Ну-ка, объясни, что тут у вас происходит». А невестки по-прежнему оставались на местах.
Голос Дурджемал задрожал:
— Баллы-джан еще вчера ушел на пастбище, — тихо заплакала она, — где бы это он мог столько находиться? С ним, наверное, случилась беда.
— Кто-нибудь пошел искать?
— Ребята ушли, соседи тоже отправились, по пока никаких вестей.
Мерген после этих слов молча вышел. Широко шагая, дошел до улицы и увидел приближающееся стадо верблюдов. «Ага, верблюдица здесь, значит и мальчик должен быть где-то недалеко», — подумал он, и лицо его просветлело. Верблюдица узнала хозяина и подошла к нему. Мерген погладил ее по мягкой шерсти, пропуская во двор.
Караджа и Баллы, приблизившись к Мергену, поздоровались.
— Где это вы так задержались? — спросил Мурадгельды.
— Да вот пришлось побывать у нашего «дяди» Курбанлы, — бросил Караджа. А затем со всеми подробностями рассказал обо всем, что с ними приключилось.
— А кто этот Ходжамурад, не узнавали? — поинтересовался Мерген.
— Как-то не решились спросить, а сам он тоже не сказал.
— Тот, кого зовут Ходжамурадом, работает в исполкоме, — вмешался старший сын Мергена.
Под вечер, собра́в вокруг себя сыновей, Мерген сидел возле кибитки на кошме и ел чектырме, приготовленное из джейраньего мяса. Дурджемал поодаль сидела с невестками. До конца ужина никто ни слова не проронил. Когда убрали опустевшие миски и свернули дастархан, все посмотрели на хозяина. Он прочитал молитву.
Ни Мерген, ни его сыновья не были большими любителями чая. Обычно после молитвы сыновья расходились по своим делам. Но сегодня они не спешили уходить. Переглядывались между собой с улыбкой. Мерген понял, что у них есть какой-то разговор к нему.
— Что там у вас, ребята, говорите!
— Папа, ты уходишь на охоту, задерживаешься там порою по несколько дней и не знаешь, что в селе происходит, — начал было старший сын Ораз, но запнулся, не решаясь продолжать.
— Ну, ну, говори, сынок! — улыбнулся Мерген. — Вы что же думаете, раз отец бродит в горах, так он и не ведает, что вокруг происходит?
Дети засмеялись.
— А кто ж его знает, — снова начал было ста́рший.
Но отец пристально посмотрел в глаза Оразу:
— Не думайте, что я из-за одного лишь джейрана остаюсь по два-три дня в горах. Недавно я там познакомился с начальником заставы. Он хоть и молодой, но знающий человек. Поведал мне, что в селах создаются колхозы, разъяснил, что это такое. Если вы, дети, хотите в него вступить, пожалуйста, ведь другие это уже сделали. Говорят же, всем народом можно горы свернуть. Вон есть у нас верблюдица, ведите ее в общий гурт, работайте, где угодно, лишь бы ваши детишки не испытыва́ли нужды в хлебе и мясе.
Братья последовали совету отца и на следующий день подали в колхоз заявления. А Мурадгельды снова отправился в горы, взяв с собой младшего сына.
Однажды, возвратившись с добычей, Мурадгельды застал жену в постели. Невестки вскипятили чай, приготовили еду для свекра.
— Дурджемал, Дурджемал! — позвал Мурадгельды, присаживаясь возле ее постели. Руки жены были горячими, дышала она тяжело.
— Ты вернулся, Мерген? — спросила она слабым голосом.
— Да. возвратился. А как ты себя чувствуешь?
— Кажется, Мерген, на этот раз мне не подняться.
— Аллах милостив, поднимешься.
— Мерген, кто еще есть дома кроме тебя?
— Никого.
— Тогда слушай, Мерген. Если бы даже все богатства в мире разделили поровну, то и в этом случае нам больше, чем мы имеем, не досталось. Слава богу, у нас есть хорошие сыновья. Троих мы женили. Дай бог им здоровья. Внуки у нас есть. Я довольна судьбой, которую послал мне аллах. Остается у меня единственное желание, но, кажется, мне не суждено дожить до того времени, когда оно исполнится. Если бы и Баллы-джана успели вывести в люди, тогда бы было покойнее…
— Будем здоровы, доживем и до его свадьбы.
— Мерген, оставляю на тебя младшего сына: смотри за ним, не обижай дитя, не бросай одного…
В горле у Джемал что-то захрипело, больше она не смогла вымолвить ни единого слова.
Вечером, вернувшись с работы, сыновья увидели мать в тяжелом состоянии. Дети сидели возле нее до самого утра. Никто не пошел даже на работу. Когда солнце поднялось довольно высоко, Дурджемал лишилась речи. Лицо женщины, не прожившей еще и пятидесяти лет, поблекло. Она обвела всех уже потухающими черными глазами. Остановила взгляд на старшем сыне, на его детишках. Затем посмотрела на других детей. Дольше всех задержала взгляд на младшем сынишке. И снова по ее щекам покатились слезы. Наконец она жалобно и безмолвно взглянула на Мергепа…
— Дурджемал, я буду помнить все, что ты мне наказывала. О младшем сыне позабочусь. Обязательно выведу его в люди.
Вся жизнь матери была в детях, которые ее сейчас окружали. Она в последний раз обвела их взглядом. Угасшие черные глаза закрылись.
Баллы остался сиротой. У него был хороший отец, родные братья, ласковые гелендже — жены братьев. И все же, — он сирота. Иногда мальчик уединялся и плакал, а потом ходил грустный, понурив голову. Поэтому Мерген старался не отпускать от себя сына. Да теперь и для самого Мергена этот дом казался тесным. Он предпочитал уходить в степь или бродить с ружьем по ущелью.
В один из таких дней Мерген и Баллы чистили в кибитке свое кремневое ружье. Со двора послышался знакомый голос.
— Мурадгельды-ага, маленький следопыт дома? Вот ему гостинец.
Баллы выбежал из кибитки на этот знакомый голос.
— Салам алейкум, Караджа-ага!
— Ну, следопыт, жив, здоров? Вот смотри, я принес тебе щенка, да не простого, а породистого.
— А как звать его? — спросил мальчик, поглаживая щенка по лоснящейся спинке.
— А ты сам и придумай ему кличку.
— Давайте назовем его Акбай.
— Что ж, хорошее имя.
Вышел и Мурадгельды. Поздоровался с Караджа.
— Мурадгельды-ага, меня послал к тебе председатель колхоза. Он поручает нам пасти, небольшое стадо овец. Как ты на это смотришь?
— Конечно же, не возражаю.
С того дня Мурадгельды стал чабаном, а Караджа чолуком — подпаском. Подрастающие Баллы и Акбай. были им обоим помощниками.
НА СКАЛЕ ГУРУЧАЙ[6]
В этот день, когда начальник заставы Сухов сказал, что они потеряли следы нарушителей границы, и увел с собой Мурадгельды и его сына, Караджа ходил за продуктами в село. Мерген и Баллы теперь туда не весьма охотно заглядывали. Когда Баллы учился в школе, отец раз в неделю навещал его, а со стадом оставался Караджа.
