Без ума от любви - Дженнифер Эшли

Но меньше всего она хотела получить предложение еще от одного Маккензи. Возможно, газеты напечатали бы, что Йен и Мак подрались из-за нее.

Но рука, сжимавшая ее руку, не излучала того тепла, которое вызывало у нее дрожь. Каждую ночь ей снились медленные поцелуи чувственных губ Йена, и тогда она просыпалась, вскакивала от боли во всем теле, путаясь в простынях.

Она искоса взглянула на Мака.

— Я встречала вашего брата лорда Йена на прошлой неделе в «Ковент-Гардене».

Мак бросил на нее быстрый взгляд. У него глаза не были такими золотистыми, как у Йена, а скорее цвета меди с коричневыми искорками.

— Вы знаете Йена?

— Да, он оказал мне любезность. Я также встречала лорда Кэмерона, но не очень хорошо его знаю.

Мак прищурился.

— Йен оказал вам любезность?

— Он спас меня от роковой ошибки.

— Какого рода ошибки?

— О такой, о которой не стоит говорить на вершине Монмартра.

— Почему же нет? Да кто вы, черт побери?

Из-за спины Бет выглянула Кейт:

— Ну и нахал!

— Тише, Кейт. Мое имя миссис Экерли.

Мак наморщил лоб.

— Никогда не слышал о вас. Как вам удалось завязать знакомство с моим братом?

Кейт смотрела на него с поистине откровенной ирландской ненавистью.

— Она чертовски богатая наследница, вот кто она. И она из тех леди, которые не терпят грубости от подобных наглых джентльменов во французском парке.

— Кейт!.. — предостерегающим тоном произнесла Бет. — Прошу прощения, милорд.

Мак бросил пронзительный взгляд на Кейт и снова посмотрел на Бет.

— А вы уверены, что это был Йен?

— Его представили мне как лорда Йена Маккензи, — ответила Бет. — Полагаю, он мог быть просто переодетым самозванцем, но это не приходило мне в голову. — Мак, видимо, не оценил ее юмора. — Он никогда не смотрел мне в лицо.

Мак отпустил ее руку.

— Это был мой брат.

— Разве она вам этого не сказала? — возмутилась Кейт.

Мак отвел глаза, разглядывая прохожих и будущих художников. Когда он снова посмотрел на Бет, она с удивлением увидела слезы на его ресницах.

— Придержите своего терьера, миссис Экерли. Вы сказали, что не умеете рисовать. А вы не хотели бы брать у меня уроки?

— В благодарность за мою грубость?

— Мне было бы интересно.

Она удивилась.

— Ваши картины идут нарасхват. Почему вам надо давать уроки мне, начинающей?

— Из-за ощущения новизны. Париж надоел мне.

— А мне здесь все интересно. Если вам скучно, то почему вы здесь?

Мак передернул плечами, точь-в-точь как Йен.

— Когда человек художник, он приезжает в Париж.

— Приезжает художник, не так ли?

Мускул дрогнул на его скуле.

— Я нахожу здесь талантливых людей и стараюсь им помочь.

— А у меня нет никакого таланта.

— Даже если так…

— И это даст вам возможность понять, почему лорд Йен стал бы беспокоиться о таком существе, как я, — предположила она.

Улыбка, озарившая его лицо, была так ослепительна, что Бет поверила: женщины, увидев ее, падали бы к ногам лорда.

— Так мне заняться этим, миссис Экерли?

— Я действительно верю вам, милорд. Итак, я принимаю ваше предложение.

Мак встал и подобрал брошенную шляпу.

— Приходите сюда завтра в два часа, если не будет дождя.

Он приподнял шляпу и слегка поклонился.

— До свидания, миссис Экерли… и терьер.

Он надел шляпу, повернулся и пошел, полы его пальто развевались. Когда он проходил мимо, все женщины оборачивались и смотрели ему вслед.

Кейт обмахивалась этюдником Бет, как если бы это был веер.

— Он, бесспорно, красивый мужчина. Даже если и грубый.

— Признаться, он показался мне интересным, — сказала Бет.

Почему этот человек хотел узнать все о ней, она не понимала, но собиралась использовать его для того, чтобы как можно больше узнать о лорде Йене.

«Ты слишком любопытна», — часто говорила ей миссис Баррингтон. Очень непривлекательная в молодой леди черта характера. Бет соглашалась с ней. Она поклялась больше никогда не связываться с семьей Маккензи, но согласилась на свидание с лордом Маком в надежде узнать побольше о младшем брате. Она улыбнулась сама себе, осознав, что ждет следующего дня со всевозрастающим интересом.

Но когда на следующий день Бет снова появилась на Монмартре, яркое солнце сияло в небе, часы пробили два, а лорда Мака нигде не было видно.

Глава 4

— Понимаете, что я хочу сказать? — нарушила молчание Кейт, когда прошло около четверти часа. — Грубиян!

Бет не хотела поддаваться разочарованию. Она всем сердцем желала согласиться с Кейт и употребить несколько отборных ругательств, усвоенных ею в работном доме, но сдержалась.

— Возможно, он забыл об этом. Урок со мной должен быть обычным делом.

Кейт фыркнула.

— Вы теперь важная леди. У него нет никаких оснований так обращаться с вами.

Бет притворно рассмеялась.

— Если бы миссис Баррингтон оставила мне всего десять шиллингов, ты не называла бы меня важной леди.

Кейт отмахнулась.

— Во всяком случае, мой отец не был груб, как этот лорд, а он все время был пьян, как лорд.

Бет, хорошо знавшая пьяных отцов, промолчала. Она снова осмотрела площадь и заметила молодую хорошенькую женщину, которую они с Кейт обсуждали накануне.

Эта женщина некоторое время задумчиво поглядывала на Бет из-под своего зонтика. Бет удивленно вскинула брови.

Леди решительно кивнула и направилась к ним.

— Не могу ли я дать вам совет, дорогая? — спросила она, подойдя к Бет.

Она говорила на чистом английском, и в ее облике не было ничего «континентального». У нее было бледное с четкими чертами лицо, искусно завитые рыжие волосы выбивались из-под полей шляпки, а глаза были большими и зелеными. И снова Бет почувствовала ее притягательность, что-то неопределенное, притягивавшее к ней всех смотревших на нее.

Леди говорила:

— Если вы ждете Мака Маккензи, то должна вам сказать, что он человек непредсказуемый. Он может лежать на поляне, наблюдая за бегом лошади, или забраться на вершину колокольни и писать открывшийся оттуда вид. Полагаю, он забыл обо всех свиданиях с вами, но таков уж Мак.

— Рассеянный? — спросила Бет.

— Не столько рассеянный, сколько кровожадный. Мак делает все, как ему нравится, и я подумала, что будет лишь справедливо, если вы сразу об этом узнаете.

Дама дрожала от волнения, и ее бриллиантовые серьги поблескивали, а свой зонтик она сжимала с такой силой, что казалось, вот-вот сломает хрупкую ручку.

— А вы его натурщица?