Ник и другие я - Татьяна Лаас

– Потерплю, Зак. Только ты говорил, что ментальные способности Мики…

– Так мне сказали доктора, его обследовавшие. Как обстоят дела на самом деле – ты видишь. Две попытки меня задушить и двенадцать – ударить, мне ничего не говорят о него разуме. И это страшно, Лин. Ты бы знал, как это страшно. Живешь себе, думаешь, что замечательный парень и хороший друг, а потом обнаруживаешь в себе такую бездну грязи и подлости, что страшно становится.

– Это не твоя вина. Это вина роя.

Зак бросил на Лина косой взгляд:

– Это не оправдание. Совсем не оправдание. Не представляю, как он жил… Как он выжил…

Мика внезапно остановился и дождался их. Даже сказал, глядя куда-то вдаль – Зака он по-прежнему предпочитал игнорировать:

– У меня был дикий стимул научиться противостоять эмпатическому влиянию полиморфа – мне нужно было защитить дочь. И то, у меня ушло пять лет на то, чтобы выйти из-под контроля полиморфа. – Он посмотрел на Лина: – Прошу, не бойся Сэм. Она…

Зак влез первым, перебивая:

–…она пони. Она розовая пони, Мика. Это даже я понял, а Лин, мне кажется, в этом никогда и не сомневался – в розовопонистости Ники.

Мика привычно промолчал – даже Лин не сразу нашел, что сказать. Пришлось, как Заку, говорить в спину уходящего прочь Мики:

– Я люблю Ник не из-за эмпатического воздействия – Ник к нему не способна. Я люблю Ник потому, что она такая, какая есть. И, Мика, я поговорю с Ник о тебе. Чуть-чуть потерпи – сейчас доктора запретили её волновать.

Мика ответил, не поворачиваясь:

– Я ждал одиннадцать лет – подожду еще столько, сколько нужно. – Он обернулся на Лина: – все равно меня сейчас мало кому можно показывать, я немного неадекват. Или… Судя по устроенному прилюдному покаянию Заката – совсем неадекват. Я бы и сам мог понять про наны…

Он вновь пошел, мрачно смотря вперед – кажется, он решил, что все весьма адекватно объяснил.

Зак лишь в ответ на вопросительный взгляд Лина напомнил:

– Чуть-чуть потерпи…

В пакгаузе их уже ждали: Мику тут же окружили техники и куда-то повели прочь, Перес же, передав командование капитану Второго отряда Ворону, мрачно сидел в специально для него устроенной зоне отдыха, отделенной от остального склада ширмами.

Стоило Лину и Заку устроиться на стульях, а стюарду, принесшему им свежий кофе, улизнуть прочь, как Перес мрачно подался вперед, рассматривая Зака и небрежно командуя:

– Рассказывайте, Клауд. И не надейтесь что-то утаить. Вы сегодня подвергли опасности жизни моих парней. Вы сделали то, что дозволено только мне.

И он не шутил.

Зак выпрямился, отставляя на подлокотник чашку капучино – стюарды знали, что лорды обожают молоко и сливки. Исчезла раздражающая Лина непонятная улыбка. Взгляд Заката стал суровым и мрачным, мрачнее даже, чем у Переса. Зак сухо сказал:

– Я главный инспектор Холмов. Я из королевской семьи, я принц, хоть и знаю, что эта иерархия – плод воспаленного разума кого-то из моих предков. Найти первого сумасшедшего в управлении Холмами мне пока не удалось – многие массивы истории удалены, многие зачищены, многие откровенно подменены… Я годами жил, подчиняясь правилам роя, но это не значит, что я сволочь. Уже три месяца я не стыжусь себя. И пусть так будет и впредь. Мы не лжем, потому что так приучены с детства. Лгать в условиях роевого сознания – это специально выставлять себя на посмешище. Но мы не лжем не только из-за этого. Наны. Они отвечают за соблюдение клятв и устных договоренностей… Во мне же королевские наны – я представитель высшего звена управления. Я не могу подстрекать к нарушению правопорядка. Я не могу уговаривать кого-то преступить закон – наны мне этого не позволят. Но это не значит, что мне нравится жить и знать, что в любой момент члены моей семьи могут взлететь на воздух. – Зак чуть расслабился и мягче сказал: – Мика же… Мне кажется, что его ментальные способности оставляют желать лучшего. Или… Возможно, он боялся вновь оказаться в одиночке, подозревая, что я буду досконально придерживаться законов. Мне надо было пнуть Мику в правильную, нужную мне и вам сторону. Мне нужно было, чтобы он сам предложил нарушить закон. Он технарь, он умеет работать с техникой и разминировать её. Я знаю – из-за меня парни пережили пятнадцать не самых лучших своих минут жизни, но им за это хорошо платят. У меня все было под контролем. Я изучил все доступные мне файлы с душеедками. Я удалил из своей памяти все опасные коды. Я заблокировал стражей в ультрах, чтобы парни не влезли в бой с невменяемым лордом. Я взял с собой запрограммированный на самостоятельное включение эмпатподавитель – он был заблокирован так, что снять его с себя я мог только ампутировав себе руку. Я бы даже под приказом душеедки это бы не успел сделать – нет необходимых навыков, даже если бы инструменты нашлись так быстро.

Он чуть потер висок, вспоминая, все же перечислил?

– Мне нужно было, чтобы Мике заметил всеобщий испуг, чтобы он сам понял о взрывателях в ультрах и других приборах, окружающих его Семечку. Чтобы он, наконец-то, начал действовать. Ничего менее опасного, каюсь, мне в голову не пришло. Я перелопатил кучу информации, ища преценденты, когда гостайну передавали поверхностным, но ничего найти не удалось. С Королевой и то проще – тут я хотя бы знаю, что право на дознание при появлении подозрений на злоупотребление властью у меня есть. Я могу переть против Королевы, собирая факты, но переть против гостайны… Мне даже перезаливка нанов не помогла. Я оказался в патовой ситуации, когда в любом бы случае оказался сволочью… И я извинюсь перед пострадавшими стражами.

Лин усмехнулся:

– Миге, признай, вы с ним оба попались в одну и ту же ловушку…

Перес буркнул:

– Ему несравненно повезло. Он запугивал здоровенных лбов, когда мне пришлось орать на девчонку… И, Зак, не надо ни перед кем извиняться. Они, действительно, здоровенные лбы, которым хорошо платят. Если они расплакались от того, что пришлось полчаса попариться в выключенных ультрах, то им тут делать нечего. Только за спиной своей следи хорошенько.

Зак, заметив, что Перес впервые перешел на «ты», уточнил по-свойски:

– Бить будут, Мигель?

Тот криво улыбнулся:

–…и, возможно, ногами…