Я ПОПАЛ! в мир, скрытый в киске моей девушки! - Froggy

На полпути я спрыгнул с дивана и приземлился лицом на деревянный пол. Она отстранилась от меня, пока мои ноги не выскользнули наружу. Я оглянулся на нее, она держалась за промежность и корчилась от боли.

– Ты в порядке? – спросил я.

Когда я подошел ближе, она обняла меня и поцеловала.

– Я думала, ты ушел! – сказала она.

Ее глаза были полны слез.

– Я ждала целую вечность.

– Прости, – сказал я.

Она посмотрела на мои ботинки и комбинезон.

– Откуда это взялось?

– Оттуда, изнутри.

– Чертовски больно, – сказала она, мягко ударяя меня в грудь.

Сняв грязный комбинезон и смыв с себя высохшие соки Стейси, мы сидели за обеденным столом, пили кофе, и я рассказывал ей обо всем, что со мной случилось. Ее глаза стали дикими, когда я рассказал.

– Внутри меня целый мир, – сказала она. Гордая собой.

– Ну, – ответил я, – на самом деле мир не внутри тебя, но дверь в другой мир внутри тебя.

– Нет, ты не понимаешь, – возразила она. – Мир действительно во мне. Он просто очень маленький, – она кивнула с широкой улыбкой.

– Почему ты так говоришь? – спросил я.

– Когда ты вошел в меня, я почувствовала тебя там. Я видела тебя сквозь кожу.

– И…

– А ты становился все меньше, – продолжила она. – Чем глубже ты погружался, тем меньше становился. Я видела, как твоя голова двигалась внутри моего живота, сначала она была нормального размера, но по мере того, как ты двигался глубже, она уменьшалась до размера головы куклы Барби. Потом она стала такой маленькой, что я ее больше не видела. Но я чувствовала тебя во мне. Я чувствовала, как ты становился все меньше и меньше внутри меня, чем дальше ты уходил. Пока я не перестала чувствовать тебя. Думаю, к тому времени ты был микроскопическим.

– Возможно… – сказал я.

– Весь мир, должно быть, какая-то опухоль размером с горошину, – предположила она, – прячется где-то в моем чреве.

– Значит, все это время я был внутри тебя?

– Угу, – сказала она, улыбаясь.

– Та девушка, которую ты видел, – спросила Стейси, доедая тост с корицей, – у нее были скользкие рога?

– Не знаю, – ответил я. – Похоже, у нее были заячьи уши.

– Может, она была моей воображаемой подругой с детства, – сказала она. – Все выросли.

– Я ее толком не разглядел, – ответил я.

– Жаль, что я не помню ее имени, – вздохнула Стейси. – Мои воспоминания о ней больше похожи на мечты. Не помню, чтобы мне было больно, когда она входила и выходила из моей вагины. Она была больше похожа на джинна из бутылки.

– Привидение?

– Да, – сказала она. – Должно быть, это призрак, которого я слышала внутри себя.

– Она двигалась немного странно, – сказал я. – Но она не была похожа на привидение.

– Кто знает, как выглядят призраки… – сказала Стейси.

Скелет превратился в толстую пленку на полу нашей спальни.

– Ты испортил мое одеяло, – сказала она мне, сворачивая пушистое одеяло, испачканное костным соком.

Я не извинился.

– Как ты думаешь, почему он так расплавился?

– Кто знает, – ответила она. – Может быть, он просто не подходил для этого мира.

– Похоже, все было в порядке, пока я не разбил ему голову, – сказал я.

– Может быть, так умирают люди из материнского мира, – предположила она.

Некоторое время мы смотрели на лужу трупа.

– Ты собираешься сегодня сказаться больной? – спросил я.

– Нет, – сказала она. – Не могу.

– Тогда давай поспим, – сказал я.

К счастью, никто из нас не должен был идти на работу до полудня. Мы свернулись калачиком в постели без одеяла. Она обняла меня, как плюшевого мишку, как всегда, и заснула у меня на лбу. Моя рука была прижата к ее животу, вероятно, вдавливаясь в облака крошечного мира внутри нее.

Стейси ушла до того, как я проснулся.

Мы не включали будильник. И я опоздал на автобус. В центре города Пончик действительно набросился на меня за мою свежевыбритую голову.

– Я наполовину еврей, – сказал я ему.

– Как и Адольф Гитлер! – выпалил он.

Я отдал ему остатки своего громадного буррито, чтобы он оставил меня в покое. Слишком больно, слишком тяжелое похмелье, слишком поздно возиться.

Когда я добрался до колл-центра и сел за компьютер, как будто я пришел вовремя, а не опоздал на два часа, я понимал, что мне действительно не стоило беспокоиться о том, чтобы прийти сегодня. От меня все еще несет сексом, даже после душа. Голова раскалывалась. Я