Золотая свирель. Том 1 - Ярослава Анатольевна Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За неделю я здорово порастеряла боевой пыл и не раз малодушно подумывала о возвращении в монастырь. Если бы не Кустовый Кут, хутор моей бабки, о котором рассказывала мать, я бы повернула назад.
Но назад я не повернула, добралась-таки до Левкои. Кабы знать…
* * *
280 год от объединения Дареных Земель под рукой короля Лавена (сейчас)
Доска под ногой хрустнула, обломки полетели в черную воду. Я тотчас припала на четвереньки, вцепившись в столбик перил, и с содроганием ощутила, как пальцы, не встретив препятствия, сминают волглую гниль. Столбик переломился и канул под мост. Холера черная!
Переждав, пока мостик перестанет раскачиваться, я осторожно двинулась вперед. На четвереньках, ощупывая настил руками. Вот зачем Амаргин меня сюда приволок! Чтобы я грохнулась в воду. Вместе с этим треклятым мостом. К лягушкам и пиявкам. Тьфу, тьфу, это гораздо противнее любых покойников…
Ладони ткнулись в мокрую траву. Ага, еще немножко – и подо мной твердая земля. Фу-у! Я разогнулась, вытерла руки о юбку. Не грохнулась, слава небесам.
– Гав! Рррррргав-гав-гав-гав-гав!!!
Наверху тропинки стояла собака, в темноте ярко белели пятна у нее на груди и на морде. Довольно крупная собака, она загораживала мне дорогу.
– Гав-гав-гав-гав-гав!!!
– Ты чего лаешь? Чего ты разоряешься?
Я шагнула вперед, стараясь не делать резких движений.
– Рррррр!
Блеснули оскаленные зубы. Псина встопорщила холку, ощерилась. Попятилась, рыча.
– Пшла вон! – Я пошарила вокруг в поисках палки. – Иди, иди отсюда!
Огибать чертову шавку и оставлять ее за спиной не хотелось. Такая вполне может кинуться сзади и тяпнуть. Приличной палки не нашлось, склон зарос колючей ежевикой и крапивой. Я выдрала с травой хороший ком земли и швырнула в собаку.
– Ау-у, ску-ску-ску… Гав! Гав-гав-гав!
– Прочь пошла!
Я снова ухватила траву за вихор.
– Буся, Буся, Буся!
Кто-то шарахался под деревьями, звал собаку. Из черных зарослей выплыл огонек и двинулся в нашу сторону.
– Буся, Буся!
– Эй! – крикнула я, – Хозяин! Отзови пса! На цепи надо держать таких бешеных.
– Гав-гав-гав! – заливалась Буся.
– Отзови собаку, холера!
– А-а-а! – вдруг взвизгнул хозяин. – Навья! Навья! Мара! Буся, куси ее!
– Да ты что! – взвыла я. – Какая мара, протри глаза!
– Куси, Буся, куси!
– Гав-гав-гав!
Собака скакнула вперед, получила комок земли в нос и отскочила.
– С ума сошли! Чокнулись совсем! Пропустите меня, уроды!
– Пошла, мара, пошла! В землю пошла, в воду, под камень! Куси ее, Буся!
Голосивший размахивал фонарем, и я внезапно узнала его. Узнала тяжелые плечищи и крохотную, плоскую, как чечевичное зернышко, голову, и стеклянные от страха глаза, и рыбий хлопающий рот.
– Мара! – кричал Кайн-придурок. – Навья! Иди под камень! Иди на место! На место! На место!
Я попятилась. Безумец… откуда он знает? Откуда?
Сверху, с тропинки, прилетел комок земли и ляпнулся мне в грудь. Второй едва не попал в лоб.
Остро, так, что свело внутренности, вспомнилось: камни, куски глины, какая-то гниль – в лицо, в голову, градом, сбивающим с ног ливнем. Не закрыться руками – связаны руки – только отворачиваться, прижиматься щекой к плечу. Липнут волосы, в глаза течет дрянь, мешаясь со слезами, кляп не дает дышать.
– Ррр! гав-гав-гав-гав!
Я повернулась, подхватила юбки и бросилась прочь по пляшущему под ногами мостку. Холера, проклятие, урод поганый! Чтоб тебе пусто было! Чтоб тебе…
Навстречу, на мост, из зарослей противоположного берега вдруг вымахнуло что-то огромное, черное. Два алых огня мазнули вверх, оставив в воздухе огненный росчерк. Тварь взвилась, мелькнула над головой, осыпав меня водяным крапом – и мосток сотрясся от удара.
– АААгррррххх! Аррр!
– Ааааййй! – по-человечески завизжала собака. Ей вторил Кайн-дурак:
– Буся-а-а-а-а!
Свет фонаря метнулся зигзагом и погас.
– Грррр! – снова вспорол ночь потусторонний рык.
– И-и-и-и! Ску-ску-ску…
– Дьявол, дьявол, дьява-а-а-а!!!
Крики удалялись.
Я выбралась на темный берег и села в крапиву, икая от пережитого. Клин клином, господин маг? Ничего себе – ик! – покойники! Урод… собаку натравил… да я тебя…
Сжала ладонями лицо. Все. Все. Он полоумный, не мстить же ему, правда? Этот черный его прогнал. Или загрыз?
Кто он? Хозяин, сказал Амаргин. Хозяин кладбища. Вампир? Волк? Вервольф? В любом случае он – тварь Полночи. Это не Та Сторона. Это… еще дальше.
Они что, приятельствуют с Амаргином? Жуть какая… Впрочем, ничего удивительного. Амаргин показывал мне свою фюльгью – она у него полуночная. У меня, между прочим, тоже. Не к ночи будет помянута, брр!
Я потерла лицо и увидела сквозь раздвинутые пальцы – ОН сидит напротив и смотрит на меня.
Черная тень, чернее окружающего мрака, большая, горбатая, косматая. Шумное дыхание, клыки. Глаза пламенем горят – уж не знаю, какой они тут свет отражают, может, свет преисподней.
– Здравствуй, хозяин кладбищ. Амаргин привел меня к тебе в гости. Только вот, не удосужился нас представить. Меня зовут Леста.
– Знаю, – сказала Амаргиновым голосом тварь с глазами как пламя. – Испугалась?
– Еще бы. Могла бы на всю оставшуюся жизнь заикой сделаться. Я хочу спросить. Тот человек… который с собакой… он жив?
– Грр! – заявило чудище. – Рррастерзан! И сожрррран! Вместе со своей моськой. Грр, тьфу, тьфу! Моська оказалась рыбой фарширована, террррпеть на могу рыбу!
– Правда?
– Поди проверь. Я на косточках повалялся, клочки по кустам разметал, дураковы штаны на елку повесил!
– Там… кажется, нет елок…
– Агггррр, кх, кх!
Тварь смеялась, мотая башкой. Огненные искры так и чиркали перед глазами.
– Шутишь?
– А то! Кх, кх, кх, грр!
Я неуверенно улыбнулась в ответ.
– А! – меня осенило. – Знаю. Знаю, кто ты. Ты – грим, да?
Тварь приподнялась, горбя спину, и будто бы раздалась вдвое больше прежнего. Распахнулась узкая пасть, пурпурный драконий отсвет вылощил клыки. Я завороженно уставилась в раскаленную скважину глотки.
– Ггггрррррр! – Ночь откликнулась обморочной вибрацией, трепетом ужаса. У меня волосы зашевелились. – Сссспрашиваешь, кто я? Знай – я пожиратель трупов! Я хранитель сокровищ! Я страж царства меррррртвых!
С трудом сглотнув, я, неожиданно для самой себя, фыркнула. Патетические раскаты Амаргинова голоса звучали по-дурацки. Амаргин вполне бы мог такое отколоть, тараща глаза и воздевая руки к небу, а итогом этой клоунады была бы птичья клякса, ляпнувшаяся с облаков ему под ноги.
– Хранитель сокровищ? – переспросила я. – Какие у тебя тут сокровища, на погосте?
– Щасс, держи карман, расскажу тебе, где что прикопано! – неожиданно сварливо отозвался грим. Голос у него изменился, потерял сходство с Амаргиновым и стал просто низким хриплым мужским голосом. –
