Военная подготовка Октября - Анатолий Александрович Буйский

каждом шагу давала им материал для возбуждения солдатского негодования против буржуазии и для внушения необходимости общими усилиями рабочих и солдат победить опасность, которую буржуазия готовит для революции. Перед их простыми, часто грубыми, безыскусственными доводами беспомощно отступали блестящие ораторы меньшевиков и эсеров. Все усилия буржуазии, соглашателей, работавших в большинстве через офицерство и через солдатские комитеты, где тоже прочно засела интеллигенция и офицеры, разбивались о грубую матросскую или рабочую речь, потому что солдатско-крестьянская масса понимала их, так сказать, «нутром», чувствовала в них своих, т. е. тех же рабочих и крестьян. Поэтому и успех такой агитации был поразительный: части быстро ускользали из-под влияния и соглашателей и своих офицеров. Пробыв в казарме и прожив солдатской жизнью три-четыре дня, члены Военной организации возвращались с докладом, в каких полках и что удалось сделать. Обыкновенно после их ухода часть была готова для дальнейшей совместной работы с Военной организацией. Поэтому в такой части организовывалась большевистская ячейка, которая уже сама вела дальнейшую работу по обработке своей части, получая инструкции от Военной организации и путем партийной литературы и газет.

В деле этого инструктирования ячеек и обработки солдатских масс огромное значение имела газета «Солдатская правда», связывавшая отдаленные солдатские ячейки с большевистским центром. Она вела переписку со всеми фронтами и даже с отдельными лицами, потому что солдаты сразу стали заваливать редакцию письмами, и давала огромный материал для агитации военным ячейкам. На Северном и Западном фронтах точно так же большим успехом пользовалась «Окопная правда», позднее — «Окопный набат», — газета, которую редактировал солдат А. Г. Васильев, член Военной организации.

Первые военные ячейки в петроградском гарнизоне появились в Павловском, Преображенском, Егерском, Измайловском, Петроградском, в 180-м пехотном запасном, в Финляндском, Московском, гренадерском и 1-м пулеметном полках. Через эти ячейки росла и крепла связь Военной организации и партии с солдатскими массами, выяснялись больные вопросы, тревожившие солдат. Работа настолько быстро развивалась, что у Военной организации давно не хватало сил обслужить и охватить все. Не проходило дня, чтобы кто-либо из членов ее не побывал в какой-либо части. Приходилось ездить даже по ночам, потому что пополнения, отправлявшиеся на фронт, часто хотели получить «напутствие» от тех, кош считали своей партией. Почти всегда после таких напутственных речей эшелоны отправлялись на фронт с плакатами «вся власть советам», к величайшей злости своих командиров. В короткий сравнительно срок была проделана огромная работа, зато уже к началу июня Военная организация могла торжествовать победу.

В июне во время работ I Всероссийского съезда советов, проходившего под влиянием меньшевиков и эсеров, партия, прислушиваясь к требованиям масс, решила организовать демонстрацию, чтобы показать боевую революционную готовность пролетариата и солдат. Соглашатели пришли в негодование и всевозможными угрозами потребовали отмены этой демонстрации, решив назначить на 18 июня свою, от имени съезда советов. Партия отменила свою демонстрацию, мобилизованные члены Съезда — 300 меньшевиков и эсеров в то же время разъезжали по казармам, агитируя против большевиков и уговаривая солдат выстудить 18 июня с соглашательскими лозунгами. Солдаты и рабочие действительно вышли в этот день на улицу, но все полки питерского гарнизона и прибывшие делегации из Кронштадта, Петергофа, Ораниенбаума и других городов несли плакаты: «Долой войну», «Долой соглашателей», «Долой 10 министров-капиталистов», «Вся земля крестьянину», «Вся власть советам». Только некоторые мелкие группы вроде самокатного батальона да некоторых казачьих частей имели надписи: «Да здравствует коалиционное правительство», но эти надписи тонули в море большевистских плакатов. Примерно то же самое происходило и в других городах и гарнизонах и наконец набатным призывом докатилось до армии. Всюду Военная организация, имела возможность убедиться, за кем идет солдатская масса и кто среди нее пользуется наибольшим и бесспорным влиянием.

То же самое подтвердила и конференция (совещание) военных организаций, созванная в начале июля. На конференцию явились представители более чем от 500 большевистских ячеек в полках, дивизиях, армиях, от всего фронта и тыла, за исключением отдаленных Кавказа и Сибири. Конференция обнаружила, что ни в тылу, ни на всем много-верстном фронте нет ни одной войсковой единицы, в которой бы влияние большевизма так или иначе не чувствовалось, что лозунги, выставленные партией, есть точно так же и лозунги солдатских масс и что таким образом линия Центрального комитета партии правильна. Но в то же время по докладам с мест выяснилось следующее положение на фронте: большевистские лозунги — единственные лозунги, которые соответствуют самым задушевным, самым горячим стремлениям солдат. Но солдатские массы еще не сознали своих сил, не представляют себе, как можно рабочим и крестьянам стать во главе власти, а потому лозунги хоть и заманчивы, но кажутся слишком смелыми, несбыточными. Солдат еще не уверен, что их можно превратить в дело, но не в состоянии и отказаться от них и забыть их хотя на минуту, и поэтому мечется между этими лозунгами и сознанием, что фронта бросить нельзя, чем и пользуются соглашатели. Но вместе с тем он уже наполовину избавился от соглашательского угара. Фронта бросать он пока не намерен и не говорит об этом, но уже на своих митингах все чаще и чаще выносить резолюцию: Наступать не будем, но свои позиции будем защищать до последней капли крови». Таким образом выходило, что солдатская масса близка к полному пониманию причин войны и своих задач и что нужно какое-либо сильное потрясение, чтобы исчезли остатки боязни большевизма и остатки веры в соглашателей. Таким потрясением и явилось наступление, предпринятое Керенским, подталкиваемым и своей и западной буржуазией.

Юго-западный и Румынский фронты считались потрясенными «большевистской заразой» по причине их отдаленности от крупных столичных и фабрично-заводских центров. Поэтому еще с начала лета сюда начали съезжаться агенты Временного правительства, видные эсеры и меньшевики, вместе с иностранными представителями. Все били в одну точку — надо наступать. Все доказывали, что наступление — дело самое революционное, что оно необходимо для закрепления свободы, что нужно сделать одно последнее напряжение, после которого враг уже «покатится безостановочно» и т. д. С фронтов предусмотрительно удалили «затронутые большевизмом» части, сменив их «надежными», удалили (а кое-кого и арестовали) видных большевистских работников, а затем начали сосредоточивать огромное количество артиллерии и прочих технических средств.

Наступление замышлялось вопреки интересам пролетариата, крестьянства и самого фронта, потому что вело к новому бесполезному кровопролитию и затягивало войну. Замышлялось вопреки заявлению самих соглашателей от 14 марта о миролюбии свободного русского народа. Оно было вредно, потому что обнаруживало пред пролетариатом всего мира и в там числе перед германским и австрийским, который стоял напротив в солдатских же шинелях, захватнические цели «революционного» правительства России. Оно было