Криминотеология - Олег Старков

«принудительное взимание сборов и обложений в пользу религиозных организаций и служителей культа» – повторяет ст. 122 УК 1922 г. и ст. 124 УК 1926 г. и не нуждается в дополнительных комментариях;

«изготовление с целью массового распространения или массовое распространение обращений, писем, листовок и иных документов, призывающих к неисполнению законодательства о религиозных культах» – идейно повторяет ст. 119 УК 1922 г. и ч. 2 ст. 5810 УК 1926 г., как контрреволюционную агитацию и пропаганду, расшифровывая их;

«совершение обманных действий с целью возбуждения религиозных суеверий в массах населения» – повторяет ст. 120 УК 1922 г. ист. 123 УК 1926 г.;

«организация и проведение религиозных собраний, шествий и других церемоний культа, нарушающих общественный порядок» – фактически расшифровывает ст. 227 УК 1922 г. и так же, как и она, сводит на нет действие ст. 143 УК 1960 г., защищающей свободу совести;

«организация и систематическое проведение занятий по обучению несовершеннолетних религии с нарушением установленных законодательством правил» – повторяет ст. 121 УК 1922 г. и ст. 122 УК 1926 г.;

«отказ гражданам в приеме на работу или в учебное заведение, увольнение с работы или исключение из учебного заведения, лишение граждан установленных законом льгот и преимуществ, а равно иные существенные ограничения прав граждан в зависимости от их отношения к религии» – это единственная норма, последовательно защищающая не только свободу совести, но и религиозную свободу. Введение этой нормы означало поворот от стиля «воинствующего государственного атеизма» к методу «относительной религиозной свободы».

Вторая норма УК 1960 г. из вышеуказанной главы – «воспрепятствование совершению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан» (ст. 143 УК 1960 г.) повторяет буквально ст. 125 УК 1922 г. и ст. 127 УК 1926 г.

Статья 227 УК 1960 г. не имеет аналогов в предшествующих УК советского периода – «организация или руководство группой, деятельность которой, проводимая под видом проповедования религиозных вероучений и исполнения религиозных обрядов, сопряжена с причинением вреда здоровью граждан или с иными посягательствами на личность или права граждан, либо с побуждением граждан к отказу от общественной деятельности или исполнения гражданских обязанностей, а равно с вовлечением в эту группу несовершеннолетних»; привилегированный состав – активное участие в этой группе и систематическая пропаганда ее деятельности. Это была первая принятая в советский период норма, направленная на борьбу с деструктивными сектами. Состав этого преступления рассмотрим подробнее в следующем параграфе при сравнении со ст. 239 УК РФ 1996 г.

С 1990 по 1994 г. не было зарегистрировано ни одного факта возбуждения уголовного дела по ст. 227 и 1431 УК РСФСР. Вместе с тем в данный период начинается засилье тоталитарных сект. Только в центр помощи жертвам оккультных учений и тоталитарных сект при Отделе катехизации Московской Патриархии с этого времени ежегодно обращается не менее 50 тыс. человек.[44] Это объясняется, как ни странно, просто. Во-первых, в стране в период перестройки была развернута активная религиозная пропаганда, что было связано с чрезмерной «демократизацией» и гласностью. Во-вторых, ее результатом стало принятие Закона РСФСР от 25 октября 1990 г. «О свободе вероисповедания», который декларировал абсолютную религиозную свободу, что способствовало возникновению огромного количества деструктивных сект, в том числе сатанинского направления, многие из которых были официально зарегистрированы, но большинство, преимущественно криминального толка, предпочли остаться в тени.[45] Так, ст. 8 этого Закона гласит: «На территории РСФСР не могут учреждаться исполнительные и распорядительные органы государственной власти и государственные должности, специально предназначенные для решения вопросов, связанных с реализацией права граждан на свободу вероисповедания», т. е. религиозные организации выводились из сферы государственного контроля и надзора. В ст. 9 фактически разрешалось преподавание религиозных учений. В ст. 11 определялось, что осуществлять государственный контроль могут только Советы народных депутатов и «соответствующие правоохранительные органы» и более никто. В ст. 17–21 устанавливался максимально упрощенный порядок регистрации религиозных объединений и предоставления им прав юридического лица. Параллельно вносятся изменения и в уголовное законодательство. Отменятся ст. 142 УК РСФСР «Нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви», изменена редакция ст. 143 «Нарушение свободы совести и вероисповедания», введена новая норма – ст. 1431 «Организация объединений, посягающих на личность и права граждан», которая значительным образом дублирует ст. 227 УК РСФСР. Даже незначительные изменения указанного Закона, внесенные Федеральным законом от 27 января 1995 г.[46], привели к тому, что с 1994 г. все чаще стали возбуждаться уголовные дела по ст. 227 УК РСФСР и ст. 239 УК РФ. Это показывает, насколько общая политика государства влияет на уголовную и сказывается в правоприменительной практике.

Конец этому религиозному деструктивному беспределу и абсолютной религиозной свободе был положен с принятием Федерального закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26 сентября 1997 г.[47] Уже в преамбуле этого Закона подчеркивается особая роль православия, уважение к христианству, исламу, буддизму, иудаизму и «другим религиям, составляющим неотъемлемую часть исторического наследия народов России», т. е. только традиционным для России религиям предоставлялась свобода совести и вероисповедания. При этом право на свободу совести ограничивалось значительно, даже ссылкой на защиту нравственности в ст. 3. В соответствии со ст. 6 религиозное объединение должно обладать соответствующими признаками, как-то: «вероисповедание; совершение богослужений, других религиозных обрядов и церемоний; обучение религии и религиозное воспитание своих последователей». Иначе, деятельность объединения должна включать «совершение богослужений», а не служение сатане, должна быть максимально открытой для всех, т. е. тайные мессы исключаются. Кроме того, религиозные объединения делятся на два вида: религиозная группа (ст. 7), не пользующаяся правами юридического лица, осуществляющая деятельность без государственной регистрации, но уведомляющая о своем создании органы местного самоуправления. В соответствии со ст. 9 «учредителями местной религиозной организации могут быть не менее десяти граждан РФ, объединенных в религиозную группу, у которой имеется подтверждение ее существования на данной территории на протяжении не менее пятнадцати лет», кроме того, п. 8 ст. 8 определяет, что «наименование религиозной организации должно содержать сведения о ее вероисповедании. Религиозная организация обязана указывать свое полное наименование при осуществлении деятельности» и т. д. Только в этом случае она регистрируется в качестве юридического лица. При отсутствии этих признаков она ликвидируется. Таким образом, эти и другие ограничения ставят серьезные препятствия на пути регистрации и деятельности деструктивных сект.

Анализ истории уголовно-правового регулирования сферы религиозной свободы в России, которое иначе, если посмотреть на эту проблему философски, может быть расценено как особый тип отношений между государством и церковью, образовательными учреждениями и церковью и т. п., приводит к некоторым выводам. Причем выводы относятся к определению типа, или же стиля, уголовно-правовой регуляции.

Дореволюционные юристы выделяли два типа уголовно-правового регулирования сферы религиозной свободы. Так, И. Малиновский определял их следующим образом: 1) «если религиозных убеждений придерживается большинство или „командующая“ часть населения, то признавались священными и неприкосновенными, – посягательства на права, принадлежащие государству». «Жгли на кострах»; 2) идея свободы совести, рожденная Великой французской революцией, предполагала установление уголовной ответственности исключительно за «оскорбление религиозного чувства, за стеснение религиозной свободы».[48] Так рассуждал историк права. Но профессор уголовного права С. В. Познышев вторил ему, утверждая также, что есть два типа уголовной охраны религии:

1. «Насильственное утверждение в обществе известной религии».

2. «Государство может наказывать лишь оскорбительные и насильственные действия, поражающие религиозную свободу».[49] Судя по всему, по большому счету все так и есть.

Вместе с тем современные специалисты в области истории государственно-церковных отношений с точки зрения истории и философии права утверждают: «На протяжении XX столетия в России последовательно сменялись три модели государственно-церковных отношений, имевших различную направленность – православную, вероисповедный плюрализм и атеистическую».[50]