Инферно - Дэн Браун

Сиенна, согласно этой статье, убежала из дома в возрасте десяти лет, и была достаточно умна, чтобы прожить без чьей либо помощи в течении десяти дней. Ее нашли в престижном лондонском отеле, где она притворилась дочерью одного из гостей и, украв ключ, заказывала обслуживание номеров за чей-то чужой счет. Судя по всему, она провела всю неделю за чтением всех 1600 страниц Анатомии Грея. Когда представители власти спросили ее, зачем она читала медицинские тексты, она ответила, что хотела выяснить, что не так с ее мозгом.

Сердцем Лэнгдону было жаль маленькую девочку. Он не мог вообразить, насколько одиноким чувствует себя ребенок, который так сильно отличается от всех. Он повторно складывал статьи, остановившись напоследок на фотографии пятилетней Сиенны в роли Пака. Лэнгдон должен был признать, учитывая невероятность его встречи с Сиенной сегодня утром, что ее роль озорного, вызывающего сон эльфа казалась удивительно уместной. Единственное о чем жалел Лэнгдон, что он, как герои в игре, не мог теперь просто проснуться и притвориться, что все недавние события были сном.

Лэнгдон осторожно сложил все вырезки на свое место и закрыл программку, почувствовав неожиданную грусть, когда вновь посмотрел на запись на обложке: Милая, никогда не забуду, что ты чудо.

Его взгляд переместился вниз к знакомому символу, украшающему театральную афишу. Это была та же самая ранняя греческая пиктограмма, которая украшала большинство театральных афиш во всем мире — символ, который уже в течение двух с половиной тысяч лет ассоциировался с драматическим театром.

Маски (ит.)

***

Лэнгдон посмотрел на традиционные изображения Комедии и Трагедии, глядящие на него, и внезапно услышал странное жужжание в ушах — как будто внутри головы медленно натянули тугой провод. Удар боли обрушился на его голову. Видения маски плавали перед его глазами. Лэнгдон хватал ртом воздух и, подняв руки, сел на рабочее кресло и плотно закрыв глаза, схватился за голову.

В темноте причудливые видения возвратились с новой силой … абсолютные и яркие.

Седая женщина с амулетом звала его снова со всех концов кроваво-красной реки. Ее крики отчаяния пронзили пахнущий гнилью воздух, ясно слышались звуки истерзанных и умирающих, тех кто корчился в муках, насколько видел глаз. Лэнгдон снова увидел перевернутые ноги, на которых красовалась буква Р, наполовину ушедшее под землю тело в диком отчаянии барахтало ногами в воздухе.

- Ищи и найдешь! - кричала женщина Лэнгдону. - Время ускользает!

Лэнгдон снова почувствовал непреодолимую потребность помочь ей … помочь всем. В бешенстве, он кричал ей вслед через кроваво-красную реку. - Кто ты?!

Еще раз женщина протянула руку и приподняла свою вуаль, и предстала в том же самом поразительном облике, который Лэнгдон видел раньше.

- Я жизнь, - ответила она.

Без предупреждения колоссальное изображение материализовалось в небе над ней — внушающая страх маска с длинным, подобным клюву носом и двумя пламенными зелеными глазами, которые безучастно смотрели на Лэнгдона.

- И…я смерть, - прогремел голос.

ГЛАВА 8

Глаза Лэнгдона распахнулись и он судорожно вздохнул. Он все еще сидел за столом Сиенны, держа голову в ладонях. Его сердце дико билось.

Что, черт возьми, со мной происходит?

Перед его мысленным взором все еще стояли образы седоволосой женщины и маски с клювом. Я жизнь. Я смерть. Он попытался стряхнуть видение, но оно, казалось, навсегда запечатлелось в его мозгу. Со стола на него смотрели две маски с афиши.

- Ваши воспоминания будут запутаны и беспорядочны, - так сказала ему Сиенна. - Прошлое, настоящее и воображение - все смешается вместе.

У Лэнгдона кружилась голова.

Где-то звонил телефон. Пронзительные звуки старомодного звонка исходили из кухни.

- Сиенна?! - позвал Лэнгдон, вставая.

Ответа не последовало. Она еще не вернулась. Через два сигнала включился автоответчик.

- Здравствуй, это я!(ит.) - счастливым голосом объявила Сиенна в исходящем сообщении. - Оставьте свое сообщение и я вам перезвоню.

Послышался гудок, и напуганная женщина с сильным восточноевропейским акцентом начала говорить. В коридоре эхом раздавался ее голос.

- Сиенна, это Даникова! Где ты?! Все ужасно! Твой друг доктор Маркони, он мертв! В госпитале творится что-то сумасшедшее! Сюда приехала полиция! Люди говорят им, что ты сбежала, пытаясь спасти пациента?! Почему!? Ты не знаешь его! Теперь полиция хочет поговорить с тобой! Они взяли твое личное дело! Я знаю, что информация неправильная — неверный адрес, никаких номеров телефона, фальшивая рабочая виза — они не смогут найти тебя сегодня, но скоро они тебя найдут! Я пытаюсь предупредить тебя. Сожалею, Сиенна.

Звонок прервался.

Лэнгдон почувствовал новую волну раскаяния, охватившую его. Судя по звукам сообщения доктор Маркони разрешал Сиенне работать в больнице. Теперь присутствие Лэнгдона стоило Маркони жизни, и решение Сиенны спасти незнакомца имело страшные последствия для ее будущего.

А потом в дальнем конце квартиры громко закрылась дверь.

Она вернулась.

Мгновение спустя снова включился автоответчик. - Сиенна, это Даникова! Где ты?!

Лэнгдон вздрогнул, зная то, что Сиенна может услышать. Пока прокручивалось сообщение, Лэнгдон быстро убрал театральную афишу, очищая стол. Потом он проскользнул через коридор обратно в ванную, чувствуя себя неловко из-за того, что ему пришлось заглянуть в прошлое Сиенны.

Десять секунд спустя в дверь ванной тихо постучали.

- Я оставлю твою одежду на ручке двери,- сказала Сиенна немного насмешливо.

- Большое спасибо, - ответил Лэнгдон.

- Когда закончишь, пожалуйста, приходи на кухню, - добавила она. - Есть кое-то важное, что я хочу показать тебе прежде, чем мы позвоним кому-нибудь.

Сиенна устало прошла по коридору в сторону скромной спальни. Она достала пару синих джинсов и свитер из комода и отнесла их в свою ванную.

Встретившись взглядом со своим изображением в зеркале, она выпрямилась, ухватила конский хвост своих густых светлых волос и с силой потянула вниз, сдёрнув со своей лысой головы парик.

Из зеркала на неё смотрела безволосая женщина тридцати двух лет.

В жизни Сиенны было вдоволь неурядиц, и хотя она научилась преодолевать трудности, опираясь на свой ум, нынешнее положение настигло её на уровне глубинных эмоций.

Она отложила парик, умыла лицо и руки. Вытеревшись, сменила одежду и снова надела парик, тщательно его разглаживая. Сиенна обычно терпеть не могла таких порывов, как жалость к себе, но сейчас, когда слёзы её исходили из глубины души, она знала, что у неё нет выбора и остаётся дать им волю.