Трофейщик-2. На мушке у «ангелов» - Алексей Рыбин

Мясницкий сидел на диване, зажав в руке короткую толстую трубку, наполняющую кабинет чрезвычайно приятным, теплым, отчетливым и, казалось, даже обладающим цветом запахом. Тусклый отметил это обстоятельство не то чтобы с удовольствием, но скорее с облегчением. Сергей Львович курил трубку, будучи лишь в хорошем расположении духа. Если его одолевали неприятности, он предпочитал «Мальборо», чем заметно травмировал своих компаньонов, оказавшихся в недобрый час рядом.

Второй человек, находящийся в кабинете, был знаком Михаилу. Джошуа Александр Бронски — один из постоянных партнеров Мясницкого, большой человек в области поставок товара. С ним обговаривались изменения цен, время, места получения, способы передачи денег — он был в курсе всех основных операций, был частью тандема, несущего фирму сквозь преграды законов и конкурентов к новым доходам и, как планировал Рахманинов, в конце концов к тихому домику в горах, семье, детям и той самой уверенности в завтрашнем дне, которой он на родине так и не мог обрести.

Джошуа Александр напоминал Рахманинову киногангстера периода Великой депрессии — Бронски в любое время года, в любую жару ходил в добротных костюмах, в шляпе, девственно белые рубашки его всегда были наглухо застегнуты до ворота и спаяны у подбородка каменным узлом темного галстука. Сотрудники Мясницкого, работающие в легальной половине его фирмы — компьютерной, тоже обязаны были приходить на работу в костюмах, но выглядели они совершенно по-другому. Бывало, что и рубашка не в тон, и галстук чересчур широк или узок, а то и вовсе на сторону сбился, платок носовой из кармана выглядит неуклюже, и костюмы сами — из магазинов готового платья, долларов от силы за триста… Бронски же ездил в Англию. Не туристом, не по делам фирмы, а чтобы сшить себе новый костюм. Обувь он тоже предпочитал покупать там, галстуки возил из Франции, кухню предпочитал японскую… Сложный, одним словом, был человек. Рахманинов удивлялся, как при его занятости сэр Джошуа Александр находил время на пополнение своего гардероба. Вероятно, он умел распределять дела, не откладывал на завтра того, что мог сделать прямо сейчас.

— Привет! — сказал Бронски с улыбкой. — Рад тебя видеть. — Он посмотрел на Михаила, потом, скосив глаза, кивнул Барону.

Михаила, как всегда, удивило несоответствие развязного, чисто американского громкого обращения со сдержанным, консервативно-европейским обликом.

Впервые за сегодняшний день беседа велась на английском.

— Ну что, Михаил? — По тону, каким были произнесены эти слова Мясницким, Рахманинов понял, что на благодушие шефа рассчитывать нечего. На самом деле Сергей Львович пребывал на грани истерики — Михаил припомнил их давний разговор, в котором Мясницкий разоткровенничался и сообщил задушевно, что он даже любит иногда попадать в критические ситуации — его охватывает какой-то нервный подъем, чуть ли не веселье. Это как хороший холодный душ — мобилизует задремавшие силы организма, и он очертя голову бросается в бой, выходя из него, как правило и как после того самого душа, обновленным. Да, да, похоже, сейчас именно то самое состояние переживал Сергей Львович. Отсюда и трубка с любимым табаком, и легкомысленная поза, в которой он расположился на диване.

— Что случилось, Сергей Львович?

— А вот я расскажу, что случилось. — Истерические нотки зазвенели в его голосе. — Я не буду утомлять нашего гостя и заставлять его второй раз пересказывать эту печальную историю. Сам тебе, Миша, расскажу. Так вот, твой факинг подопечный, — сэр Джошуа вздохнул и поднял глаза к потолку, — твой факинг Кеша был либо стукачом либо полным козлом.

Бронски вопросительно нахмурился.

— Товар он получил от наших партнеров, как я и предполагал. Слава Богу, что сэр Джошуа, — он повел трубкой в направлении прищурившегося Бронски, — сэр Джошуа умеет вести дела и воспринимает своих партнеров как личных друзей. Его люди проследили за твоими подчиненными. К слову сказать, твои ведь тоже — иначе откуда бы ты все узнал? Кто его вел, твоего долбаного Кешу?

— Сергей Львович, у меня есть специальные подсадные, которые и знать не знают о фирме. Платные осведомители, мелкота.

— Вот именно мелкота. А Джошуа, — Бронски удивленно глянул на Мясницкого, не услышав в свой адрес привычного «сэр», но тот уже разгорячился и отбросил этикет, — работает с профессионалами. Они засекли, кому он продал товар…

— Мои тоже засекли. Это черные, район Сентрал-парка.

— Вот-вот. Связался, козел, с факинг дерьмом.

Сэр Джошуа рассеянно чистил ногти.

— Сергей Львович, — Михаил замялся, — тут еще одно происшествие…

Да, слушаю. Что еще хорошенького?

— Он убит.

— Кто убит? Миша, кто убит?! — Голос Мясницкого зазвенел.

— Да он, Иннокентий. Мы с Бароном были у него дома, убит он и его жена. Квартира вся вверх дном. Искали либо товар, либо деньги.

— Шеф, — Барон включился в разговор, — шеф, они ничего не нашли. Это точно.

— Кто, кто, черт подери? — Мясницкий посмотрел на Джошуа. Сэр Джошуа спокойно кивнул.

— Разберемся, Сергей. Это я беру на себя. В полиции у нас свои люди.

Мясницкий вскочил с дивана и забегал по комнате. Михаил с удивлением вдруг отметил, что сейчас шеф напоминал ему Сталина, каким изображали его советские фильмы брежневских времен. Невысокий, с трубкой в руке, шеф мерил шагами кабинет, покачивая в такт седеющей головой, лицо его приобрело выражение одухотворенное, благородное. Сергей Львович сейчас имел совершенно недоступный для простого смертного вид.

— Барон! Что ты там говорил?

— Я говорил, что денег в квартире не нашли. И что работали дилетанты. Наследили так, что даже полиция, если захочет, конечно, запросто может их вычислить.

— Сэр Джошуа? Что вы скажете?

— Сделаем, Сергей. Это не проблема. Проблема в другом. Вы меня понимаете?

Сергей Львович крякнул, покрутил головой, словно отгоняя назойливую муху, подошел к Михаилу и уставился прямо ему в глаза. Он изучающе смотрел с минуту. Наступила неловкая пауза. Рахманинов не знал, чего уже и ждать от шефа. Явно чего-то неприятного. Господи, сколько дерьма наворочал этот Кеша, пропади он пропадом. Да, кстати, и пропал уже. А ему, Рахманинову, разгребать теперь, если он не хочет отправиться следом.

— Так вот, слушай дальше, — продолжил Мясницкий. — Товар он продал, а через два часа всю эту банду из Сентрал-парка взяли. ФБР, отдел по борьбе с наркотиками. — Сергей Львович крайне редко произносил последнее слово вслух, это тоже говорило о его предельном раздражении. — Да, всех. Подождали, пока они освоятся, начнут делить, распределять по торговцам, и всех накрыли с поличным на товаре. Одновременно с этим прочесывали парк. Похватали торговцев, сейчас колют их на то, чтобы заложить всю организацию. Расколют, будь уверен. Мелкоте дорога своя жопа. Когда их всех вместе соберут, они поймут, что это не случайность, и все выложат. Вот такие дела. Если твой Кеша — стукач, можешь себе представить, что он мог о нашей конторе поведать? Или, скорей всего, уже поведал.

— Да мало что, на самом деле. — Михаил был шокирован, но старался не подавать виду. — Он ничего толком не знал.

— Как он вышел на людей сэра Джошуа?

Михаил молчал. Черт его знает, этого хохла хитрого, как он на них вышел.

— Нью-Йорк — город большой, Сергей Львович, это не Питер и даже не Москва. В том, что он не стукач, я уверен на девяносто девять процентов. Я же все-таки работаю с людьми, за что и деньги получаю. Нет, я его проверял-перепроверял. Это исключено.

— Ну ладно, ладно. Работаешь ты прилежно, это я знаю. Это как раз та самая проруха, которая бывает и на старуху, в твоем лице. Но нужно что-то делать. Я боюсь, что придется временно сократить сбыт. Мы понесем убытки. Ты же не хочешь стать причиной этих убытков?

Став причиной убытков фирмы, любой, кроме шефа, тем самым подписывал себе приговор. Это знали все близкие к Мясницкому сотрудники.

— Я думаю, выберемся. Не все так плохо…

— Верно, электричество под жопой пока не щекочет… Ну хорошо, философию в сторону. Первое — выяснить, кто шлепнул твоего Кешу. Второе — еще раз проверить все его связи, вообще всю информацию о нем. Третье, главное, — найти деньги. Если он связан с ФБР, деньги — это тот крючок, на который они будут нас ловить. Так что иди и ищи. А мы с сэром Джошуа примем свои меры.

Михаил и Барон спустились по узкой лестнице и вышли на улицу. Из кабинета шефа было два выхода — черный, так сказать, которым они и воспользовались, и второй — через рабочий, официальный уже кабинет, где Мясницкий вершил дела компьютерные, вот там уже были белые стены, мониторы, компьютеры, какие-то диаграммы на стенах, время от времени меняющиеся, стеллажи со справочниками, далее — холл с двумя секретаршами, коридор, широкая лестница, ведущая в вестибюль с черными охранниками, стеклянными стенами, в общем, как положено в уважающей себя процветающей фирме.