На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины. - Хельмут Ханке

Это было серьезным испытанием для молодого адмирала. Его офицеры, видя, какие потери несет команда, и учитывая медленное продвижение вперед, советовали ему вернуться в Индию. Уступи он им тогда, и под угрозой оказалась бы и судьба всей экспедиции, и жизнь людей. А так хоть треть моряков вернулась на родину, и задание, от которого в большой степени зависело дальнейшее развитие мореплавания и мировой торговли, было выполнено.

Обратный рейс от восточных берегов Африки в Португалию протекал благополучнее. Обогнув мыс Доброй Надежды, путешественники шли под полными парусами, тугими от зюйд-остового пассата. Сведения, полученные во время этого плавания, подтвердили, между прочим, достоверность слов древнего предания, будто еще финикийцы, отправляясь из Красного моря, ходили вокруг Африки. По Геродоту[07], эти мореплаватели рассказывали, что в начале путешествия солнце всходило слева по ходу корабля, когда же они прошли некий отрезок пути, то увидели восход справа. Сведения эти считались сомнительными, покуда более поздние поколения не узнали истинных очертаний Черного континента.

За этот подвиг Васко да Гаме был присвоен титул адмирала Индийского океана и оказаны другие почести. Индия стала его судьбой. Здесь он и умер. История оценивает личность только по значению свершенных дел и достигнутых результатов. Не следует, однако, затушевывать тот факт, что характером великий мореплаватель Васко да Гама обладал столь же жестоким, как и все конкистадоры эпохи Великих географических открытий. Этот истребитель арабов хладнокровно приказывал убивать экипажи захваченных им арабских судов.

Третьим в созвездии великих мореплавателей этого периода был также португалец – Магеллан. Он вошел в историю как первый капитан, исследовавший весь Мировой океан. Его славу нисколько не умаляет то, что ему не довелось увидеть конца первого кругосветного плавания. Мало кто из капитанов может похвастаться таким почетным свидетельством, как он. Оно принадлежит перу итальянца Антонио Пигафетты, писавшего знаменитый корабельный дневник, который, так же как и записки Колумба, Кука и Скотта, относится к бесценным реликвиям истории географических открытий. «Слава Магеллана переживет его смерть. Он был украшен всеми добродетелями. В величайших бедствиях он выказывал всегда непоколебимую стойкость. На море он сам осудил себя на большие лишения, чем весь остальной экипаж. Он обладал точным знанием морских карт и владел искусством мореплавания, как ни один человек на Земле. Все это истинно так и следует из того, что ни у кого другого недостало разума и не хватило мужества, чтобы обойти под парусами вокруг света».

Магеллан начал свой жизненный путь пажом в свите королевы Португалии. Приключения первого путешественника в Индию привели молодых португальских дворян в восторг и побудили к подражанию. Когда под командованием Франсиско д'Альмейдаша снаряжалась новая индийская экспедиция, участвовать в ней вызвалось 1500 добровольцев. Португальская корона опасалась конкуренции со стороны слишком удачливых и популярных представителей аристократии, и Васко да Гаму принять участие в готовящемся походе не пригласили. Среди молодых идальго, находившихся на кораблях, был и стремившийся выдвинуться двадцатичетырехлетний Магеллан. В морском сражении при Каликуте 16 марта 1506 года 11 португальских каравелл противостояли 22 вооруженным судам арабов. Португальцы одержали победу, потеряв при этом 80 человек убитыми и 200 ранеными. Молодому Магеллану тоже досталось. Годом позже он отличился при взятии Малакки. За смелую вылазку во время боя с малайцами он был произведен в офицеры. Однако выше по лестнице военных званий он не поднялся, так как подчиненным был не очень приятным. Новое ранение, полученное им во время боев в Марокко – с тех пор он стал хромать, – привело к увольнению с военной службы. Его отстранили от активной деятельности и отправили на пенсию, хотя к тому времени ему было всего двадцать шесть лет. Возмущенный таким бесцеремонным обращением, он отправился с жалобой к королю. Последний, однако, отклонил ее, отказавшись вступиться за эту горячую голову.

Тогда Магеллан покинул родину и, в поисках применения своих сил, обратился к испанскому королевскому двору. Здесь появление португальского офицера с обширным колониальным опытом привлекло серьезное внимание. Испанский король, ознакомившись с планами и мыслями Магеллана, ни секунды не задумываясь, пригласил его к себе на службу. Он назначил Магеллана генерал-капитаном эскадры, которая западным морским путем должна была достичь «Островов пряностей» – Молуккских островов. При этом умышленно упускался тот факт, что маленький хромоногий португалец моряком вовсе не был.

О таком почете мелкопоместный португальский дворянин не мог и мечтать. Лихорадочно стремился он пополнить свои морские знания, которых ему так не хватало, используя для этого несколько месяцев, оставшихся до выхода эскадры. Однако опыт Колумба уже показал, что в век Великих географических открытий навигаторские познания главы экспедиции вовсе не оказывали решающего влияния на ее успех. Во-первых, существовали лоцманы, которых можно было взять на корабль, а во-вторых, навигационные средства были столь плохи, что все равно многое решалось на глазок.

Куда важнее для успеха предприятия были крепкие нервы и железная воля. Главная трудность в руководстве экспедицией состояла в управлении людьми, а не в управлении кораблем.

Задача Магеллана осложнялась тем, что испанские капитаны – командиры кораблей эскадры – считали для себя позором подчиняться португальцу. Пресловутая гордость испанцев вставала на дыбы, тем более что дело касалось испанских кораблей и испанского предприятия. И вот во время похода произошел редкий в истории морских мятежей случай, когда организаторами бунта явились капитаны, а не команда. Он вспыхнул на патагонском берегу, где Магеллан решил перезимовать. Легко одетые люди были не подготовлены к суровому климату Патагонии. В распоряжении генерал-капитана оставался всего один корабль с преданными ему людьми. Но счастье благоприятствовало Магеллану, и он сумел подавить мятеж.

Однако на экспедицию продолжали обрушиваться все новые напасти. Американский континент, казалось, не имел конца. Крутые повороты береговой линии непременно оказывались устьями рек. А когда наконец был все же найден проход между материком и Огненной Землей – нынешний Магелланов пролив, – восторженные крики замерли на устах измученных людей. Эта извилистая, полная подводных камней узенькая протока требовала от них высочайшего искусства управления парусами и рулем. К тому же они не были уверены, что это действительно пролив. Людей окружала дикая, кипящая штормовой пеной, какая-то доисторическая природа, скалы и вода, которым не видно было конца. Рулевых и несущих вахту у парусов попеременно бросало то в жар, то в холод. «Сан-Антонио», имевший на борту самые большие запасы продовольствия и замыкавший в походе отряд, после второй ночи пропал из виду. Исхудавший, состарившийся Магеллан в эти критические дни стоял перед решением, определившим всю его жизнь. Настроение команды, на скорую руку случайно набранных людей разных национальностей, было скверным. Просочись хоть какие-нибудь сведения о продовольственном положении после исчезновения «Сан-Антонио» и о сомнительном состоянии кораблей – и нового мятежа не миновать.