Самый близкий демон - Анна Данилова

– Моя фамилия Перевалов. Леонид Евгеньевич. Буквально час с небольшим тому назад я вернулся с дачи своих друзей и узнал о смерти Виолетты… Это правда, что ее убили?

– Я не знаю этого человека… – Лидия Григорьевна густо покраснела, словно извинялась за визит мужчины. Во взгляде ее читался ужас. – Кто вы?

– Близкий друг Виолетты… Где она?

– В морге! – истерично выкрикнула Лидия Григорьевна. – У Виолетты не было никакого близкого друга, да тем более – мужчины! Что вы себе позволяете?

– Вы можете назвать мне адрес морга? – сдержанно спросил Перевалов и вопросительно взглянул на Марка. – Вы, как мне кажется, из милиции?..

– Из прокуратуры. Моя фамилия Садовников.

7

Он вернулся домой, понимая, что все, что произошло с ним за последние двое суток, – наваждение, сон. Что не было никакого знакомства с Маргаритой, ни их скоропалительного, безумного, настоянного на одиночестве сближения. Он звонил долго, почти пять минут, но ему так никто и не открыл. Рита оставалась верна себе: свет в окнах горит, а она не желает открывать. Значит, у нее кто-то есть. И этот «кто-то» сейчас либо сидит за ее круглым уютным столом с блюдом апельсинов посередине и ест какой-нибудь гороховый суп либо лежит в ее кровати под тонкой шелковой прохладной простыней и рассказывает ей, как сам Марк еще вчера, о своей жизни… Но этим мыслям суждено было прожить всего несколько минут… Как это – ничего не было? Ведь убит брат ее сестры – Михаил Генс! И это не может быть наваждением. Генс умер. Его отравили. Вопрос один, как и всегда: кто убийца? А если убит Генс, значит, была и Маргарита, прекрасная Маргарита с ее вкусным ужином и ласковым взглядом. К тому же Марк достал телефон, чтобы еще раз убедиться в том, что она ему действительно звонила: на дисплее высветилось ее нежное имя… Но тогда почему же она не открывает ему дверь? Остается верна своим привычкам? Не хочет продолжения отношений? В чем дело?

Марк послонялся по пыльной и душной квартире, распахнул окна и почувствовал, как в комнату вливается свежий вечерний воздух… Подумалось: хорошо, что Рита не видела этой грязной постели, этих темных комочков носков под стульями и креслами, немытой посуды в раковине и много чего другого, чего не должен видеть женский глаз… Батареи коричневых, к примеру, с золотыми горлышками пивных бутылок. Пустых, безнадежно пустых и таких же одиноких, как и он сам… Он не понимал, почему она не открыла ему дверь. И вдруг его осенило: быть может, она боится рассказать ему о том, как прошло ее свидание с Селезневой? Может, она позволила себе что-то лишнее, проговорилась или сразу же, в первые минуты, выдала себя – вот, мол, я знакомая Садовникова и он попросил меня… Неужели из-за этого она теперь не открывает дверь?!

Аппетита не было, хотя поесть днем ему так и не удалось. Не помогли представленные в воображении в квартире Крупиных аппетитные, с толстым слоем масла и сыра бутерброды… Марк открыл холодильник, достал большую бутылку «Швебса» и с наслаждением утолил жажду. Все! На сегодня это будет самое приятное ощущение. Почти наслаждение.

Под струей прохладной воды он вспомнил и аккуратно разложил по пунктам все то, что сумел узнать за день. Итак! Версия номер один: Виолетту убил ее муж. Мужа покрывает любовница. Версия номер два: Виолетту убил неизвестный. И этот неизвестный был хорошо знаком с Виолеттой, иначе бы она никогда не согласилась прийти к нему на свидание в десять вечера, да еще и с коляской, с ребенком… Кем мог быть этот неизвестный? Возможно, это был ее любовник или друг, о котором никто и ничего не знает. (Перевалов, этот молодящийся и симпатичный старикан, влюбленный в нее безнадежно, исключается: он дал телефоны всех своих друзей, в обществе которых провел на даче на Волге последние три дня, – после тщательной проверки его алиби не вызывало никаких сомнений.) Может быть, убила подруга? Но у Брагиной тоже алиби: она была на дне рождения своей сестры, и это проверяется… Скорее всего, все подтвердится. Версия номер три. Ей позвонил совершенно неизвестный человек и сообщил ей нечто такое, что не могло заставить Виолетту поступить иначе, и она вышла из дома с ребенком… Что же такое этот «он» мог ей сообщить? К примеру, что случилось несчастье с кем-то из ее близких? Но тогда она бы позвонила родителям… Однако такого тревожного звонка не было. Значит, если кто-то что-то и сказал, то это никоим образом не должна была узнать, к примеру, мать Виолетты, женщина, помешанная на своей ненависти к зятю… Значит, информация по телефону могла касаться Валерия Крупина. И эта информация была настолько серьезной, что Виолетта просто обязана была выйти из дома… Если, к примеру, позвонил какой-нибудь «доброжелатель» с целью сообщить Виолетте, что ее муж ей изменяет… но зачем тогда назначать свидание в парке? Разве что и муж Виолетты тоже в это время находился бы в парке… А почему бы и нет?

В дверь звонили. Марк выскочил из ванны и голый, мокрый побежал открывать.

– Ты дома? – крикнула Марго в глазок.

Марк, услышав ее голос, оцепенел, как и тогда, когда обнаружил в дверях записку. Рита, Рита… Она стояла и возмущалась тем, что ей долго не открывают. А она сама?

Он распахнул дверь, и Рита упала ему в объятия.

– Голый и мокрый, все понятно… Ужасно смешной… И я так рада тебя видеть…

Глаза ее сияли, на розовых щеках золотился отсвет электрической лампы. Судя по одежде, она только что пришла. В руках – полотняная, расшитая бисером сумка, туфли пыльные…

– У тебя горит свет… Я думал, что ты дома… – Марк стоял, прикрыв рукой живот. Он был счастлив, что ошибся, что у Риты дома никого нет.

– Это я нарочно свет оставила, чтобы воры не залезли, – улыбнулась она и посмотрела на него так, что он понял: и она все поняла, а потому праздновала свой маленький женский триумф. – Как-никак мои картины чего-то да стоят… Ладно, не буду тебя мучить. Иду домой, приготовлю что-нибудь на ужин. Думаю, ты захочешь услышать мой рассказ о том, где я была и что видела…

Он успел схватить ее за руку, прежде чем она повернулась. Хотел сказать ей, что ужасно рад ее появлению и тому, что она только что пришла, что ему все это не снится, но промолчал. Лишь притянул к себе и поцеловал в теплую щеку.

– Я приду. Через пять минут…

– Перевалов? Конечно, я с ним знакома. Очень интересный и занятный человек. В прошлом геолог, а сегодня – крупный бизнесмен. У него туристическое агентство плюс мебельные магазины, еще он занимается немецкими сырами и маслом… Ты знаешь, у него дом в Ницце, он сто раз приглашал меня туда, но я так и не собралась… С бизнесом ему помогает внук, тоже порядочный человек, у него семья – жена и четверо детей… А его дочь, честно говоря, спилась… такой вот несчастный случай. Спилась и умерла… Кажется, повесилась…

Перед Марком стояла тарелка с курицей и рисом. Он не понимал, как можно вот так быстро все приготовить. Рита стояла спиной к нему и готовила салат из помидоров. Разговаривала она с ним, то и дело поворачивая голову, между тем как руки ее продолжали резать помидоры и лук.

– Представляю, как ты удивился, когда он пришел… Да любой человек бы удивился…

– Что – я?! Ты не видела лица матери Виолетты, этой Лидии Григорьевны, неприятнейшей, кстати, особы… Ей было как будто бы стыдно за то, что к ее дочери, пусть даже и после ее смерти, заявился мужчина… Ведь она постоянно убеждала меня в том, что ее дочка – ангел и, конечно, жертва, что это зять – исчадие ада, подлец, лжец, изменщик и даже – убийца… И вдруг – этот Перевалов, которому было глубоко наплевать, кого он застанет в квартире! Как только он узнал о смерти своей Виолетты, своей возлюбленной, так сразу же и приехал. Он понятия не имел, что Валерий арестован, значит, вполне мог допустить, что именно муж Виолетты и откроет ему дверь… Но, повторюсь, его это нисколько не волновало. И вообще, он пришел действительно по делу. Во-первых, его в разговоре со мной интересовало одно: чем он мог бы помочь следствию? И второе: он собирался оплатить похороны Виолетты, хотел поставить ей памятник… Вот после этих слов Лидия Григорьевна взглянула на гостя уже иначе. Вроде как пришла в себя, смягчилась и даже расплакалась. Словно превратилась в человека, когда поняла, что, помимо нее с мужем, Виолетту любил кто-то еще… Думаю, в тот момент, когда она поняла это, ее уже не волновала нравственная сторона этого романа. Хотя, как я понял, они, Перевалов и Виолетта, никогда не были любовниками. И думается мне, что именно этот факт и позволил Перевалову вести себя таким вот дерзким образом… Вероятно, он любил ее чистой, платонической любовью.

– Да это потому, что Виолетта ему отказывала. Не смеши меня, Марк… Какая платоническая любовь, когда Перевалов – полный сил и чувств мужик… Ты же видел его. Другое дело – он был несчастен в том, что на его чувства никто не отвечал. И не потому, что он стар, нет, многие женщины хотели бы оказаться на месте Виолетты, быть обожаемыми им, дело в другом… Просто Виолетта обожала своего мужа, любила его безумно. Я это теперь точно знаю.