Капитан Кук. История географических открытий... - Алистер Маклин

Они могли бы пройти мимо мыса Доброй Надежды, но при этом возникала пугающая вероятность того, что «Индевор», который и в лучшие времена мог с большим трудом плыть против ветра, будет пробиваться нескончаемые недели сквозь преобладающие здесь западные ветры, прежде чем достигнет мыса. И тогда тоже возникнет вопрос с продуктовыми запасами. И кроме того, Тасман уже проделал это путешествие, а Кук не был человеком, который склонен идти по чьему бы то ни было пути.

Третий же вариант, именно тот, который Кук в конце концов принял, был неизбежен. Для него он, должно быть, был особенно привлекателен, потому что предполагал новые достижения, новые открытия, изучение единственной полосы земли, оставшейся неисследованной в умеренном климате, – восточного побережья Австралии. Насколько Куку было известно, ни один европеец, кроме Тасмана, никогда не видел и не ступал на восточную часть этого континента, и этот вызов был ему по душе. (На самом деле Кук не знал – и так и умер в неведении, что именно он был первооткрывателем, потому что Тасман тоже не догадывался, что Земля Ван Димена, которую он посетил, была островом, отделенным от Австралийского материка.) И когда они достигли бы севера Австралии, то могли бы направиться к голландской Ост-Индии, где, как предполагал Кук, можно было достать продовольствие в любом количестве.

«Индевор» покинул Новую Зеландию 1 апреля. В намерения Кука входило плыть в сторону Земли Ван-Димена – Тасман оставил достаточно точные координаты ее положения, но встречные ветры отнесли их далеко от предполагаемого курса, и когда они увидели землю, это была Австралия, а не Тасмания: так же как штормы помешали Куку заметить пролив Фово между Южным островом и островом Стюарта, теперь из-за штормов они не заметили Бассов пролив между Тасманией и Австралией. Что же касается Кука, то он подумал, что заметил землю немного выше того места, где ее увидел Тасман.

Важно отметить, что в силу удивительного совпадения Кук попал в случае с Бассовым проливом в такое же положение, что и Тасман с проливом Кука. На своих картах Тасман нанес Северный и Южный острова соединенными вместе, но в дневнике высказал предположение, что, возможно, имеется пролив, который их разделяет; Кук на карте изобразил Тасманию и Австралию соединенными вместе, но в своем дневнике выразил мнение, что, возможно, существует пролив, который их разделяет.

Почти наверняка «Индевор» находился уже в Бассовом проливе, когда 21 апреля лейтенант Хикс впервые увидел Австралию. Местоположение точки – Холм Хикса, – с которой было сделано это открытие, точно не известно, но полагают, что это холм за полуостровом, носящим теперь название мыс Эверард.

Кук поплыл вдоль берега сначала в восточном, потом в северном направлении в поисках подходящей гавани. Они часто видели дым на берегу и заключили, что места эти населены, хотя людей не видели. После недельного плавания они нашли то, что им показалось исключительно подходящей гаванью, и зашли в нее.

Здесь они встретили первых аборигенов почти черного цвета, отличавшихся от полинезийцев и маори. Некоторые были враждебны, но не так, как маори. Некоторые были безразличны. Кук с удивлением сообщает, что две лодки, полные аборигенов, занятых рыбной ловлей; они не обратили внимания на появление «Индевора» и не проявили интереса или удивления, хотя невозможно предположить, что они когда-нибудь раньше видели такой корабль. Никто из аборигенов не встречал их. Все они, как было замечено, имели при себе «короткие сабли» – знаменитые бумеранги.

Вода была доступна, а гавань кишела рыбой настолько, что Кук назвал это место гаванью Скатов, но другой пищи не было, как и свежих фруктов и овощей – аборигены не знали культурного сельского хозяйства, что явно ставит их на ступень ниже по развитию, чем маори из залива Пленти, которые развили это искусство до весьма высокой степени. Но одна вещь изобиловала – и это согрело сердца Банкса, Соландера и других ученых, – это растения. Они нашли здесь сотни неизвестных в Европе растений, так много, что Кук был вынужден изменить свое мнение насчет гавани Скатов и дать этому месту новое название, которое стало очень известным, – а с появлением поселений осужденных получило к тому же дурную известность, – Ботани-Бей.

Они отплыли 6 мая. Около девяти миль к северу они прошли мимо входа в другую гавань, которую Кук назвал Порт-Джексон, отважившись высказать надежду, что она может представлять собой безопасную якорную стоянку. Возможно, для душевного спокойствия Кука было лучше, что он умер не узнав, что прошел мимо самой великолепной гавани в мире – Сиднейской.

Последующие пять недель «Индевор» плыл вверх вдоль берега при удивительно хорошей погоде. Кук чувствовал себя в своей стихии. Разумеется, трудности встречались: кто-то отрезал часть уха его клерку, мистеру Ортону, когда тот был в пьяном отуплении (виновного так и не нашли), и когда позднее пришлось разбираться с коварными лабиринтами, скалами, рифами, кучей мелких неприятностей Большого Барьерного рифа. Но в основном он занимался тем, что больше всего любил, – делал великолепную серию карт и крестил все, что видел: число островов, гаваней, заливов, мысов и выступов, которым Кук дал названия, почти невероятно. Это другая грань его характера, по-видимому, он обладал удивительно изобретательным умом: он всегда находил название.

В 11 часов вечера 11 июня «Индевор» наскочил на подводный коралловый риф, с таким ударом, что задрожали все шпангоуты на корабле. Он застрял, недвижимый, и тут же стало ясно, что урон очень серьезен, потому что вода немедленно хлынула в поврежденный корабль. Усугубило положение и то, что корабль сел на мель в высшей точке прилива, этого капитаны боятся больше всего, а тяжелый накат волн разбивался, дойдя до рифа, и постоянно бил по севшему на мель кораблю, не очень сильно, но достаточно чувствительно, чтобы повысить риск увеличения ущерба, который уже был нанесен днищу.

Были приведены в действие помпы, но они не смогли справиться с прибывавшей водой. По мере отступления прилива у «Индевора» развился крен, что увеличивало нагрузку на уже поврежденные шпангоуты. Чем больше спадал прилив, тем больше становился угол крена. Материк находился в двадцати милях. Стоило разразиться внезапно шторму, и судно могло быть сорвано с рифа, и при этом сломалось бы еще больше шпангоутов, и оно бы затонуло, и не было достаточно шлюпок, чтобы отвезти на берег личный состав корабля.

Создавалась безвыходная ситуация, но для подобных случаев капитан Кук, казалось, был рожден. Он заставил облегчить судно насколько возможно: за борт полетело около пятидесяти тонн материалов – боцманские и плотницкие склады, дрова, каменный и металлический балласт из трюма, даже пушки, хотя место выброса последних старательно обозначили буями для последующего возврата. В то же время он велел положить якоря в полубаркас и бросить их на некотором расстоянии от «Индевора», так что при помощи ворота и якорной цепи они могли перетягивать судно в более глубокую воду. Можно себе представить, какая это была непосильная работа: постоянное откачивание воды помпой, перетаскивание тяжелых якорей и особенно вытаскивание пятидесятитонного балласта из трюма. К одиннадцати часам утра, ко времени следующего высокого прилива, почти все члены команды выбились из сил.

Прилив кончился, а судно все еще было на мели. Кук сохранял удивительное спокойствие. Он знал, что ночные приливы на этом побережье были значительно выше, чем дневные. И в то же самое время он ставил под вопрос разумность снятия судна с мели – все понимали, что только коралловый риф, на который сел «Индевор», мешает ему камнем пойти на дно. Кук решил рискнуть. Если корабль начнет быстро тонуть, он попытается перетянуть его в прежнее положение на риф; если корабль сойдет с мели и начнет тонуть медленно, он попытается доплыть на нем до берега, вытащить его на сушу, разобрать и построить менее крупный корабль из его древесины и шпангоутов и доплыть на нем до Ост-Индии. «Неукротимый» – такой эпитет можно было бы применить к капитану Куку.

Но ни один план на деле не был применен. Когда ночью наступил высокий прилив, при участии всех членов команды, занятых либо на лебедке, либо у помпы, «Индевор» был снят с мели. К всеобщему удивлению и облегчению, он не только не потонул, но даже менее глубоко сидел в воде, чем раньше. (Позже они обнаружили, что большая глыба коралла обломилась, когда судно сдвинулось с места, и частично заткнула пробоину.)

Кук решил более плотно заткнуть пробоину – поставить на нее пластырь. Под днище корабля была подведена веревка, привязанная к парусу, покрытому паклей и шерстью. Этот парус подвели под корабль, и когда он попал на пробоину, давление воды установило его в нужное положение. Эта операция сократила поступающую воду до небольшой струйки, хотя помпы все равно должны были работать.