Странные колонисты. Мемориал - Гордон Диксон

Возможно, это была случайность, только Мак-Юэну в ответе орлигианина почудился легкий привкус земного юмора. Но это впечатление тут же и исчезло, стертое волной вековечной враждебности и отвращения, стремительным потоком мучительных образов, которые ярко и отчетливо мелькали в мозгу орлигианина, не успевая вылиться в слова: визжащий шквал смертоносного металла с корабля землян захлестывал его родных одного за другим, рвал их на части, безжалостно сек мертвые тела. Орлигианин — младший в семье, он обладал самой быстрой реакцией — пилотировал звездолет и находился в надежно защищенной кабине управления. Но он чувствовал и видел, как гибли братья, а когда отец оставил его, чтобы занять место стрелка в бортовой башне, телекоммуникатор передал ему мучительную агонию родителя, задохнувшегося в космическом вакууме, потому что башня была разбита огнем орудий Мак-Юэна…

Вы начали эту войну, а не мы! — вдруг рассвирепел Мак-Юэн, ведь он испытывал точно такие же чувства, вспоминая Ревиору и других знакомых астронавтов, которых даже в мыслях старательно избегал называть друзьями. Вы, а не мы! Он подумал о «Звездочете».

Ответ ошеломил его. Война началась по вине его расы. И, взглянув на обстоятельства ее возникновения глазами орлигианина, Мак-Юэн понял, что по-своему тот прав.

Вот уж действительно нелепость, хуже не придумаешь! — подумал Мак-Юэн. А Нюберг! Бедный, храбрый простофиля Нюберг. Если б ему хоть на миг пришло в голову, что эти симпатичные инопланетяне — забавные, пушистые, так похожие на первых друзей детворы, игрушечных мишек, — могут отнестись к людям вовсе не дружелюбно. На родной планете орлигиан живут существа, которые с виду так же похожи на людей, как орлигиане на медвежат. Существа эти нечистоплотны, злобны, трусливы, а вдобавок отличаются коварством и подлостью. У орлигианина эти твари возбуждают такое же омерзение, как у землян жирные многоножки и гусеницы, прячущиеся под камнями, тошнотворно пахнущие и вызывающие зуд. Нередко эти особи затевали возню, бегали и скакали неподалеку от орлигианских детишек, пока кто-нибудь из малышей, привлеченный и заинтригованный их весельем, по наивности не отправлялся вслед за ними. Ведь эти существа еще и кровожадны…

А капитан Нюберг, сгорая от нетерпения расширить горизонты человеческого познания контактом с внеземной цивилизацией, озадаченный сдержанностью инопланетян, прибыл с визитом на орлигианский звездолет. Он даже не подозревал, что встретит там представителей расы, которая питает глубочайшую враждебность к внешне похожим на него существам и отнюдь не разделяет его дружеских чувств. Но само по себе это обстоятельство могло и не привести к войне, если бы Нюберг не переусердствовал в своем стремлении завоевать дружбу орлигиан.

Если бы он не попытался целовать малышей!

Орлигиане — существа крайне возбудимые, эмоциональные, темпераментные, и после этой попытки события развивались с молниеносной быстротой. К несчастью, лишь очень немногие на звездолете смогли трезво оценить случившееся и понять, что поступок Нюберга только выглядел как угроза…

Но почему же, подумал Мак-Юэн, под рукой не оказалось ни одного из телекоммуникаторов — аппаратов для приема и передачи мыслей? Ведь тогда бы дело обошлось без невразумительных слов и действий, которые так легко могут быть истолкованы превратно, тогда бы люди и орлигиане достигли полного понимания чреватых конфликтом различий в обычаях, традициях и историческом развитии обеих рас. Не было бы ни кровавого инцидента со «Звездочетом», ни войны, и он сам не лежал бы здесь, умирая. Интересно, как бы поступили власти на Земле сейчас, если б узнали истинное положение вещей. Ведь правительство Земли, так же как капитан Нюберг, в свое время мечтало о контактах с инопланетными цивилизациями.

И вновь его захлестнул водоворот мыслей орлигианина. Главный их поток, стремительно мчавшийся сквозь его мозг, не заглушал, однако, побочных, но познавательно весьма ценных размышлений. К примеру, Мак-Юэн узнал, что на Орлигии никогда не было больших войн — родовая, клановая система их исключала, — хотя мелкие междоусобные столкновения нередко принимали ожесточенный характер. На планете не было ни государств, ни наций, только семейные кланы небольшие сплоченные группы численностью до пятнадцати орлигиан, которые с готовностью подчинялись почти безграничной власти отца вплоть до тех пор, пока не проявляли склонности создать собственную семью.

Это была крайне консервативная культура со сложным и жестким кодексом нравственно-этических норм, нарушение которых влекло за собой суровую кару, о чем наглядно свидетельствует трагическая гибель Нюберга. А телекоммуникатор, как выяснилось, был создан совсем недавно на базе приборов, используемых орлигианскими психиатрами. В шуме и грохоте космических сражений трудно было разобрать тонкие модуляции повизгиваний и рыков, составлявших речь орлигиан, вот и пришлось им усовершенствовать «механическую» телепатию, чтобы решить на звездолетах проблемы связи.

Вот так, все просто, — с горечью подумал Мак-Юэн и переключил внимание на адресованный ему основной поток мыслей орлигианина. Это оказалось куда легче.

Мак-Юэну было холодно, губы и язык жгла мучительная жажда; ему даже не верилось, что человеческое тело, так бесконечно изможденное и усталое, еще способно жить. Если бы нужно было говорить вслух, он не смог бы вести эту беседу — не хватило бы сил. Что-то странное творилось с головой, словно ледяная тьма сдавливала мозг. Наверное, это от усталости, потери крови и кислородного голодания, решил он. И с насмешкой подумал: интересно, какую этическую норму орлигиан он нарушит, если умрет сейчас, в разгар беседы, на полуслове?

Мысли орлигианина опять вдруг заспешили и снова вернулись к тому инциденту на «Звездочете». Кое-кто из членов экипажа орлигианского звездолета считал этические каноны и традиционное мировоззрение родной планеты слишком косными и негибкими. По их мнению, Орлигия чересчур погрязла в консерватизме и догмах, и контакт с инопланетной культурой просто необходим, чтобы предотвратить застой и упадок. Конечно, обитатели земного звездолета с виду отвратительны, но, возможно (полагали они), внешность — это не самое главное…

Как только до Мак-Юэна дошла затаенная логика этих рассуждений, в душе его тотчас вспыхнула безумная надежда. И мгновенно сменилась отчаянием. Что может сделать он, почти мертвец?

Правильно ли я понимаю, — подумал он как можно отчетливее, — что вы хотите мира?