Глаз голема - Джонатан Страуд

Якоб ужасно гордился своим отцом.

– Он блестящий мастер! – говорил он Китти, когда они сидели под деревом, отдыхая после игры в пятнашки. – С пергаментом и кожей он буквально чудеса творит – никто такого не умеет! Видела бы ты крошечные книжечки с заклинаниями, над которыми он работает в последнее время! Он оправил их в золотую филигрань в старинном пражском стиле, но при этом уменьшил ее до микроскопических размеров. Он делает крошечные фигурки животных или цветы, а потом вправляет в них малюсенькие кусочки слоновой кости или драгоценные камни. Никто, кроме папы, такого не может.

– Должно быть, эти книжечки будут стоить целое состояние, – заметила Китти.

Якоб выплюнул стебелек травы, который он жевал.

– Ты, наверно, шутишь, – сказал он потускневшим голосом. – Волшебники платят ему гораздо меньше, чем стоит его работа. Ему никогда не платили по справедливости. Он едва сводит концы с концами. Вон, погляди!

Он кивнул на дом – с разъезжающейся черепицей на крыше, с покосившимися, чумазыми ставнями, с облупившейся дверью веранды.

– Думаешь, мы заслуживаем того, чтобы жить в таком доме? Не свисти!

– Ну, он все-таки побольше моего будет, – заметила Китти.

– Типография Гирнека – вторая по величине во всем Лондоне, – возразил Якоб. – Только у Ярослава типография больше нашей. И к тому же они шлепают самые простые книжки: обычные кожаные обложки, ежегодные альманахи, указатели – ничего особенного. А у нас – тонкая работа, настоящее ремесло! Вот почему так много волшебников приходят к нам, когда им надо переплести свои лучшие книги: им нравится эксклюзив и роскошь. Вон, на той неделе папа закончил обложку с пентаклем, выложенным крохотными бриллиантами. Нелепо, конечно, но ничего не попишешь: заказчица так хотела.

– Но почему же волшебники не платят твоему папе как следует? Неужели они не боятся, что он станет работать хуже, начнет все делать спустя рукава?

– Мой папа для этого слишком гордый. Но на самом деле ему просто некуда деваться. Ему приходится быть паинькой, иначе нас прикроют, а типографию отдадут кому-нибудь другому. Ты не забывай: мы ведь чехи, подозрительные чужестранцы. Нам нельзя доверять – и это несмотря на то, что Гирнеки живут в Лондоне уже полтора столетия.

– Как?! – возмутилась Китти. – Но это же смешно! Естественно, вам доверяют – иначе бы вас в два счета вышвырнули из страны!

– Нас просто терпят, потому что нуждаются в нашем умении. Но теперь, из-за всех этих передряг на материке, за нами следят в оба, на случай, если мы вдруг вступим в заговор со шпионами. На папиной фабрике, например, постоянно работает поисковый шар; и за Карелом с Робертом все время наблюдают. За последние два года к нам четырежды являлась полиция. Последний раз весь дом вверх дном перевернули. Бабушка принимала ванну, так ее так прямо и вытащили на улицу в ее старой жестяной ванне.

– Ужас какой!

Китти подкинула крикетный мячик высоко в воздух и поймала его, протянув руку.

– Ну да. Вот тебе твои волшебники. Мы их ненавидим, конечно, но что мы можем-то? Эй, в чем дело? Ты чего губу закусила? Случилось что-то?

Китти поспешно перестала кусать губу.

– Да нет, я вот просто подумала: вы волшебников ненавидите, но при этом вся ваша семья их поддерживает – и твой папа на них работает, и братья твои работают в его типографии. Все, что бы вы ни делали, так или иначе идет им на пользу. И при этом они так мерзко с вами обращаются. По-моему, это неправильно. Почему бы твоей семье не заняться чем-нибудь другим?

Якоб печально усмехнулся:

– Знаешь, как говорит мой папа: безопаснее всего плыть за хвостом акулы. Мы делаем для волшебников всякие красивые штуковины, они и рады. А пока они нами довольны, они нас не трогают. Ну, почти не трогают. А если мы им не угодим, что будет? Они нас просто сожрут, наверняка. Ну вот, снова ты хмуришься.

Китти осталась недовольна его рассуждениями.

– Если вы не любите волшебников, вам не следует с ними сотрудничать! – твердо сказала она. – Это неправильно с точки зрения морали.

– Чего-о?

И Якоб пнул ее в ногу – он рассердился по-настоящему.

– Не надо ля-ля! Что, твои родители с ними не сотрудничают, что ли? Все с ними сотрудничают! Другого выхода просто нет. Если ты откажешься на них работать, явится ночью полиция – или кто-нибудь еще похуже – и поминай как звали! Просто нет другого выхода. Или все-таки есть? Есть или нет?

– Н-нет, наверное…

– Вот то-то и оно, что нету. Хочешь жить – работай на них. И все.

5

Катастрофа стряслась, когда Китти было тринадцать лет.

Лето было в разгаре. В школе начались каникулы. Убогие домишки стояли, залитые солнцем; щебетали птицы, комнаты были пронизаны светом. Отец мурлыкал, стоя у зеркала и поправляя свой галстук. Мать оставила ей на завтрак в холодильнике замороженную булочку.

Якоб заглянул к Китти с утра пораньше. Она открыла дверь – и он приветствовал ее взмахом шляпы.

– Крикет! – выпалил он. – Сегодня идеальный день для крикета. Пошли в парк. Все сейчас на работе, никто нас не прогонит.

Парк находился к западу от Белема, в стороне от фабрик и магазинов. Ближе к Белему он представлял собой обычную пустошь, заваленную кирпичом и обрывками ржавой колючей проволоки и поросшую бурьяном. Якоб с Китти, как и другие ребятишки, постоянно там играли. Но если пройти подальше и перейти старый металлический мост через железную дорогу, парк мало-помалу становился все приятнее: раскидистые буки, тенистые аллеи и пруды с дикими утками, рассеянные по ровной зеленой травке. За парком проходило широкое шоссе, а дальше стоял ряд высоких особняков за глухими заборами, говорящий о том, что тут живут волшебники.

Простолюдинов в приятной части парка не жаловали. На детских площадках рассказывали страшные истории про детей, которые забрели туда на свой страх и риск, – и больше их никто никогда не видел. Китти не особенно верила в эти байки. Они с Яковом пару раз переходили металлический мост и добирались до самых прудов. Один раз хорошо одетый джентльмен с длинной черной бородой принялся орать на них с той стороны пруда. Якоб ответил ему красноречивым жестом. Сам джентльмен на это никак не отреагировал, но его спутник, которого ребята прежде не заметили – очень низенький человечек неприметной внешности, – помчался к ним вокруг пруда с удивительным проворством. Китти с Якобом еле успели унести ноги.

Но обычно, когда они смотрели через железную дорогу, запретная часть парка была пуста. Просто обидно было, что такое славное место пустует, тем более в такой славный денек, когда все волшебники на работе. И Китти с Якобом побежали туда.

Их подошвы гулко стучали по гудроновой поверхности моста.

– Никого нету, – сказал Якоб, – Я же тебе говорил!

– Точно? – Китти прикрыла глаза ладонью и принялась вглядываться в кольцо буков, которые трудно было рассмотреть из-за яркого солнца, бившего в глаза. – А вон там, под деревом, вроде бы есть кто-то. Только я разглядеть не могу.

– Где? Нет, это просто тени. Ну, если трусишь, пошли тогда к стенке. Там нас не будет видно из домов через дорогу.

Якоб пересек дорогу и побежал по густой зеленой травке, ловко подбрасывая мяч плоской стороной биты. Китти пошла следом, но более осторожно. Высокая кирпичная стена отделяла парк от шоссе, с противоположной стороны которого возвышались особняки волшебников. У стены ты действительно чувствовал себя в большей безопасности, потому что середина просторного газона просматривалась насквозь из черных окон верхних этажей особняков и ощущение было на редкость неуютное. Но для того, чтобы оказаться у стены, придется пересечь весь парк, и до железного моста оттуда слишком далеко. Китти это казалось неразумным. Однако денек такой славный, а вокруг ни души! И Китти побежала следом за Якобом, чувствуя, как ветерок ласкает ее тело, и радуясь высокому голубому небу над головой.

Якоб остановился в нескольких метрах от стены, у посеребренного фонтанчика для питья. Он подкинул мяч в воздух и запульнул его на недосягаемую высоту.

– Здесь самое подходящее место, – сказал он, дожидаясь возвращения мяча. – Это будут воротца. Чур, я первый отбиваю!

– Ну, ты же обещал!

– А бита чья? А мячик?

Невзирая на протесты Китти, право собственности возобладало, и Якоб занял позицию перед фонтанчиком. Китти отошла немного назад и потерла мячик о шорты, как делают боулеры. Потом обернулась и, прищурившись, окинула Якоба оценивающим взглядом. Он постучал битой по траве, глупо ухмыльнулся и оскорбительно повертел задницей.

Китти начала разбегаться, сперва медленно, потом набирая скорость, зажав в руке мяч. Якоб все постукивал по траве.

Китти замахнулась и выпустила мяч с демонической скоростью. Мяч отскочил от асфальтовой дорожки и полетел к фонтанчику.

Якоб взмахнул битой. Удар был безупречный. Мяч просвистел у Китти над головой, взмыл высоко-высоко, превратился в крохотную точку в небе… И наконец упал на землю где-то далеко-далеко, в середине парка.