Берега. Роман о семействе Дюморье - Дафна Дюморье

– Известно тебе, каковы его жизненные обстоятельства? – оборвала Эллен. – В конце концов, это и есть самое важное. Вряд ли секретарь посольства зарабатывает больше трех-четырех сотен в год.

– Просто не представляю, как это выяснить, не попав в неловкое положение, – призналась Луиза.

– Но тебе необходимо об этом знать, если ты намерена продолжать знакомство, – отрезала Эллен. – Не исключено, что у него есть еще и собственный доход. Ты говоришь, он сын сэра Томаса Уоллеса из Эршира? У них наверняка есть там какие-то владения. Не смущает ли тебя перспектива переселиться в Шотландию?

– Эллен, милая, да мне ничего такого и в голову не приходило! Мы всего лишь раз виделись с мистером Уоллесом.

– Ну, если вы виделись всего один раз, выражения он в письме употребляет весьма недвусмысленные. Говорят, одно венчание всегда ведет к следующему, а вы познакомились на свадьбе у Палмелла. Если он близкий друг герцога – он ведь дал тебе это понять, да? – это само по себе служит определенной гарантией. Тем не менее я бы на твоем месте проявляла крайнюю осмотрительность. То, что он сын баронета, еще отнюдь не означает, что он богат.

– Должна признаться, меня не очень волнуют его жизненные обстоятельства. Я не стремлюсь выйти за богатого, и ты, милая Эллен, это прекрасно знаешь. Я исхожу из того, что многого ждать от жизни не приходится. Но он был со мной просто обворожителен и чрезвычайно учтив. Вынуждена сознаться, что с удовольствием повидалась бы с ним еще.

– Я уверена, что ты сумеешь это устроить. Я бы, безусловно, действовала очень осторожно; но я, как известно, сдержанна по натуре, а подозрительность – мой жизненный принцип. Будь по-моему, каждый мужчина при знакомстве предъявлял бы мне готовое досье: «Происхождение такое-то, виды на будущее такие-то, можете образовывать меня, если пожелаете». В этом случае дамам высокого происхождения, таким как мы, Луиза, не пришлось бы терпеть общество всяких выскочек и общаться с простолюдинами, просочившимися в приличное общество.

– Было бы, конечно, неплохо, но увы… Мы живем в век дурного воспитания, Эллен. Мама моя часто рассказывает о том, какова была Франция до революции, и проводит сравнения с нынешним положением дел. Теперь везде такая пошлость, все совсем не так, как было в ее мо лодости. А главная беда в том, что приличного общества попросту не существует. Нынешние титулованные особы получили титулы при Империи, а до того были лавочниками. Чего от них ждать, кроме пошлости и дурных манер?

– Было крайне приятно посмотреть на герцога Памелла, – согласилась Эллен. – Полагаю, их род существует в Португалии уже не одно столетие. Ça se voit[12]. Он так отличается от всякой аристократической мелюзги, съехавшейся на венчание. Ты права, во Франции не осталось подлинной аристократии.

– Думаю, именно поэтому меня так очаровал мистер Уоллес. Мне всегда казалось, что в шотландцах есть «нечто» – трудно выразить это словами. У них такое про шлое, такая история, все в ней так… мм… романтично. Волынки, килты. Мы однажды слышали волынки в Лондоне. Я это запомнила на всю жизнь. И с тех пор просто обожаю Шотландию. Как обидно, Эллен, что Стюарты более не занимают английский престол. Нынешняя ваша королевская семья лишена утонченности.

– Это для меня новость, – холодно проронила Эллен.

– Ну как же, о них ходят такие слухи… эти ужасные братья[13] пьянствуют, дебоширят, а уж о морали и говорить не приходится.

– О людях высокого происхождения всегда распускают сплетни, Луиза. Лично я не могу сказать о Брауншвейгах ничего зазорного.

Луиза взглянула на подругу с изумлением. Та сидела на стуле очень прямо, сжав губы, высоко подняв подбородок. Судя по виду, она была оскорблена. Луиза пожалела, что подняла эту тему. Какие все-таки странные эти англичане! Порицание в адрес королевской фамилии Эллен, по всей видимости, восприняла на свой счет.

– Быть королем, наверное, так тяжело, – произнесла Луиза тактично. – Такая ответственность, так трудно не потерять голову.

– Да, вон Людовик Шестнадцатый выяснил это на собственном опыте, – долетел с кушетки заспанный голос, – причем свою голову он потерял в корзине – такое не всякий сумеет провернуть!

Подруги дружно вздрогнули, Эллен тут же вскочила на ноги.

– Мама, я думала, ты спишь! – воскликнула она. – Ты давно проснулась?

Атласное покрывало отлетело в сторону, и маленькая ножка замелькала в воздухе, приветствуя Луизу.

– Как жизнь, дорогуша? Я всегда рада вас видеть. Выглядите просто очаровательно. Что вы там говорили про любовь к шотландским килтам? Я знаю одну смешную историю про килт, вот только боюсь ее рассказывать при Эллен. В него случайно впился репей… дальше можете сами домыслить. Попроси Густава принести лампы, Эллен. Я хочу встать.

– Ты еще не отдохнула, – возразила дочь.

– Отдых? Какой вздор! Мне надоело пролеживать спину. Посади меня и поправь подушки. Да, так лучше. Теперь я вас обеих вижу. Какой же у вас надутый вид! Можно подумать, вы тут цитируете Священное Писание, а не обсуждаете молодого человека и его килт. Я с вами совершенно согласна: килт украшает мужчину. Не понимаю, почему их так редко носят. Нам бы уж точно было меньше хлопот.

Она затряслась от хохота, а разбуженная собачонка вскочила на хилые лапки и затявкала.

– Замолчи, Лулу а то леденца не получишь. Ты моя лапушка! Тявкни за Бони, давай. Умница. Она по-прежнему тявкает за Бони, хотя бедняга уже сколько лет как в могиле… Расскажите про своего молодого человека, Луиза. Мне просто не терпится послушать.

Эллен выразительно взглянула на подругу. «Выбирай выражения, – словно говорили ее глаза, – а то она тебя в покое не оставит».

Луиза улыбнулась мадам Кларк ясной улыбкой. Жуткую старуху придется удоволить.

– Мы разговорились на свадьбе Памелла, – сказала она. – Эллен со мной согласна: высшее общество переменилось к худшему. Я отметила учтивые манеры некоего мистера Годфри Уоллеса, которого мне представили. Приятно встретить воспитанного человека.

– Куда как приятно, особенно если он в килте! А он вам не жаловался на сквозняк в соборе?

– Мама, ты просто отказываешься понимать, что тебе говорит Луиза, – досадливо произнесла Эллен. – И речи не было о том, чтобы мистер Уоллес пришел в килте. Он секретарь посольства и, судя по всему, сын баронета, сэра Томаса Уоллеса, владельца поместья в Эршире.

– Заливает небось, а то я не знаю шотландцев, – прокомментировала мадам Кларк. – Наверняка все поместье – коровник и каменоломня. Бесстыжие они все, эти шотландцы. С ними лучше не связываться. Кто, говоришь, его отец?

– Сэр Томас Уоллес, ныне проживает в Лондоне.

– Никогда о таком не слышала. Но если хотите, наведу справки. Фладгейт, мой поверенный, все выяснит. У меня, знаете ли, остались в Лондоне глаза да уши. От меня не скроешься.

– Благодарю вас, мадам, но, право же, не стоит. Скорее всего, я больше никогда не увижу мистера Уоллеса.

– Жалко лишиться ухажера, если он вам понравился. Помню, на Глостер-плейс, когда в доме с утра до ночи толкались офицеры – ни у единого ни гроша за душой, – мы так хохотали, развлекались, а какие устраивали переодевания! Мой брат, капитан Томсон, умел повеселиться! Никогда не забуду, когда они с двумя друзьями по полку напялили мои юбки и капоры и пошли гулять по Воксхоллу, а я надела его форму и стала к ним приставать! Никто так и не понял, что это лицедейство. Мы чуть не померли со смеху. А вот Джордж ни на что подобное не способен, Эллен! Он скорее застрелится!

– Хотелось бы надеяться.

– Фу-ты ну-ты! Вы с Джорджем оба такие зануды. А иногда развеяться очень даже полезно. Не слушайте ее, Луиза. Захочется – развлекайтесь всласть со своим шотландцем, а главное – покрепче хватайтесь за его кошелек. Как опустеет – отправляйте на все четыре стороны. Ни к чему хранить дохлую рыбу.

Какие она нелепости говорит, подумала Луиза. Какая невозможная женщина! Бедняжка Эллен!

– Вряд ли мистеру Уоллесу понадобится его кошелек, – произнесла она. – Если мы и встретимся, то только ради того, чтобы прогуляться в воскресный день по Королевскому саду.

– Да какой смысл ходить в такое место? Там все на виду. Одни кусты, даже деревьев нет. Поезжайте в Версаль. Вот в Версале уж лес так лес.

– Маменька, но как может Луиза поехать в такую даль в обществе незнакомого мужчины? А Королевский сад всего в нескольких минутах ходьбы от ее квартиры на улице Люн.

– А, я поняла. Очень ловко. Дом прямо за углом. Притворитесь, что у вас кружится голова. Необходимо прилечь. Молодой шотландец предложит свою помощь. В квартире никого. Прислуга отпущена. Удобная кушетка. А о прочем природа позаботится… Черт побери, Луиза, какая же вы безобразница!

Мадам Кларк усмехнулась и с укоризной наставила палец на дочкину подругу. Луиза почувствовала, что ей пора уходить. На лице Эллен отражалось привычное неодобрение, почти никогда не сходившее в присутствии матери, на высоких скулах рдели красные пятна, губы были крепко сжаты. Луиза переживала за нее от всей души. Она встала со стула, пробормотала, что час, мол, уже поздний, понимая при этом, что Эллен не обманешь. Слишком многие посетители стремительно покидали этот дом из-за миссис Кларк. Когда Луиза выходила из комнаты, из глубин кушетки до нее донеслось хихиканье, а потом – голос, пробормотавший нечто чудовищное касательно килта и кактуса. Домой она вернулась, приняв твердое решение, и в тот же вечер написала мистеру Годфри Уоллесу письмо на его адрес в пансионе «Париж».