Время для жизни - 2 - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ну — тоже правильно, с другой стороны! И подчиненные, и, тем более — командиры, должны видеть, что он — сержант! Заместитель командира взвода! Не хрен в стакане, в конце концов!».
— А как этот… сержант? — спросил он у Порошина еще в первый день, после обеда.
— Да как сказать…, - пыхтел, таща свою сторону мешка с сухой известью, пробормотал Леха, — Геройский парень… так-то, если… А вообще… не очень!
— Почему?
— Да он как-то… с нами… немного презрительно, что ли. Как с маленькими… или как с маменькиными сынками — во! Так точнее будет! Обидно же… понимаешь!
— Это что — он как-то оскорбляет… или еще чего?
— Да не… просто… разговаривает так… смотрит…
«Х-м-м… и это, в общем-то — понятно! Ильичеву этому сейчас — примерно двадцать два… ну — может — двадцать три года. Парням… лет семнадцать-восемнадцать. Уже разница приличная получается, если «письками» мериться. А он — к тому же — уже служил, жизнь армейскую понюхал. И — главное — воевал! А вот это — серьезно! Получается, он сейчас себя чувствует лет этак на десять старше этих пацанов. Существенно, и даже — очень! А еще — когда он уже воевал, эти пацаны еще пирожки мамкины лопали, образно говоря… Был бы «серж» постарше — он бы понял правильно, и так себя не вел. А пока — он по эмоциям от этих пацанов недалеко, а значит — главный «бабуин» в стаде. Ну ладно, этот грех не велик! Понятен и простителен. Что делать мне? А ничего… вести себя ровно. Он — сержант, я — подчиненный. Не давать взваливать на себя сверх положенного — ссылаясь на те же нормы Устава, к примеру. Уставы, Уставы… для своей защиты, прежде всего, их нужно знать очень хорошо!».
Так что с Ильичевым он вел себя подчеркнуто ровно. В друзья не напрашивался, не лебезил — вот еще чего! — все ровно, вежливо, по Уставу. Уже в первый вечер он обратился к сержанту и попросил разрешения перекусить перед отбоем, всем вместе, мотивируя это тем, что таково распоряжение старшины Захарова — «уничтожить все продукты сегодня же, путем поедания!». Сержант хмыкнул, почесал ногтем бровь, и разрешил. И даже свой бутерброд взял, не стал дурить, показывая себя выше них, и в стороне от коллектива.
«Значит — не дурак! А это говорит о том, что со временем нужно… пусть не дружеские, но… нормальные отношения с Ильичевым завести!».
Он еще отрезал приличный кусок сала, хлеба, отложил луковицу. Собрал все это горкой и посмотрев на Ильичева:
— Товарищу старшине…
Тот, пожевав «бутер», кивнул. А после их перекуса унес в каптерку. Старшина, как выяснилось, живет именно здесь, в комнате при каптерке. Ну да, кадровый служака, всю жизнь в армии — так бывает, и довольно нередко.
А еще… уже через несколько дней и сам Косов почувствовал… некоторую отстраненность парней по отношению к себе. Он был их старше возрастом, пусть и ненамного. Если визуально. Часы опять же, что тоже — показатель статуса… Портсигар, и вновь «засвеченный» нож. Да и в разговорах… Скорее всего и пацаны почувствовали — некоторую особенность его. Старше, более опытен по жизни. Даже — словарный запас, и тот шел в эту «строку».
«Да и ладно! Перемелется — мука будет! А в отношениях… недаром же говорят — нужно вместе пуд соли съесть. Умники в «тырнетах» даже посчитали, что это нужно прожить бок о бок около пяти лет, или — чуть больше! Вот и поживем! Пять не получится, но вот два — тоже показатель!».
Ильичев, возможно, что с подачи старшины, установил жесткий распорядок дня — подъем, как и полагалось в училище, в шесть часов утра. Но вот «расслабухи» сержант не позволял. Жестко требовал подъема! Потом — физзарядка, причем не «на отъебись», а вполне себе серьезно — с бегом вокруг плаца, разминкой, турником и брусьями. Как положено, в общем! И в этом Косов его понял и счел правильным — не высказываясь по данному поводу. Выполнял все, как и все, но без хмурой морды и шипения.
Как оказалось, Иван здесь не был — «супер-пупер» спортсменом. Очень неплохо выступил, но результатов особых не показал. Неплохо, но и не более того! Тот же Амбарцумян, к примеру, на турнике и брусьях — вытворял хрен знает что! Да и остальные были парнями спортивными. Сейчас вообще в СССР, особенно в городах, сложился некий культ физкультуры и спорта. Секции, кружки, соревнования… Как, кстати, и в Германии — насколько Косов помнил по прошлому-будущему. И читал, и смотрел в Интернете.
«Стоит задуматься и «подтянуться»!». В лучшие стремиться — ни к чему, но в пятерку лучших спортсменов роты… Почему бы и нет?».
Некоторое неудобство доставляли… воспоминания. Ага! Именно — они. В первый день, такой богатый на события, все прошло спокойно, спал как сурок.
«А вот вчера… Вчера — да… пару раз просыпался ночью. И не вспомнить ведь — что именно снилось… так только — смутные образы. Вроде бы… Ритка Рыжая. Но… Но… А значит что? Значит нужно максимально загрузить тело. Пусть даже перед сном — пару часов-то после работ и перед отбоем — есть! Турник, брусья… Вон — Сержа-Сергея припахать — пусть ара поучаствует инструктором-наставником! Да и зачеты здесь стоит все досдать! Сколько бы их не осталось!».
Дрова рубить, как советовал незабвенный А. Челентано? Так нет сейчас и здесь дров! А значит — физкультура и спорт!
«Сублимируем повышенное либидо в крепкое тело и здоровый дух!».
Уже через пару дней стало понятно, что, то сало и хлеб, которое было съедено в первый вечер — было очень даже «в жилу!». Очень уж к отбою жрать хотелось!
«Надо искать способы выйти в город, подзакупиться продуктами хоть сколько-то длительного хранения — то же сало, хлеб или сухари. Или вот — сухофрукты! Должны же здесь на рынках торговцы из Средней
